Вероятно, в кабинет отца Павел ворвался бы так же, как и в покои своей сестры и даже, возможно, с применением ноги, для отпирания ненавистных, на тот момент, дверей, но принца перестрял его дражайший Советник.
Олег ранее пытался окликнуть Павла в коридоре, но тот не отозвался, и парню пришлось проследовать вслед за принцем прямо до покоев принцессы, толком и не замеченный. Эмоционально крик Павла и следом закрытая дверь дало Советнику сделать определенные выводы, по которым он взял на себя смелость встать впоследствии у принца на пути.
Видя состояние «Сталина» Олег незамедлительно положил руку Павлу на плечо и со всего размаху вдарил тому под дых. И пока принц оправлялся от ударного потрясения, Советник сдержанно напомнил ему, что на войне Павел не терял голову, не разбрасывал ругательства и не был откровенным рабом эмоций. Это если вкратце, без резких переходов и парочки грубых слов.
Если минутой раньше Павел хотел своего друга на том же месте и «закопать», то впоследствии прислушался и с большим трудом взял себя в руки, все-таки отпустив, взятого в порыве ярости под грудки Советника, пояснив ему, что же собственно произошло.
Если бы Олег не попался Павлу на пути, то вероятно разговор с отцом начинался с выбитой двери, невзирая на все правила этикета. Но спокойное выражение лица Советника, который, не поведя бровью, внял выплеснутому принцем рассказу, жутко последнего раздражало, что впоследствии позволило выпустить тому если не весь, то большую часть пара в пересказе всего того, что он услышал от мачехи и от сестры. Неподготовленный слушатель, не такой как Олег или тот, кто не знал Павла так уж хорошо, вероятно мало бы изъял полезной информации из того потока сквернословного, а чего уж таить, гнусного, отбороного и местами рифмованного мата изрыгаемым Павлом, нервно втягивающим сигарету и снующим от одной стены, к другой. Но Советник изъял, собрал в единую картину и многозначительно хмыкнул, понимая, что дела действительно не так уж хороши. Олег понимал, что отговаривать Павла от аудиенции с отцом до момента хоть какого-то эмоционального равновесия – бесполезно, поэтому и не пытался его остановить. Разве что предложил быть все же помягче с Императором, - старый больной человек, ну взбрендило что-то в голову… Отговори фактами, а не силой.
Прислушался ли принц к дельному совету своего Советника, Олег не знал, но судя по потускневшему опасному огоньку в глазах – Павел был более спокоен.
Вошел он без пинков, без криков, ругани или мата.
Принц на вид казался спокойным, он отворил двери в кабинет отца, как и всегда – без стука, попросту уверенный, что Император вряд ли мог заниматься «чем-то таким» в такое время и в таком месте. Его движения были неспешными, - он закрыл за собой дверь, затем, слегка помедлив, собираясь с мыслями, он обернулся к отцу и зашагал к нему. Именно слегка резкая походка Павла могла выдать, что же он испытывал на тот момент, - сдерживаемый порыв чувств, временное преобладание голоса разума и хладнокровия, над проступающими чувствами и бойкими эмоциями, подмывающими подбежать и стукнуть по столу, пресекая какие-либо там «свадьбы».
Но это был Император. Его отец. Совет Олега был верным, - нельзя было Павлу «бросаться», брюзжа слюной и разбрасывая брань.
Павел верил, что в свете развивающихся событий, он возможно последний шанс на свободное будущее для Александры и для Российской Империи в целом.
- Отец, – в голосе принца звучала твердая сталь, а его лицо было типично угрюмым. Разве что взгляд казался куда пронзительней, чем раньше.
Принц двигался к Императору, твердо ступая по полу, пересекая ковер.
- Отец, я узнал о твоих планах, касательно моей сестры и Российской Имерии.
Павел остановился в нескольких шагах от Императора, на момент, сжав кулаки, но затем, одернув себя, разжал и выдохнул, со следующим вдохом подбирая следующие слова медленно и особо тщательно:
Ты собираешься вступить в союз со Священной Британской Империей, отдав им нашу единственную принцессу.
Павел напрягся, смотря своему отцу прямо в глаза.
- Я прошу тебя, – через силу проговорил он, - отец, отказаться от своего решения. Это решение погубит Россию и мою сестру. Твою дочь. Этим решением ты погубишь то, ради чего я и тысячи солдат проливали кровь на поле брани, и эту истину видят все! – принц махнул рукой и чуть было не сорвался на высокие тона, но еле сдержался, - Но не уж то не видишь ты, отец?
Павел испытывающее смотрел на Императора, по прежнему пытаясь понять, - была ли это личная инициатива отца или все таки кто-то его надоумил? В любом случае, считал Павел, это решение требовалось остановить.

Отредактировано Павел Романов (2014-06-12 02:12:09)

- Это необходимая жертва, на которую я готов пойти.
"Я готов пойти" - Павел в душе зарычал, перебирая эту фразу, пробуя на вкус. Чего стоит слово "я готов пойти", если в бездну идешь не сам?..
То, о чем думал он относительно высказанных слов Императора об Александре, не поддавалось вразумительному объяснению, - там было много... гм, недовольства.
Но Павел был признанным кровавым принцем и прав был Олег - в нужный момент на войне Павел не позволял своим чувствам вырваться на свободу. Потому и удержался сейчас.
Удержался, вдохнул глубоко и шумно выдохнул, прикрыв глаза.
Выдержал паузу.
А затем открыв глаза, посмотрев на своего отца холодно и пронзительно, он начал свой ответ. Понимая, что здесь ничто не решится одним приказом и словом, здесь придется излагать все мысли.
Его голос был спокоен, холоден, резок:
- Истина... - Павел опустил голову, посмотрев в пол, - Да, - он вернул обратно свой взор на отца, - Я поясню.
Павел еще пару секунд поколебался. подбирая слова:
- Ты сказал отец, что готов пойти на эту жертву. Ради чего ты на неё идешь? Ради чего Российской Империи идти на такую жертву? Зачем нам союз с Британией? Мы им проигрываем в войне? Нет. Ты не хуже меня знаешь, как обстоят дела на границе - наша армия одерживает победу за победой и вытесняет противника с насиженных мест.
Павел двинулся в сторону, ближе к стене, где была вывешена огромная карта мира, продолжая говорить:
- Что бы остановить войну? Да, мы остановим войну с Британией, потому что мы встанем на её сторону. Нет, мы не станем союзниками, - Павел резко обернулся, слепо поднимая руку и точно положив ладонь на границу между территориями России и Британии на карте, - На фоне Британской Империи мы просто станем очередной её частью, распахнув наши ворота вчерашним врагам и позволив им войти на наши земли. Этого ожидал народ от своего Императора? Ради этого десятки тысяч бойцов легендарной Российской армии потом и кровью держали границы и теснили противника? - голос принца начал непроизвольно подниматься, - Ради этого я проливал кровь, этими самыми руками вырывая победу у врага стоя в первых рядах?! Что бы впоследствии мы просто сдали позиции и позорно предложили нашу единственную принцессу в качестве откупа?! Этого ожидает от тебя народ, отец? Да если не Британия, то нас уничтожит свой же народ.
Принц отошел от карты и двинулся обратно к Императору:
- Никто не оценит твой поступок. История России строилась на непоколебимости перед врагом, так нас учили в Суворовском училище. И мы непоколебимы. Мы проливали кровь в борьбе с Китаем и выбили его к (цензура) за пределы наших границ. Мы проливаем кровь в борьбе с Британией и они уже отступают пред нашей мощью. Тогда зачем нам союз с СБИ? У нас за спиной целый Европейский Союз, которому можно доверять. А можно ли доверять Британии? Эти (три цензуры), ты видел, что они сделали с мелкими странами на своём пути, с Японией? Я (половой акт в непристойной форме) таких союзников, отец.
Павел подошел к отцу, остановившись рядом с ним, пристально смотря ему в глаза:
- Ты пойдешь на такую жертву, отец? Сломать жизнь дочери, обесчестить Российскую Империю, настроить против власти народ и армию, и продать всех нас врагу, которому мы не проигрываем и испортив отношения с союзниками. Всё одним действием и словом.
Принц ненадолго замолчал, чуть склонив голову на бок и не сводя взора с императора:
Зачем, отец?

Старый дурак, - Павел поскрипел зубами, отвечая на внимание отца стойким, тяжелым взглядом.
Он, было, привычно потянулся за сигаретой, но тут же одернул себя, так и не подняв руки к карману. Вместо этого принц провел той же рукой по волосам и выдохнул, собравшись с мыслью, поглощая все нецензурные эпитеты.
Ему было откровенно плевать на трон и кто достоин его занять. Разве что совершенно не радовало безразличие и недальновидность отца, относительно своей дочери. В поступке отца даже самопожертвованием не пахло, скорее наоборот: "вот вам принцесса, вот вам ключ, заходите в нашу прекрасную страну, берите всю!". Павел задумался еще и сплюнуть, но сдержал данный порыв.
Как и старательно проглотил пытавшийся выйти наружу мат, ругань и краткое изъяснение ситуации в грубой форме.
Еще пять минут. Еще немного. Потерпи. Он должен понять, - не полный же дурак.
- Ты сам же сказал, отец, - Китай поглощен внутренними конфликтами и как союзник Британии, он сейчас достаточно символичен.
Павел начал с тихого голоса, который возвращал свою прежнюю громкость и жесткость с каждым словом.
- И почему ты решил, что война идет не в нашу пользу? - Павел ненадолго прищурился, медленно обходя Царя по комнате, приближаясь к его рабочему столу, - Все перечисленные тобой стычки - правда, но в них нет крупных поражений, когда же для нас, сдерживание натиска врага и успешное уничтожение его резервов - победа. Ты не военный аналитик отец, военного опыта у тебя меньше, чем моего, но и ты должен понимать, что если заставить солдата долбится о бетонную стену головой, пусть даже в каске, то в конце концов он...
Краткая пауза. Принц добрался до стола монарха, обернулся и оперся о его край, свободно положив на стол руки, не сводя взгляда с отца.
- Именно, устанет. Ему не захочется биться, ему захочется поменять каску, съездить домой, лишь бы больше не видеть стену. Наши враги не смогли прорвать наши границы и не могут на данный момент взять её штурмом, обратить все наши силы. Боевые чукчи? Смешно подумать, но они более чем могут подорвать боевой дух Британских бойцов своей победой, особенно, если еще и слух пойдет.
Павел сжал опертые о стол кисти рук в кулак и чуть подался вперед, смотря на отца.
- И твой маразм не позволит забыть то, что наш инженеры не стоят на месте и скоро будет подготовлена новая партия найтмеров, которая по параметрам должна если не равняться, то превосходить нынешние модели противника. А это не только гарантия лучшей обороны, но и при поддержке союзников, возможность осадить Британию со всех сторон.
Он говорил все это с некоторым удовольствием, в словах чувствовалась гордость за то, что Россия дает отпор сильному противнику.
- И как я раньше сказал, - у нас нет веских оснований сдавать СБИ нашу единственную принцессу. Твою дочь. Мою сестру. У нас нет так же веских оснований подвергать испытанию наш союз с ЕС, тем фактом, что мы миримся с врагом. И у нас нет веских оснований, что бы не верить в наш народ и нашу армию.
Павел помолчал, пристально разглядывая Царя.
- Куда ты спешишь, отец? Рано сдавать позиции, рано поднимать белый флаг. Может твоя идея и принесет временный мир, но кому впоследствии можно будет доверять? Бывшим союзникам, которых Россия предала, подписав мир с общим врагом или Британии, с которой мы воевали столько лет и чье быдло будет с развязанными руками расхаживать по нашей земле? Не говорю уже о русском народе.

То ли проскользнувшая интонация в голосе отца, то ли его не желание прислушиваться к разумным словам, то ли просто личное мнение принца или долгое сдерживание, но терпение у Павла лопнуло.
Один из его кулаков, когда-то обагренный по локоть или больше кровью, с громким, гулким стуком обрушился на стол и Павел резким движением сорвался с него, надвигаясь на Императора.
- Слышал ли я?! Да! - он не кричал, но его голос был высоким, - Шнайзель. Твой маразм ударил и в этой области, отец? Ты забыл, что за змея этот британец?! Какая его слава, за какие деяния он известен?! Ты не до конца доверяешь своим союзникам, а этой накрахмаленной твари готов доверить свою дочь и подарить свободный ход через наши границы?! Может нам сразу развесить британские флажки поверх российских?!
Неуклонно зверея, Павел обходил отца то в одну, то в другую сторону, при этом приправляя свои слова резкой жестикуляцией.
- Посмотреть на реакцию общественности? Ты Император или научный исследователь НИИ агропром?! Твоё слово. Каждое слово. Имеет вес. Если ты сказал, значит так и будет, и отменить это – значит заявить, что твоё слово не так уж и абсолютно. С такими мыслями «посмотреть» ты уже не совсем Император, п а п а. А после такого заявления нас народ невзлюбит, - попомни моё слово, такую бурю от вероломства и слабосилия нашего «Императора» подавить будет сложно, если вообще останется власть!
Павел отвернулся в сторону и шумно выдохнул. Но ненадолго, лишь перевел дух, через несколько секунд продолжив. Тон сбавил, но негодование, тяжесть и некоторая властность в голосе все еще сквозили:
- Наша армия, продержится столько, сколько потребуется. И вместо того, что бы искать выход среди стана врага, давно бы пора напрячь, наших союзников и утвердиться точно, можно ли им доверять или искать другой путь. И ты так говоришь, будто у нас не осталось сил. Ты собирал тактический совет? Ты обговаривал это со специалистами? Или считаешь, что твоих скудных познаний в военном деле позволят дать точный прогноз, отец? Прекрати. Можно созвать совет, можно связаться с союзниками, у нас куча вариантов! А ты выбираешь самый недальновидный, в котором видишь смысл только ты.