Если бы не отцовский звонок, Светлана даже не узнала бы, что её сестра устраивает смотрины. Да ещё и с некоторыми выгодными плюшками, вроде статуса фрейлины. Или что там... Девушка так толком и не поняла, что вообще должно быть. Последние три дня она практически безвылазно сидела в императорской оранжерее и была безмерно счастлива. Естественно, находясь в блаженственной для себя обстановке да ещё и с фотоаппаратом в руках, за новостями она немного не следила. Потому сидела бы она в этой оранжерее ещё много-много дней подряд, если бы не отец не осчастливил её звонком.
- ...ты обязана быть везде. Абсолютно. И чтобы никаких но! Я не знаю, смогу я прибыть во дворец или нет, но я постараюсь. И всё проверю! - вот, что примерно сказал Алексей Аксаков, перед тем, как бросить трубку. Его же младшая дочь только горестно вздохнула. Тихо отсидеться пока как-нибудь это само не решится, не удастся. И если бы отец ещё не обещал приехать! Светлана бы преспокойно бы не пошла ни на какие смотрины, ни на что. Но, раз отец может приехать, то выбора особого не оставалось.
По крайней мере, так она думала, пока ей не сообщили, что завтра её ждёт императрица, которая среди прочих приглашённых выбирает себе фрейлин. Теперь деваться уж точно было некуда.
Что же одеть на то или иное мероприятие такого толка? Этот вопрос задаёт себе неизменно любая девушка, притом любого социального статуса. Конечно же самое красивое! Вот только Света не собиралась делать из себя куколку, чтобы всем понравиться. По правде говоря, ей хотелось вообще надеть что-нибудь самое-самое небросское и как-нибудь пережить все эти мероприятия где-нибудь за шторой. Или вообще приходить и незаметненько сбегать. Да вот только вряд ли это сработает так, как хотелось бы. В случае выбора фрейлин это не сработает просто потому, что Елизавета наверняка найдёт её в толпе, во что бы она не оделась, а на смотринах... По опыту от прочтения многочисленных любовных романов девушка знала, что именно на таких обыкновенно и клюют уставшие от этих самых смотрин принцы, княжичи и молодые графья, а так же молодые герцоги, лорды... В общем, все парни этой породы. На тихих и ненадоедливых девушек, которые явно не хотят участвовать во всём этом фарсе. Редко, когда можно было встретить что-то вроде "и тут я увидел ЕЁ, девушку, что порхала по залу, как бабочка. Вроде бы и не отличалась она ото всех, но было в ней что-то..." или "она бежала в первых рядах, дабы он увидел её первой. И он увидел. И тут же влюбился. В эту настырную наглую девчонку, которая никому не давала спуску". Следовательно, нужно было одеться и вести себя так, чтобы не выделяться из общей толпы, но и при этом не чувствовать себя полной идиоткой: подобострастно смотреть в глаза принца Алексея она, пожалуй, была не готова.
Действо только начиналось. Девушки знатных и наполовину знатных родов собрались здесь, дабы найти себе достойную пассию, ну или для начала хотя бы стать ближе ко двору. Девушки были разными, и не все из них представляли из себя эталоны красоты. Глаз, всегда уверенно выхватывающий прекрасное среди обыденного, тут же нашёл тех, кто выделялся из общей картины. Например, вон те две полненькие девушки, кокетливо хлопающие глазами из-под пышных вееров с перьями. Или невероятно высокая девушка, которой ни платье ни причёска не шли совершенно. Они её только вытягивали и выглядела она из-за этого ещё более странно. Взгляд также остановился на девушке, которая была вся в чёрном и на девушке с ужасными туфлями, цвета светящегося лимона, с кокетливым фиолетовым бантиком (хотя всё остальное смотрелось вполне органично и красиво). В общем, собрались здесь не только красавицы. Но всех их неизменно отличало одно: они хотели понравиться. Самые лучшие наряды были подобраны, самые красивые причёски были сделаны, самые дорогие и парадные украшения были надеты, сверкая драгоценными камнями. Но, сверкали не только они. Каждая, практически каждая, то и дело бросала недобрые взгляды на своих соперниц, оценивая их, а после либо завидуя, либо злорадствуя. Люмьера тоже удостаивалась таких взглядов. В основном, завистливых. Даже несмотря на то, что она не особо старалась над своим обликом, выглядела она под стать дворцу: пышное золотистое платье как нельзя кстати подходило под то роскошное помещение, в котором она сейчас находилась, а  рубины в украшениях только добавляли ей стати. И только вплетённый в волосы цветок перечника зонтичного, весьма простого на взгляд высшего общества цветка, говорил о всём безразличии к тому, что сейчас творится вокруг. Девушке было действительно всё равно. Её ни трогали ни злые взгляды, ни завистливые шепоточки... В конце концов в зале было ещё много ещё более прекрасных и блистательных особ, нежели она. Взять хотя бы её сестру. Она сияла, возвышалась, пыталась подавить всех своим величием. и ей удавалось. очень многие смотрели на неё с немым восхищением. Но и это заставило Светлану только иронично усмехнуться. Её это это не трогало, просто потому, что для неё это была чистая формальность, дабы не нарваться на гнев отца раньше времени, а не для того, чтобы стать будущей императрицей или фрейлиной у своей собственной сестры.

Отредактировано Люми (2014-10-07 02:59:51)

Сказать, что Фима волновалась, значило не просто  «ничего не сказать», а полностью проигнорировать ее чувства, значительно преуменьшив их силу. Сердце колотилось как сумасшедшее – пред глазами, словно в последний миг, пронеслась вся жизнь. Всякий прежний страх теперь казался сущей нелепицей, детскими глупостями, если угодно. Находясь подле самой Императрицы, девушка чувствовала подступающую дрожь и изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом, и когда ее позвал слуга, Серафима не могла поверить своему счастью. После того, как вышла одна из именитых сестер, Орлова сомневалась, что ее позовут, однако… Завистливые и раздраженные взгляды, бросаемые в ее сторону другими девушками, разом перестали иметь всякое значение.
Она никогда не считала себя особенной, в ней, по честности, ничего особенного и не было – таких тысячи. И она прекрасно понимала, что ей многого не достает для того, чтобы чувствовать себя в подобной среде достаточно раскованно, не смотря на все усилия и тщательное соблюдение этикета.  Излишнее напряжение внутри явственно осязалось,  как натянутая до предела струна, готовая вот-вот лопнуть.
Обычно говорят, от страха сердце уходит в пятки, но с Орловой все случилось наоборот – оно поднялось куда-то в район головы  и теперь непрерывно стучало в висках, как крошеный отбойный молоток. Тук-тук.
Уже выходя из общей залы, она с сомнением обернулась, взглянув на отца. По его лицу невозможно было определить, доволен он или же нет, но все же, возможно ей лишь показалось, что граф улыбнулся. Это было достаточным ободрением. Кивнув самой себе и вдохнув воздух во все мощь легких, она переступила порог комнаты, приветствуя Ее Величество в низком, почтительном реверансе. Слова женщины приободрили девушку – она приблизилась, послушно опустившись на указанное место. 
Всем ее существом овладело благоговение: с тем же успехом перед ней могла явиться крестная фея, хоть это и было не слишком удачное сравнение – одернула себя Серафима.
Женщина походила на тигрицу – столь же грациозна, прекрасна, и, если не врали слухи – опасна. Было немного странно видеть ее столь близко, когда куда привычней – на портретах, страницах газет и выступлениях императорской семьи – рука об руку с Его Величеством. Впрочем, было не время, для восхищений.
На вопрос Императрицы Орлова кивнула. Она редко принимала спиртное – ей совершенно не нравился вкус, однако можно ли отказаться, когда предлагает подобный человек? Это было бы пустым ханжеством, совершенно недостойном носительницы славной фамилии. 
- Я бы не отказалась от бокала шампанского, Ваша Светлость, - мягко произнесла Серафима, беззвучно воззвав к своим святым покровителям, прося даровать ей мудрость в этот нелегкий час, - Аудиенция с Вами – большая честь для меня, - добавила она, и умолкла – все же было дурным тоном говорить, когда об этом не просили, а для нее было слишком важно произвести положительное впечатление. Хоть она и сомневалась, что это будет просто.

Отредактировано Серафима Орлова (2014-10-07 16:10:32)

Серафима слабо, сдержанно улыбнулась, едва приподняв уголки губ.
- Мне девятнадцать полных лет, Ваше Величество, - взяв предложенный бокал, девушка отпила маленький глоток, чувствуя, как по пищеводу вниз скользнуло приятное тепло, - Этот наряд частично сшит по моим эскизам и выбран мной. Я прошла обучение в Московском Институте Благородных Девиц и закончила его с отличием.
Это должно было сказать о Фиме и ее способностях куда лучше, чем всякое распинание о них же. На мгновение она подумала, что стоит быть более честолюбивой и проявить каплю тщеславия, однако одна лишь мысль об этом была Орловой глубоко неприятна. Потому она решила оставить все как есть. Отчего-то, несмотря на внимательное, дружелюбное лицо Императрицы, девушке казалось, что ее слова не имеют не то, что веса, но и значения. Вероятно, выбор был сделан тогда, когда Ее Величество только увидела желавших стать ее фрейлинами, если не раньше. В конце концов, здесь все, отчасти, вели двойную игру. А значит происходящее – красивый, хорошо поставленный фарс, и эта беседа не продлится более пяти минут.
Последний вопрос на удивление не заставил Фиму даже покраснеть. Он был вполне естественен от той, что печется о благе империи и пасынка. Вопреки расхожим слухам Орлова предпочитала думать именно так.
- Я в девстве, Ваше Величество, - спокойно произнесла она, как если бы Императрица уточнила не болела ли Фима черной оспой, - И никогда не состояла в близости с мужчиной или девушкой, - девушка открыто и прямо взглянула на женщину, насколько позволял этикет.
Даже немного забавно – она и с матерью о подобном никогда не говорила. В нынешний век можно сотворить что угодно, и женщине стать девушкой несложно, однако Серафима была предельна честна. Для Серафимы уже все решено. Если Императрица откажет, она сбежит под Покров Богородицы, и станет невестою Христа. Там, среди монастырских стен ей будет самое место.

Серафима склонила голову, безмолвно соглашаясь.
- Верующая, Государыня Императрица. Маман меня окрестила при рождении, - добавила она, и смолкла, когда женщина, кивнув, продолжила.
В ее слова не верилось, Фиме все казалось, что она ослышалась, но переспросить не хватало решимость. Правда ли это? Не сон ли?
Ее приняли, Ее Величество дала свое согласие, и мягкий, величавый звук ее мелодичного голоса наполнил комнату торжественностью в миг решившейся судьбы. Государыня говорила, и ей хотелось подчиниться беспрекословно.
Вероятно, другая девушка могла бы смутиться или испугаться оттого, что осталась одна, лишившись видимой поддержки отца, но для Орловой это стало облегчением: ей ненужно будет терпеть длительные расспросы об этой паре минут, ненужно передавать в чужие уста беседу, которая носила легкий налет интимности, несмотря на свою короткость.
В душе восстановилась хрупкая гармония и мир, словно свершилось что-то давно предначертанное, что-то, чего она ждала с момента своего появления. Ни до, ни после Серафима никогда не ощущала свое Предназначение столь остро, как в ту минуту, вглядываясь в моложавое, красивое лицо взрослой женщины.
Встав, с позволения Государыни, Серафима присела в глубоком реверансе, и, с величайшим почтением коснулась царственной руки губами, едва скользнув ими по перстню, после чего выпрямилась, с прежним достоинством. Она не вкладывала в этот жест подобострастное раболепие, просто сделала то, чего желала ее душа, ведь никак иначе выразить свою благодарность она не могла.
Фима едва чувствовала свои ноги, оттого что казалось, будто выросли у нее крылья. Неужели, птичка выпорхнула из клетки? Уздечка отца рассыпалась прахом, а неопределенное нынче будущее стало предельно ясным. Серафиму не беспокоило даже то, что ей, возможно, придется встать под чужой хомут. Она справится. Потому что не справиться теперь было бы кощунством.
- Моя благодарность не имеет пределов, - едва слышно прошептала Серафима, - Я обещаю, что сделаю все, чтобы оправдать Ваши ожидания, Ваше величество. Клянусь, что о своем решении Вы никогда не пожалеете, - она поклонилась, последовав за слугой, и сердце ее билось оглушительно быстро.
Идя по светлым, изысканным коридорам отчего-то чувствовала она себя на мчащемся вороном жеребце среди зимнего леса. Воздух стал слаще, и кожу будто пощипывал легкий морозец. Так вот какова на вкус свобода?
Серафима крепко сжала края верхней юбки.
Она не откажется от нее более. Ни за что.

Отредактировано Серафима Орлова (2014-11-07 08:49:14)

Лилия стояла в стороне от всех людей, наблюдая, как мило перешептываются девушки в роскошных нарядах. С детства она питала явную неприязнь к светской жизни, всем ее правилам и тонкостям. Все эти платья, сверкающие драгоценности и дурманящие ароматы с ума сводили девушку. На миг ей даже показалось, что все девушки выглядят одинаково и как-то сливаются с предметами интерьера богато убранной залы, а она одна стоит здесь, как тополь на плющихе, в длинном шифоновом лиловом платье. Ощущение того, что она выделяется из толпы (и не всегда в самом удачном свете) с детства не покидало Лилю. И дело даже было не в росте и комплекции.
Она расправила подол своего платья. Ткань красиво заструилась и привлекла внимание двух девушек. На вид они очень напоминали ангорских морских свинок. Глупенькие, невыразительные мордочки, практически идентичные наряды и прически придавали и без того пышным формам дополнительные объемы.
"Это же надо было облепиться настолько перьями страусов! Глаз почти не видно" - подумала Лиля. "Ангорские морские свинки" злобно оглядели девушку с ног до головы и, бурно что-то нашептывая, спрятались за пушистыми веерами.
Мимо прошагал официант, любезно предлагая напитки. Остановившись рядом в ней, он услужливо наклонился, предлагая взять бокал с шампанским и невольно засмущался, потому как в виду своего не очень высокого роста попал взглядом в открытое и крайне выдающееся декольте барышни. Она взяла бокал с подноса, но пить не собиралась - ей просто нужно было занять чем-то правую руку. Привычка держать конкурный хлыст или стек давала о себе знать. Бокал по форме и содержанию ни капельки не напоминал тугую кожаную рукоять, что заставило мысленно взвыть от негодования и лишь мило улыбнуться мимо прошедшей молодой паре.
"Спокойно, спокойно," - убаюкивала себя изнутри госпожа Потапова, как-будто усмиряла взбесившуюся лошадь. Но желание бросить бокал под ноги, подхватить платье и быстрым шагом выйти вон с каждой минутой набирало все большую силу.
Счастливые лица сменялись наигранными улыбками и колкими взглядами. Головокружение давало о себе знать, будто шампанское начинало действовать сквозь бокал, впитываясь в пальцы.
Взглядом Лиля нашла Серафиму Орлову. Она выходила из общей залы, чтобы предстать перед Императрицей. На секунду, девушке показалось, что их глаза встретились, отчего вдруг стало легче дышать. Духота отступила и ноги снова почувствовали твердую землю под ногами. Застыдившись своих мимолетных мыслей, Лиля отвернулась и нашла свое отражение в большом, богато украшенном зеркале.
"Кошмар! На кого ты похожа?" - прогремел в голове голос отца, - "Немедленно приведи себя в порядок! Или ты собралась напугать Ее Величество?"
Как по команде командира, девушка выпрямилась, смахнула накатившую от нервного перенапряженияя слезинку и скромным, но уверенным шагом направилась вслед за Серафимой. По пути она поймала за локоть юношу-официанта, вручила ему бокал с нетронутым шампанским и чуть не столкнулась с невысоким, но очень статным мужчиной. Извиняясь, она вежливо присела в реверансе, вдохнув отвратительнейший "букет" из табака, алкоголя и вчерашнего перегара, и поспешила поскорее удалиться, пока ее не вовлекли в очередной бесполезный разговор.
Казалось, она бежала и не видела ничего вокруг, хоть и старалась перемещаться среди других гостей наиболее незаметно. Выйдя из общей залы, Лиля глубоко вздохнула, останавливая свое дикое сердцебиение и мысленно радуясь тому, что может стать одной из первых, кто встретит малышку Серафиму после разговора с Императрицей и, несомненно, воспользуется таким шансом, чтобы заговорить с ней. По необъяснимым причинам, Лиля была уверена, что внутреннее спокойствие и умиротворение она найдет только в общении с госпожой Орловой. Но ждать все это время под дверью и набрасываться на нее с вопросами было бы некрасиво, поэтому пришлось снова собраться с мыслями и спрятаться в темном уголке, избегая разговоров и наблюдая за другими гостями, пока слуга Императрицы не пригласит на аудиенцию.
В любое другое время Лиля бы не дала себе скучать, стоя в уголке, но мысли и чувства тяготили душу и общее состояние не располагало кружиться по залу, вежливо здороваясь и спрашивая о делах и погоде. Хорошо, что ждать пришлось не очень долго.
Едва войдя в комнату, девушка присела в приветственном реверансе. Она никогда не смущалась своего роста, но сейчас отдала бы многое, чтобы быть на пятнадцать, а то и двадцать сантиметров быть ниже в глазах Императрицы, только чтобы не привлекать особо много внимания к своей персоне. Не меньше десятка раз за сегодняшний день Лиле приходилось отвечать на вопросы о здоровье ее отца, поэтому было даже не удивительно, с чего начался разговор с Елизаветой.
- Вы наверное знаете, что он сейчас в больнице. Врачи говорят, что его состояние стабильное, но тяжелое. Навещать его, разумеется, также не разрешают.

Отредактировано Лилия Потапова (2014-11-11 21:39:42)

Светлана не знала, что она вообще должна была тут делать. Насколько ей было известно, такие мероприятия проводились пышно только для отвода глаз, подавая в сердца пришедших сюда людей ложные надежды. На самом деле Люмьера была уверена, что у её сестры уже давно сложился список тех, кого она хотела бы к себе во фрейлины. И, судя по чисто приватным беседам, так оно было: даже при всём своём желании принять у себя всех здесь присуствующих девушек... Света склонная была думать, что это было бы слишком даже для её сестры.
А время шло. Девушка прошлась там, сям, поболтала с одной девушкой, со второй, с третьей... В общем-то, истории их были похожи, а самих девушек можно было поедлить на две категории: страстно желающие быть поближе ко двору, к принцам и другим важным шишкам, что здесь крутятся, и жертвы родительских амбиций, которые хотят свою дочь обязательно во дворец да поближе к принцам пристроить. Конечно, деление не могло быть таким чётким. Люми, поговорив совсем с немногими, всё же была уверена, что были и другие истории. Она даже не удивилась бы, если одна из девушек - вражеский шпион или простушка, готовая на всё, чтобы прокормить семью.
Через некоторое время Светлана была уже практически уверена, что фрейлиной ей не быть. В общем-то, по логике вещей, так оно и выходило. Сестра перестала уже некоторое время вызывать к себе кандидаток, да и та встреча была слишком... Безрадостной... В общем, были все поводы радоваться, Свете не хотелось быть на положении фрейлины. Не то, чтобы она была против выполнять поручения старшей сестры, но... В общем, эта перспектива Люмьере не нравилась. И всё же она не спешила сбрасывать со счетов этот вариант. Императорский дворец сликшом сильно пропитан духом интриги, а посему в нём возможен любой поворот событий. Ведь, как говорится, ещё не вечер...
"Хочу уйти отсюда", - с тоской подумала девушка. Ей надоела вся эта светская болтовня да ещё и танец сверху..."Интересно, я вообще смогу это сделать?"
Света обернулась в сторону, где должна была быть императрица, сама не зная, зачем. Спрашивать у неё: "А можно выйти?" - это сама налепость. И всё же, Светлана обернулась. И взгляд её уткнулся прямёхонько в сестру, которая пристально глядела на Люмьеру. Секунду Люми пыталась прочесть что либо в этом взгляде, но с такого расстояния это было сложновато, ей даже захотелось подойти поближе и взглянуть Элиз прямо в глаза... Почему-то Люми сейчас казалось, что прячущееся в этом взгляде станет тем самым ключиком, который отпрёт всё. Она даже сделала пару шагов в сторону ложа и остановилась. Нет, эта была не самая лучшая идея. Она как минимум будет выглядеть весьма дерзко, подойдя вплотную, насколько это возможно, к императрице, и как максимум - кто-то сможет проследить между ними связь. А в данном обществе да таком положении этот исход событий был ох, как нежелателен. А потому Света просто улыбнулась. Эта улыбка могла показаться со стороны просто знаком вежливости, но на самом деле в ней не было ни капли лжи. Потому что так Светлана улыбалась всегда, видя свою сестру. Да и не могла не улыбаться, ведь Света любила Элиз всем сердцем. Так что сейчас эта была та улыбка, которой девушка не улыбалась уже давно. Только сейчас она уже была более взрослой и в ней, помимо радости и любви, можно было рассмотреть толику грусти и искреннее желание поддержать свою любиму старшую сестру, которой здесь было очень сложно и, возможно, одиноко.