Мягкие ткани ласково гладили тело – Аннет выбрала свободное платье в греческом стиле, гладкое и приятное на ощупь, аккуратно и не пошло подчеркивающее немалый бюст, который в последнее время еще и ощутимо увеличился, и скрывающее округлившийся живот. Очевидные признаки беременности еще можно было скрывать под одеждой, но совсем скоро и это станет невозможно – а еще труднее будет скрыть младенца в дворцовых кулуарах.
Меньше всего на свете Аннет хотела своему будущему ребенку – сыну, как она была уверена – жизни затворника и пленника чьих-то игр. По этой причине она приняла решение вернуться на материк – по ее просьбе Ренли мог бы купить ей и родителям Эдварда небольшой домик, где они вместе воспитали бы это дитя.
Она просматривала разные варианты, по-прежнему совершенно не понимая, какие из них слишком дороги, а какие – подозрительно дешевы. Люди Ренли и Юфемии помогли оценить расположение жилища МакМилланов и даже подсказали, какие нужно искать площади для комфортной жизни. Объяснять избалованной маркизе, что такое деньги, не решился никто. Тем не менее, она была преисполнена решимости самостоятельно выбрать свой будущий дом, где родится и вырастет ее ребенок.
Пожалуй, параллельно она занялась бы и сбором вещей, но во дворце генерал-губернатора таковых почти не имелось. Юфемия позаботилась, чтобы у Аннет была одежда – сначала она носила платья с плеча принцессы, а затем портные сшили ей собственные, по ее меркам и призванные как можно дольше сохранять секрет ее положения.
С отцом юная маркиза по-прежнему не разговаривала, все письма от него проверяла охрана – и большинство из них до рук Аннет не доходили, поскольку содержали то угрозы, то требования, которые были вредны здоровью будущей матери. Ни на одно из них не последовало ответа – быть может, по этой причине отец не стал писать ей о заключенной помолвке, и она находилась в блаженном неведении относительно своего нового социального статуса.

Вежливый мужчина передал ей приглашение на обед, и Аннет, хотя и была немного удивлена подобному событию, поводов отказаться не нашла, тем более, что «Рассвет Империи» был заведением не просто достойным – элитным и одним из лучших в секторе. Да и имя маркиза Алана Рэмси не вызвало никаких тревог и подозрений в ее душе.
Разумеется, Аннет не покинула дворца генерал-губернатора, не сообщив охране о месте и цели визита, а потому она ничуть не удивилась, когда дверь в ресторан ей открыл одетый швейцаром Шон, а чуть поодаль от столика с одиноким мужчиной остановился Кейн в костюме официанта. Люди Ренли были профессионалами своего дела и оставались вместе со своей подопечной даже в такой ситуации.

Поднявшийся ей навстречу маркиз Рэмси был приятен на вид, в меру ухожен и аристократичен. При дворе Аннет насмотрелась на разных мужчин – от воняющих отрыжкой толстяков до лощеных льстецов, напудренных поболее многих барышень – но маркиз не был похож на них. Во взгляде читался живой ум, в ровной спине – уверенность в своих силах. Взгляд маркизы скользнул по перчаткам на руках – последний раз такие она видела на рыцаре Ренли, Ингрид Блекмейн, и та по слухам скрывала за плотной одеждой уродливые шрамы, оставшиеся с войны. Маркиз тоже пострадал в горячих точках? После смерти Эдварда жертвы войны вызывали в Аннет смешанные чувства – сожаление, сопереживание… и горькую малодушную обиду, ведь они выжили, а Эдвард – нет.
Аннет прошла к столику, на который указал ей любезный провожатый, и почтила маркиза легким книксеном – хотя формально они и были равны по социальному положению, он все же был наследником семьи, возможно будущим герцогом, а она лишь одной из многочисленных дочерей своего отца, да еще и готовой отказаться от своего имени.

С первых же слов Алана Аннет вынуждена была признать, что пропала. Мягкий, вкрадчивый и спокойный, он бередил какие-то струнки в душе маркизы, привлекая ее с не меньшей соблазнительностью, нежели яркий свет для мотыльков. Она невольно заслушалась, на время забывая о своей утрате и о будущих проблемах.
- Мне больше по душе моря материка, но здесь действительно очень красиво, - согласилась она. Окно ее спальни в доме отца открывало прекрасный вид на океан, и Аннет было грех жаловаться – она видела самые потрясающие красоты этого места.
Девушка даже улыбнулась – сама не зная, зачем и чему: просто маркиз ей улыбнулся и немедленно захотелось одарить его тем же. С той же лаской на лице она принимала из его рук письмо – и Алан мог стать свидетелем того, как медленно помрачнело ее лицо от вида гербовой печати, что скрепляла конверт.
- Отец решил так… - «связаться со мной», - не договорила она. Странно, однако, использовать в качестве посыльного маркиза Рэмси – можно было найти и человека пониже положением.
Тонкие пальцы решительно вскрыли конверт, разрывая бумагу вокруг сургуча.
Что бы ни было написано в письме, Аннет бледнела с каждой строчкой, нервно вчитываясь в каждое предложение по два-три раза – тяжело было с ходу осознать, что произошло, а еще тяжелее – поверить в то, какую судьбу для нее выбрал отец.
Руки мелко дрожали, когда она откладывала письмо в сторону – текстом вниз, не желая раскрывать никому кроме принца Ренли и принцессы Юфемии его содержания. Ей необходимо было время, чтобы собраться с духом, вернуть лицо, успокоиться, но этого времени у нее не было – напротив сидел человек, который еще пару минут назад казался ей таким приятным, а теперь казался таким противным.
Глупо, впрочем, было злиться на него. Это все происки отца, а не маркиза, и едва ли Алан Рэмси пришел бы к ней с письмом вместо кольца, будь это по его воле.
- Оно датировано началом месяца, - кротко заметила она, отводя взгляд и не желая смотреть на маркиза. Странные чувства ее обуревали, и Аннет сама не знала, что ей с ними делать. – Это следует понимать как?..
Фраза специально осталась открытой, позволяя Алану самостоятельно закончить ее, объяснив причины таких странностей. Все прежние ловеласы и потенциальные женихи спешили первыми изъясниться с ней в своих «чувствах».

Острый прищур настороженных глаз – Алан говорит так, словно сам не рад этой помолвке, но маркиза отвыкла верить людям, а прежние женихи не допускали даже мысли печалиться о том, что им может достаться такая красавица. Странный он был, этот маркиз Рэмси – то ли и впрямь отличался от всех прочих, то ли много лицемерил и лгал. Аннет не хватало жизненного опыта и врожденной проницательности, чтобы понять, что же на самом деле на уме у этого странного мужчины.
- Мой отец уже не первый раз предлагает мне выйти замуж, и его выбор обычно носит рекомендательный, но не ультимативный характер, - упрямо проговорила Аннет, сцепив пальцы в изящный замок. Она лгала – по тону письма, по выбранным для нее отцом словам было ясно, что в этот раз это действительно помолвка вслепую, независимо от желаний невесты. Вероятно, маркизу Рэмси тоже были поставлены вполне конкретные условия.
Короткие мгновения, чтобы собраться с мыслями. Аннет, хоть и была в чем-то определенно наивна, глупа отнюдь не была. Она знала, что отец перебрал едва ли не всех состоятельных и влиятельных женихов в стране – от самых молодых, едва начавших брить первый пушок на верхней губой, до стариков, гораздых Аннет в дедушки. А раз прежде маркиз Рэмси не был представлен строптивице – значит, чем-то он не угодил адмиралу Хэнгроуфу.
Спросить «Вы бедны или обесчещены?» в лоб было бы, пожалуй, довольно нетактично, и Аннет продолжила размышления. Удачно было бы взять в руки чашку, дабы скрыть замешательство за жаждой, но чашек перед маркизой не было, и она продолжала упрямиться, не желая ничего принимать от горе-жениха.
Скорее всего, семейство Рэмси все-таки бедно – в опозоренный род отец не отдал бы свою младшую дочь, на которую возлагалось столько надежд. Или, быть может, недостаточно влиятельно в высоких кругах – такое тоже бывает. Увы, сама Аннет совершенно ничего не знала об Алане и его семье.
Отец же в безвыходном положении – у него слишком мало времени, чтобы подобрать ей достойную партию, в которой закроют глаза на скромный казус с положением Аннет. А семья, зависящая от Хэнгроуфа, никогда не откроет рот против своего покровителя.
- Что мой отец предложил в обмен на помолвку? – пожалуй, самая тактичная форма «Сколько я стою?». Интересно, доволен ли Алан Рэмси предложенной ценой? – И что он поведал обо мне? – Знает ли новоявленный очередной жених о том, что в случае свадьбы будет воспитывать чужого ребенка?

«Проблема», - Аннет мысленно повторила про себя слова маркиза, и слегка поджала губы, вынужденная признать и его правоту, и максимальную точность подобранного для описания ситуации слова.
Девушка уперлась взглядом в принесенную чашку, заполненную горячим чаем специально для нее. Черный, с нотками ванили и бергамота – все как она любит. Интересно, маркиз Рэмси готовился или просто совпадение?
«Нельзя отказаться», - значит «снова надавил». Это адмирал Хэнгроуф умел делать лучше всего – быть жестким и жестоким во благо себе и тем, кого он должен оберегать: в том числе и ради своей младшей дочери.
Аннет – самая маленькая и самая мечтательная из его дочерей. Все ее старшие сестры уже давно вышли замуж и родили детей своим мужьям, а сыновья были влиятельны и умелы на своих постах – лишь младшая стала занозой в седалищном нерве и пятном на репутации адмирала.
Девушка инстинктивно сжалась, прикрывая руками живот, когда Алан произнес имя Эдварда, - и в сердце предательски защемило, бередя не успевшие зажить раны. Даже поймав на себе оценивающий взгляд маркиза Рэмси, Аннет не отняла рук от живота, хоть так пытаясь защитить своего еще не родившегося ребенка. Она не собиралась скрывать это факт в угоду интересам отца.
- Мои покровители – принцесса Юфемия и принц Ренли – едва ли обрадуются такому повороту событий. Юфемия защитила меня на материке, когда люди отца хотели вернуть меня обратно – уверена, она и сейчас не допустит подобного.
Аннет старалась аккуратно выбирать слова, чтобы они не звучали так, словно она может влиять как-то на детей Императора – она и не могла, просто была уверена в их чистых сердцах и что они не оставят ее ни в какой ситуации.
- Но есть и другие способы избавить вас от сомнительной чести стать моим супругом, - голос девушки звучал горделиво, но мелкая дрожь выдавала напряжение и нежелание говорить подобные слова. Алан нравился ей все больше и больше, но нежелание признавать правильность отцовской идеи было сильнее. – Отец пытается устроить скорую свадьбу, дабы скрыть мое положение: я беременна, - она ласково провела ладонью по животу, и под натянутой от ее движений тканью стало видно, что тот уже немного округлился. – Я любила этого человека и не желаю скрывать этого. Я не хочу, чтобы мой ребенок не знал своего настоящего отца.
Продолжительный вздох, гордо поднятый нос, уверенное выражение лица – даже в своей скорбной решимости Аннет была, несомненно, прекрасна. Она уже все для себя решила, и меньше всего на свете ее интересовало чистое имя семьи.
- Я соглашусь на встречу с отцом, чтобы сделать ему встречное предложение. И он от него тоже не сможет отказаться.
Сколько ненависти может питать юная леди к родному отцу? Не передать словами, сколько презрения было в ее голосе, когда она говорила об этом. Для Аннет это действительно было жертвой – согласиться на встречу с тем, кого она все еще считала виноватым в смерти возлюбленного. Хотя все факты указывали на банальное совпадение, девушка была уверена, что отец замешан в произошедшем куда больше, чем всем известно.
Аннет, впрочем, не стала дальше пояснять свою задумку – все и так было предельно понятно и прозрачно. Она может исчезнуть тихо и спокойно, а может опозорить весь род Хэнгроуф, публично признав себя падшей женщиной – и у маркиза Рэмси будет повод отказаться от помолвки. Это будет стоить ей репутации и имени – репутации, которой у нее никогда не было в тени отца, и имени, от которого она сама была готова отказаться.
Не такая уж и великая цена за свободу столь многих людей.