Что должен чувствовать человек, только что вернувшийся к жизни. Тот, кто помнит свою смерть и вновь ходит под этим небом. Или не только что? Сколько времени прошло с тех пор?
Бредущий через лес навстречу тусклому свету с городских улиц человек, выглядел так плачевно, что его можно было принять за выпущенного на волю из преисподних. И это было не так уж далеко от правды. Можно ли было узнать в этой изможденной, сгорбленной фигуре,  то и дело опирающейся на стволы и цепляющейся за ветви, чтобы устоять на ногах, великого темного мага. Таким Румпельштильцхена не мог бы себе представить никто в Зачарованном Лесу. Но за всю дорогу, ему так никто и не встретился. Да, он, несомненно, был в Сторибруке и город не был оставлен обитателями, судя хоть бы и по свету в окнах. Но на улицах не было не души  и сейчас Румпель мог без труда почувствовать тот гнетущий ужас, опутавший город.  Только сейчас его волновало совсем не это. Он ни обращал внимания не на звуки, ни на образы. Румпель уже не был уверен в том, что именно он видит и слышит, реально ли это или де всего лишь образы, рожденные из его памяти и боли. Он шел вперед, думая только о том, чтобы дойти. Думая лишь о том, как отыскать ее, ту единственную, что у него осталось. Ту единственную, без которой его жизнь бы больше не имела смысла. Ту, не найдя которую он навеки проклянет и тот день когда был возвращен к жизни, и тот – когда появился на свет.
Последнее воспоминание из его жизни. Все здесь, на этой самой улице. Он умирал, глядя в глаза Бэлль и Бэю. Старался запомнить их в последний раз, будто ему еще когда-то пригодится память. Он уходил, чтобы они жили.  Такова цена за то, чтобы разорвать порочный круг, длившийся всю его жизнь. Его любимая и его сын не могли подойти к нему, не могли ничего сказать, могли только смотреть. Может, оно было и к лучшему, Румпель видел скорбь в их глазах. По крайней мере, он смог попрощаться с ними и защитить их. Он был благодарен им за все. За то, что Бэлль вернулась к нему и дождалась его, за то, что сын, наконец, смог его простить. Погружаясь в темноту, Румпель не помнил, когда же он еще был так спокоен.
Но почему, же он не заслужил покоя. Следующее что он помнил, это боль. Чудовищная боль ломавшая, нет возрождавшая,  все его тело. Он был где-то в Зачарованном лесу, у его ног лежал умирающий Бэй, рядом стояла Бэлль, а перед ним хохочущая Бастинда. Как он был глуп, думая, что исправил все свои ошибки. Он даже не помнил о ней, и сейчас она настигла его, выдернув  в бытие, лишь затем чтобы он смотрел, как умирает его сын. Его неверная ученица получила власть над ним и приказала убить Бэлль. Он не мог сопротивляться, проклятие «Темного» наконец настигло Румпельштильцхена, сделало его жалким рабом кинжала, будто джина из лампы. Затем вспышка, пламя сковало его по рукам и ногам и снова наступила тьма.
И вот он снова здесь. Как он сюда попал? Сколько времени прошло?  Это были не важные вопросы. Важно, сейчас, было лишь одно. Он должен был отыскать Бэлль. Должен был знать, что с ней. Изо всех сил гнал от себя мысль, что мог выполнить приказ Бастинды. Только бы она была жива. Остальное уже не важно.  Когда же это произошло. Сегодня? Месяц назад? Или сто лет? Город будто бы и не изменился, но не просто так Румпель ощущал вокруг себя след чего-то чудовищного. И это был не он сам, не Румпельштильцхен, которым двести лет матери пугали своих детей.
- Нет, не начинай снова думать об этом, ни сейчас, никогда, - перед глазами двоилось, что бы не случилось с ним это выжало его досуха. Но он продолжал идти, - Ты найдешь ее. Ты должен найти.
Наконец он подошел к дверям своего ломбарда, словно бродяга, озираясь и прислушиваясь. Несмотря ни на что, он не мог избавиться от страха, что не найдет здесь свою любимую. Даже не смотря на свет в окнах, что если его там встретит Белоснежка, или Регина, или еще кто-то ждущий чтобы сообщить ему… Или же там его ждет Бастинда, или же… Но Румпель чувствовал, что если Бэлль в Сторибруке, она будет ждать его здесь. В его доме, который так и не успел стать их домом.
Он вошел. Знакомый звон колокольчика радостно отозвался вернувшемуся хозяину. Это была она. Его Бэлль, живая и невредимая. Она смотрела на него и кажется боялась поверить своим глазам. А он раз за разом моргал, лишь бы удостоверится что она точно перед ним, что ему не мерещится.
- Бэлль.
Он хотел подойти к ней, но силы окончательно оставили тело Румпеля. Ноги подкосились, он пытался удержаться, но лишь сполз вдоль прилавка.
Она была здесь, с ним. Это самое главное. Он не причинил ей вреда, она скрылась от Бастинды. Хватка холодных когте, терзавших его душу все время, пока он добирался сюда, наконец, ослабела.
- Бэлль, - снова прошептал он.

Есть ли у «Темного» шанс на счастливый конец? Или только проклятие, вечно нести беды и страдания тем, кого он любит, тем, кто ему дороже всей жизни? Эта предательская мысль, как раскаленный крюк, терзала душу Румпельштильцхена с момента его «возрождения». Потому и дорога казалась бы, растянулась на вечность. Она же твердила, что ему надо спасти Бэлль от себя самого. Не искать ее, а первым же делом выйти за пределы города и  стать просто Мистером Голдом. Или сначала убедиться, если уж без этого не можешь, что его возлюбленная в безопасности, но не показываться ей, остаться для нее мертвым, уйти из ее жизни, которую сам только разрушал раз за разом. Неужели с нее не хватит? По чьей вине она была вырвана из своей жизни? Не появись ты, разве она провела бы годы запертая в башне или психушке, разве ее пытались бы убить пираты и ведьмы? Что ты дал ей кроме страданий? Тебе мало того, что ты погубил своего сына? Ты «Темный» такова твоя судьба. С Бэлль уже хватит такой жизни. Она больше не может вариться в кипящем котле твоей темной магии и твоего проклятия. Кем она может быть рядом с тобой? Приманкой? Жертвой?
Но Румпель не мг так поступить. Да, он был измучен, опустошен, раздираем изнутри своей болью, но он даже если бы хотел, не смог заставить себя не переступать через порог ломбарда. Это было бы неправильно. Ради чего «существовать» Темному? Не существовать, а жить. Жить ради любви. Потому что Бэлль избавила его от главного своего проклятия. От веры, что он никогда не сможет быть любим. Поэтому бегством сейчас он только бы предал самую дорогую в мире женщину.  Сколько раз уже они разлучались, чтобы вновь встретиться. Но как Румпельштильцхен был готов ждать столетия, чтобы вновь увидеть сына, он не пожалел бы ждать веками даже ради одного краткого мига вместе с Бэлль.
И сейчас как никогда он был уверен, что прав. Он слышал ее голос, чувствовал ее шаги, ощущал его запах. Бэлль ждала его, ждала его здесь. Он не знал, сколько прошло времени, не знал, что происходило здесь, пока  он  был заперт во «Тьме», но это сейчас было неважно.
Когда Бэлль подошла к нему он забыл о своей слабости. Даже забыл о боли. Румпель поднялся и ответил на поцелуи возлюбленной. Обнял ее и крепко прижал к себе. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно. Сейчас, когда они вместе, когда еще ничего не знают, когда есть только их любовь, отогнавшая интриги, обстоятельства, магию. Ведь кто чаще всех повторял, что настоящая любовь – сильнейшая в мире магия.
Заключив свою возлюбленную в объятия, Румпель гладил ее по волосам, целовал ее лицо, чувствовал соль от ее слез и понимал, сколько в них радости. Понимал, что он наконец-то вернулся домой. И, что бы не приготовила ему судьба, у него есть ради чего жить. Ради кого жить. 
- Ты здесь, со мной. Я больше не отпущу тебя, Румпель. Никогда не отпущу.
Глядя в ее глаза, Румпельштильцхен понял, что Бэлль уже все понимает. И ничего не боится. Любовь, которую она подарила «Темному», была ценнейшим даром во всех мирах. В который раз, заглянув в чарующую красоту этих двух голубых омутов, Румпельштильцхен нашел там надежду. Нашел то, что не позволяло ему скатиться в отчаяние и безумие.
Он лишь еще крепче прижал Бэлль к себе.
- Прости меня. Пожалуйста, прости меня.

- Господи, ну что ты такое говоришь, - она была так близка, так прекрасна, так желанна. Когда Румпельштильцхену удавалось поймать хоть на мгновение взгляд девушки, он видел, что все чего он боялся стоя у порога, не имеет для Бэлль никакого значения. «Темный» никак не мог перестать этому удивляться. Не тому, как ему нужна его возлюбленная, а тому, что он нужен ей, несмотря на все. Он не сможет жить, если потеряет ее. И не сможет исчезнуть, даже если и верит, что только подвергает ее опасности. Перед глазами всплыла та последняя сцена, когда Бастинда приказывала ему убить Бэлль, и он не мог сопротивляться. Но когда-то он уже оставил свою возлюбленную и это принесло ей лишь годы заключений в темнице Регины. Больше он ее не оставит, чего бы это ему не стоило.
- Прошел год, никто ничего не помнит… Я знаю, что искала тебя, не могла не искать. Но когда я оказалась здесь – тебя не было. Я боялась… - эти слова заставили Румпеля вздрогнуть. Если никто ничего не помнит, значит…? Новое проклятие? Тогда Бэлль не помнит что это они с Бэйем вернули его к жизни, не помнит ничего про Бастинду, не знает что Бэй умер? Но, что же, тогда произошло за все это время? Как же хотелось еще хоть на минуту перестать думать об этом. Слушать голос любимой, к которой так долго шел, чувствовать ее дыхание, ее прикосновения, ее поцелуи. Но судьба опять дарила им лишь краткие мгновения покоя и «Темный» уже научился ценить каждое из них. Одной рукой он провел по волосам Бэлль, другой обнимал девушку за плечи, не желая отпускать.
- Теперь все хорошо. Пойдем наверх, Ну же, Румпель, - Бэлль потянула  его за собой, но ноги не слушались. Никаких сил подняться у Румпеля не было. Он мог лишь тяжело дышать, сидя прислонившись к прилавку и смотреть на нее.
- Подожди… Пожалуйста… Еще… пару минут, - он знал, что скоро силы к нему вернуться. В конце концов, он был «Темным». Но именно эта слабость показала, насколько он остался человеком.
- Посиди со мной… еще.
Можно ли сейчас было обрушивать на Бэлль всю правду? Сразу рассказать обо всем, что он помнил? Да как он мог вообще об этом подумать? Они, наконец, вместе и как бы не тяжела была правда, Бэлль должна была знать об этом. Когда они справятся и с этой опасностью, у них, наконец, смогут побыть вместе, побыть по-настоящему счастливыми.  Но сейчас Бастинда угрожает всем им. Угрожает людям, ради которых его сын отдал свою жизнь. И все что теперь может для него сделать Румпельштильцхен, это не позволить его жертве стать напрасной.  И его кинжал потерян. А он сам не знает, как вернулся в этот мир и, что важнее, кто его вернул. У них сейчас слишком мало времени.
- Я прошу прощения, за то, что ничего не смог сделать, - его голос дрожал от боли, но еще тяжелее было молчать. - За то, что ты чуть не погибла, пытаясь вернуть меня к жизни. Ты не помнишь этого, но это вы с Бэйем воскресили меня. И за то, что по моей вине колдунья обладает такой силой. Когда-то я учил ее так же, как и Регину. Теперь она хотела получить власть надо мной. И я снова потерял своего сына и только чудом не потерял тебя. Бэй отдал жизнь, чтобы я возродился, и тогда Бастинда заполучила мой кинжал. И первое, что она приказала мне сделать – это убить тебя. И я не мог противостоять своему проклятию. Я даже не помню, как ты спаслась. Я тоже ничего не помню после этого.