Слухи о повышение Рихтора до Эммы дошли не сразу, почему то пшеничного демона все еще побаивались и считали, что слухи ее не волнуют. В принципе они были правы, и ей нет дела до кого-то там либо, но Манфред, этот черт давным давно уворачивался от повышения и все таки не смог. Кёниг это радовало, поэтому она с привычным ей злорадством и бытылкой украинской гарилки, не спрашивайте где она ее достала, но припрятана она была давно, как раз вот для такого случая. Шейд в первые сняла с формы плащ, фурашку и палаш, замечу в первые, и направилась в сторону казарм, где обитал Рихтер. Она знала, что он там уже давно не один и Отто как минимум притащил пару ящиков отменного пойла, от которого потом будет болеть голова, но оно того стоило.
Путь занял не больше 5 минут, поэтому когда Майор стояла напротив двери, то искренни усмехнулась, пнув носком сапога дверь, та с легким скрипом отворилась и в глаза девушки ударил теплый свет.
- Вот и ты теперь с нами, Манфред. Наконец-то и тебя трах... наградила судьба по заслугам, - демон вошла в казарму, кивнула Отто и поставила на стол перед носом виновника сей попойки бутыль с гарилкой.
- Ну что, как будем отмечать? В старой доброй традиции, перепой Отто? Без обид здоровяк, но когда-нибудь мы тебя перепьем, ну или печень пропьем, что интереснее я еще не решила, - опустившись на один из стоявших стульев, Кёниг запустила руку в пшеничного цвета волосы и растрепала их. Кажется Герр-Майор уже приняла на грудь, так как такой вольности за ней ранее не наблюдалось, она конечно женщина, но простите, это никто не замечал, обычно она просто мужик с сиськами.

Койко-место ефрейтора Тересии походило на место гуляния миниатюрного тайфуна. Она разбрасывала свои шмотки, роясь по шкафчикам, заглядывая под кровать, проверяя даже ботинки, но всё было тщетно – последняя бутылочка «Штрауса Крепкого» была выпита ещё два дня назад, а денег на новый она пока ещё не получила.
- И кто это придумал – выдавать получку разом, чтобы разом потом её и пропивали? – возмущалась Ренейт, скрипя зубами и в тысячный раз проверяя, есть ли что под подушкой. В итоге немка села на край злополучной койки, у которой даже умудрилась вырвать кусок торчащей из дыры ваты (а вдруг в лазейке той что спрятано было?), да закурила папиросу. Ей было чертовски страшно идти на подобное мероприятие, нарушая требование виновника торжества, которого, до кучи, девка неслабо обидела на днях.
Но разве может она – живой человек-балаган, утихнуть и завять тут старым пряником, кутаясь в одеяла и сопя над какой-нибудь книгой (не будем врать, то будет журнал, название которого мы сохраним в тайне)?
- Да б**! – сквернословила зеленоглазая, резко вставая и топая ногой. Последнее пристанище, где она могла найти свой билет на лучшую из вечеринок, что только могла состояться в этом Богом забытом месте, было «Проклятое Небо» (так окрестила она личный закуток своей «подружки» Китти).
Пока Ренейт месила грязь сапогами, да проклинала медсестру Валенти за скупость и запрет «использовать бесценный медицинский материал для того, чтобы ужраться», мимо неё сновало всё больше и больше людей с различными «презентами» на руках. И от того ефрейтору становилось ещё горше.
Добравшись до заветного места, бомбанутая с шумом влетела в покои Катарины, произнося на ходу пламенно:
- Подруга, ты обязана спасти мою…, - но на полуслове она остановилась, увидев как та рыдает в платочек, сморкаясь своим чудным миниатюрным носиком, да затирая докрасна глаза, - Ты чего это, майн либе? – спешно сократив дистанцию, да сев рядом, вопрошала она у наивного очарования.

Её высочество, мисс «я всегда в курсе» с недоумением уставилась на заплаканное горе.
- Ну, ну, майн либе Китти! – схема по которой работали эти двое была всегда одинакова: Катарина жалуется или хвастается, Ренейт что-то не так понимает, они попадают в беду, достаётся Манфреду (и кто после этого скажет, что женский род – не проклятие человечества?). Стоило ли решать сегодня вновь возникшую проблему по-другому? Ренейт так не думала.
- С кем ты переспала, чтобы братца пропихнуть повыше? – шутливо дёрнула она блондинку за пухлую и румяную от рыданий щёчку, а после присев на койку, потянула ту за рукав, заставляя умостить свой аппетитный зад рядом.

«Как всегда – пришла за бухлом, уйду с ведром слёз», - чертыхнулась про себя немка, но процесс «вынесения мозгов» был уже запущен. Да и каким нужно быть чёрствым сухарём, чтобы эту рёву-корову не утешить?
Она слушала, но в тайне мечтала оказаться там, где гвал толпы, где шум пирушки, где вина льются по обнажённым грудям, а усы из пивной пены – обязательный аксессуар.
Речь девочки лилась и лилась, как всегда не шибко связанная, но переполненная эмоций, а Тэресия всё дальше уплывала в своих фантазиях. Наконец, когда повисла пауза, за которой непременно следовал приём «щенячьи глазки», Ренейт кивнула, словно бы всё поняла, глянула на подругу строгим взглядом и проговорила:
- Брось лишнее думать! Сейчас твоему брату важно, чтобы рядом с ним были те, кого он любит. И поверь, это явно не рядовой гориллоид или же какая потаскуха из офицеров, - руки ефрейтора легли на плечи грудастой крохи, - он ждёт тебя!
И всё это лились так проникновенно, так по-сестрински, что не должно было вызвать и толики возражений.
- Но не забудь, что приходить с пустыми руками – дурной тон! Так что – доставай своё лучшее виски! Вынимай из закромов пиво! – и бомбанутая всплеснула руками, широко улыбаясь, призывая, воодушевляя.

За время их знакомства Тэресия научилась потихоньку понимать наивный детский ум этого ангелочка. «Спать» - значило «спать». Без всяких лишних пошлых фантазий, что могла наплести здесь любая мало-мальски пожившая на свете девушка. Сотню раз она ещё пыталась втолковать это Манфреду, да только каждая «посиделка за бутылочкой» заканчивалась скандалом, дебошем и бесконечными кругами, что Ренэйт наматывала вокруг полигона.

- Торт – это тебе не бутылка, - печально вздохнула ефрейтор, но от идеи заглянуть под крышку коробки не отказалась. И в тот момент, когда атмосфера «шедевра немецкого мастера-кондитера» проникла в окружающее пространство, зеленоглазка почувствовала как её сшибает с ног и уносит в то состояние, после которого она просыпается на следующее утро с больной головой и отсутствием каких бы то ни было воспоминаний.

«Страшно представить себе, что будет, если эту штуку попробовать. Вспомню ли я имя? Найду ли путь домой? Посажу ли печень?» - Тэресия надолго впала в размышления, всё не решаясь притронуться к «произведению искусства» рук Катарины Рихтер. Попробовать тортик и не сдохнуть - что перепить Отто.

- Китти, милая, давай я спрошу тебя напрямую: ты израсходовала всю бутылку на это очаровательное творение? – держа подбородок двумя пальцами, вопрошала Ренэйт с видом эксперта кулинарии (сколько полезных рецептов она прочла в своих журналах, но так и не воспользовалась ими…). Получив в ответ утвердительный кивок со стороны белокурого ангела, Ренэйт прыснула, чуть покраснела, широко улыбнулась и продекламировала:
- Тогда это будет лучший из подарков для твоего замечательного брата, майн либэ! Только пусть «в жало» не жрёт всё – попа слипнется, - и она взяла коробку в руки (Китти славилась своей неуклюжестью, а потому могла попросту не донести своих даров до пункта приёма), - Идём поздравлять!