Тиканье настенных часов разрушало повисшую густым туманом тишину комнаты. Еле различимое для девушки, сидящей на кровати почти без движений. И до одури громкое для комнаты, будто застрявшей меж потоков единого времени.
Всё вокруг замерло, выпало из реальности, будто бы продолжая существовать только для одного человека, которому, в свою очередь, было совершенно наплевать на все окружающие её предметы. Тепло собственной комнаты в один миг сменилось на холод, острыми шипами подступая со всех сторон. Многие говорят, что комната для человека это некое подобие неприступной крепости. Здесь всегда можно укрыться от суеты и невзгод реального мира. Но, в данный момент, для девушки, всё ещё почти неподвижно сидящей на кровати, окружение казалось предельно враждебным. Укрывшись в задворках своего разума, она всё это время пыталась решить для себя одну не простую задачу. Найти ответ на один, казалось бы, крайне простой вопрос. Однако, чем пуще она думала об этом, тем сильнее запутывалась в своих чувствах.
Обида, горесть, даже в некоторой степени ненависть, поблёскивали в голубых очах, направленных перед собой в пустоту. Иногда они бегло пробегали по комнате, в поисках того, что сможет «помочь», безнадёжно возвращаясь на свою первостепенную точку. Подперев подбородок рукой, едва ли покачивая головой из стороны в сторону, девушка блуждала по лабиринту, продолжая нелепые попытки утопающего схватиться за соломинку. И выхода не было. Оставалось только нервно теребить простыню кровати, в надежде, что это хоть как-то снимет нервное напряжение.
Тщетно.
Когда перед тобой почти угасает одна из целей всей твоей жизни, человек невольно предаётся состоянию, близкому к отчаянию – депрессии. Но, на удивление, Диана Кэмпбелл всё ещё сохраняла рассудок в привычном его состоянии. Она просто пыталась понять для себя: Когда это всё началось? В момент «падения» Винсента или таки раньше. Чёрная полоса её жизни, без каких либо просветов, всё ещё вела девушку за собой, заставляя почти полностью увязать в своих проблемах и невзгодах.
Голова двинулась. Вместе с ней взгляд поплыл в сторону двери. Шаркающие шаги за дверью, почти сразу же узнаваемые девушкой, вывели её из состояния ступора. Она прекрасно знала… буквально видела картину, которая сейчас разворачивалась по ту сторону двери. И эти слова, прозвучавшие секунда в секунду – не заставили себя ждать. Их можно было попросту проигнорировать. Но, она ведь сама оставила то письмо. Сама не зная, чего именно хотела в данный момент – чтобы её оставили в покое или же оказали должную поддержку. Вместо того, чтобы отвечать самой себе на эту дилемму, девушка, повинуясь зову своего сердца, лениво встала с кровати и двинулась к двери.
Перед Патрицией предстала привычная картина – чрезвычайно серьёзной «маски» Дианы. До боли знакомой. Именно за ней девушка всегда прятала свою обиду, горесть или же печаль, не на секунду не давая эмоциям пролиться сквозь «неприступную стену». Могло показаться, что вот-вот и британка прогонит мать прочь, громко хлопнув при этом дверью. Но, вместо этого, холодный взгляд пробежался вниз, на поднос. Последующее удивление, при виде бутылки виски, и затем, вернулся обратно наверх, избегая прямого контакта с глазами матери.
- Входи.
Кратко сказала Кэмпбелл старшая, распахнув дверь перед Патрицией. А сама скрылась в глубине своей комнаты. Присев на своё привычное место – кровать. При этом, слишком стараясь выглядеть «нормально». Настолько перегибая в этом палку, тем самым добиваясь прямо противоположного эффекта. Но по-другому дочь Энгуса Кэмпбелла вести себя не могла. Очень сильно походя этой чертой на своего отца. Упрямство во всей его красе. Не желая сдавать позиции. Не желая прослыть слабой и беспомощной. И, в конечном итоге, не желая показаться чем-то хуже собственного отца. Она пыталась всем своим видом сказать матери о том, что в её помощи не нуждается. Однако, чем сильнее были попытки, тем понятнее для самой Патриции было состояние дочери. Проще говоря, Диана Кэмпбелл сама себя загнала в лабиринт противоречий, и никак не могла из него выбраться. Постоянно ставя на чашу весов «жизнь брата» и «собственную карьеру». Это как пытаться усидеть на двух стульях одновременно. Откровенно бессмысленное занятие. И, где-то в глубине души, Диана понимала что так дальше продолжать было нельзя. Нужно было что-то менять. Только, что именно?. Возможно, как раз поэтому она искала поддержку и совета в лице своей матери. Боясь открыто в этом признаться. Страшась перед собственным «я», нежели перед ликом самой Патриции...
- Итак… Что же ты хочешь? Если ты пришла только для того, чтобы учить меня жизни – покинь мою комнату немедленно.
Твёрдо сказала Диана, всем своим видом показывая обратное, в противовес собственным словам.

Отредактировано Diana Campbell (2017-08-31 11:38:49)

Кивнула Диана в ответ, из подполья, слегка наклонив голову на бок, пристально наблюдая за действиями Патриции. Подобно часовому, цепляясь за каждое её движение, девушка будто бы хотела найти в них какой-то скрытый смысл. Посыл. Ради которого эта женщина вторглась в её личное пространство, принеся с собой этот «инородный» предмет – бутылку виски. Задавая при этом себе один вопрос: А для чего? Или может быть, для кого?
Отвечать на это было не нужно. Диана Кэмпбелл не была дурой, пускай и, находясь в таком состоянии, прекрасно понимала, что именно пытается сделать её мать. Поддержка или нет. Но почему-то она почувствовала только «сладкую горечь» где-то внутри. От которой ни на секунду не становилось легче. Понимая, всего лишь отчасти, что самой Патриции сейчас тоже было не сладко. И холодность собственного характера доставляет лишние проблемы им обоим. Но, это была та вещь, совладать с которой было попросту невозможно. Вести себя как-то иначе, кроме как проявлять излишнюю незаинтересованность к происходящему, было выше её сил.
Получив в руки стакан с виски, Диана посмотрела на свою мать с каким-то странным, немым укором. Уж точно не это было ей нужно в данный момент времени. Или… Как раз таки это? Забыться в крепости этого напитка. Позволить внутренним противоречиям отступить и, возможно, таки открыться своей матери. Высказать всё, как на духу. И про Винсента. И про жгучее, непреодолимое желание отправится на его поиски. И про свои собственные сомнения и догадки. Но, вместо этого, слушая начавшийся рассказ Патриции, девушка, зашуршав домашним платьем, медленно встала и подошла к своему рабочему месту. Повертев в руках стакан ещё с мгновение, дочь Патриции Кэмпбелл, поставила обратно стакан с виски ровно в тот момент, когда её мать сделала небольшую паузу.
«Зачем ты мне вообще это всё рассказываешь?»
В глазах появились недобрые огоньки внутренней враждебности. Будто бы зная, о чём именно может пойти речь. Диана желала почти сразу же пресечь данный рассказ на корню, и больше никогда к нему не возвращаться. Но вместо этого, осталась стоять спиной к матери. Не решаясь повернуться, дабы та не смогла заметить «этот взгляд».
- И что было дальше?
Почти что против своей воли, проскрипела девушка. Всё ещё оставаясь спиной к своей матери, решив сделать для себя довольно непростой шаг. Дальнейшее Диана сказала уже более заинтересованным голосом.
- Рассказывай, раз уж начала.
Сама не до конца понимая, что делает. Стараясь всё больше зарыться в свою оборонительную скорлупу, Кэмпбелл невольно давила на свои болевые точки. Но, могла мать знать об этом? Или хотя бы догадываться о её истинных чувствах? Вопросы, которые время от времени, табуном забредали на огонёк. Узнать можно было только одним способом. Спросив напрямую. Но смелости сделать это, как перед отцом, отчего-то не было.

Чем больше говорила мать, тем сильнее Диане приходилось сдерживать подступающее к самому основанию горла раздражение. Тяжёлым комком. Не давая нормально дышать. Оно старалось вырваться наружу. Подстрекало девушку выкрикнуть Патриции прямо в лицо, чтобы та выметалась из её комнаты и больше в неё не заходила. Но, другой частью себя дочь понимала, что такого делать уж точно не стоит. Переходить явную, незримую грань между родственниками, возвратить которую будет стоить титанических усилий. Ведь она и так находилась в крайне шатком состоянии. Прямо здесь. В этот самый момент. Девушка, стоя спиной к женщине, так любезно предлагающей ей столь «простое», казалось бы, решение. С силой старалась проглотить тот самый комок горечи, мешавший не только говорить, но и притворится, что всё сказанное ею для неё лишь пустой звук. Простая история, однажды вырванная из потока единого времени, дабы поделиться со своими отпрысками. Она не знала, что именно побудило Патрицию вспомнить её именно сейчас. Однако, предложить, столь нелепое в данной ситуации, решение всех проблем своей дочери, было явно ошибочным шагом со стороны Дианы. 
«Она просто не знает…»
Будто бы уговаривая саму себя, мысленно проговорила Диана. В эту же секунду взгляд упал на стакан с виски. Ещё мгновение. И к девушке приходит осознание того, что оно действительно может помочь. Она быстро подхватила стакан и, на удивление матери, сделала несколько крупных глотков. Сразу почувствовав за этим лёгкое облегчение. Во взгляде появились озорные огоньки – нет, этого было явно недостаточно, чтобы привести Диану в состояние алкогольного опьянения. Но, позволило девушке свободно выдохнуть. Стряхнуть с себя страх и гадкое послевкусие рассказа матери, придя немного в себя.
Кэмпбелл старшая, наконец, развернулась к Патриции, пройдя на своё привычное место. При этом, не выпуская из рук стакан с недопитым горячительным напитком. Внезапно для себя понимая, что бежать уже в целом-то поздно. И, возможно, именно сегодня всё решится. Многолетнее молчание дочери о столь важных вещах. Но для этого, ей ещё понадобится чуть больше смелости. Благо, теперь она знала, где его можно позаимствовать. Дороги назад уже не было. Оставалось только идти вперёд и надеяться, что грозовые тучи скоро уйдут, выпуская на волю голубое небо.
- Нет, мама. Это только лично моё дело. Ты к этому, как бы это не звучало, не имеешь никакого отношения. Если я и поеду на Альбион… А я поеду. Теперь уж, однозначно. То, только одна. – Мысленно принимая решения, подкрепив его словами, высказалась Диана Кэмпбелл. Взглянув на жидкость в стакане, девушка сделала небольшую паузу. Затем, продолжила. – Думаю, тебе будет лучше уехать к отцу. Впрочем, тут ты можешь решать сама за себя. Я же… Я уже взрослый человек, который уже давненько выбрал себе цель в жизни и дорогу, по которой пойдёт. Только вот…
На этом Диана замолчала, не в силах продолжать дальше. Она по-детски сжала губы. Понимая, что пока ещё не слишком пьяна для того, чтобы пойти на такие откровения. И вместе с этими мыслями, Кэмпбелл вновь поднимает стакан в воздух, дабы осушить его раз и навсегда.
- Есть одно, «но»...

В ответ на предложение матери Диана лишь прищурилась, ясно осознавая тот факт, который вот-вот должен произойти. Страха не было. Только странное покалывание в области тыльной стороне ладони обоих рук. На что сама девушка уже не обращала никакого внимания. Алкоголь сыграл свою злую шутку – срывая оковы с нерадивой принцессы. Полностью освобождая её разум от прочих мыслей.
«Знает ли?» – Вновь всплывает вопрос у неё в голове. Засим появляется такой же, уверенный ответ. – «Вряд ли».
Стараясь убедить саму себя в том, что её мнение является правильным. Она не могла проколоться, скрывая собственные чувства к Винсенту все эти сложные годы своей жизни. А как ещё ей было поступить? Она просто не могла во всём признаться. Стыд с примесью смущения и страха, всегда были её верными спутниками в этом непростом решении. И, вместе с мыслями о том, что она должна будет уж точно раскрыться Патриции, приходила неуверенность. В отличие от отца, девушка не была уверенна в том, что её мать способна воспринять данный факт «правильно». Это уже случилось. От этого никуда не деться. И даже сам Винсент, в некоторой степени, должен был догадываться об этом. Ведь она столько раз ему намекала. Следовала по пятам. Была ближе всех и никогда не отступалась от него, поддерживая во всём. Даже считая его поступки неправильными, со скрипом в сердце, принимая всё, как есть. Тут невозможно было не догадаться. Однако… Патриция? Что на счёт неё? Увиливая каждый раз от разговоров о противоположном поле с матерью, девушка просто обязана была поселить в её душе какую-либо тревогу. Но, с другой стороны, её никогда не донимали никакими расспросами на данную тему. Будто бы, и вовсе игнорируя данный, уже свершившийся, факт.
Но ничто не вечно. Быть может, ей нужно было сделать это раньше, но думать об этом уже было слишком поздно.
- Наверное, мне стоило рассказать об этом раньше. Но я не думаю, что ты одобришь подобное. Хотя, смысла скрывать уже по сути то, и нет. – Выдохнула Кэмпбелл старшая, мысленно приготовившись к собственному признания. – Дело в том, мама, что я люблю Винсента. – Девушка опустила взгляд, но в тоже мгновение, вернула его на место, посмотрев прямо в глаза своей матери. – Это не то, о чём ты могла подумать. Люблю как мужчину, а не как брата. Именно по этому, я должна… Нет. Просто обязана отправиться на Альбион. И мне не нужна в этом какая-либо помощь.
Она вновь опустила взгляд, посмотрев на опустевший стакан. В голове тут же всплыла идея о том, чтобы наполнить его ещё раз. Но, пока что, ожидая реакции матери, дочь не спешила этого делать. Она подобно Патриции ранее опустила свои руки, вместе со стаканом, на колени. Можно было подумать, что она сама стыдиться этого. Но, это была бы не правда. Проведя долгие годы за размышлениями целесообразности своих чувств, Диана уже давно пришла к выводу, что в этом ничего страшного нет. Не важно, что скажут другие. Её чувства уже не изменятся. И даже после его смерти, они не стали слабее. Нет. Хлынули с новой силой. Послужили якорем в собственной карьере, усиливая тягу отправиться на его поиски.
- Ты должна понять…
Чуть ли не прошептала Диана, вновь поднимая взгляд на вырастившую её женщину. И в нём ощущалась только твёрдость принятого уже решения.

Мир начал постепенно трескаться напополам. Девушка отвернула взгляд от матери, не возвратив его даже после её слов. Всё это время, начиная от новости смерти Винсента, разговора с Дунканом и отцом, и заканчивая неудачей в выбранной профессии – Диана закрылась в собственном мирке. Полыхая единой идеей найти пропавшего брата, она не видела дальше собственного носа. Не замечала эмоций и боли матери. Предпочитая, находится наедине со своими кошмарами. Мучаясь. Ворочаясь ночью. Принимая бесконечное количество успокоительных, вела свою игру под названием «всё в порядке». Но ведь, всё было далеко не в порядке. Из той доброй, любящей своих родных девушки, казалось, не осталось и следа. Оставляя за собой бездумную и жестокую в своём желании фанатичку. И это всё, разом, обухом ударило по голове, ровно в тот момент, когда мать скрылась за дверью. Обхватив себя руками, девушка протяжно и тихо заскулила, осознавая всю, возможную, жестокость этого момента. Не было ни слёз, лишь только странный, безудержный скулёшь человека, не способного как-то повлиять на ситуацию. Боявшегося потерять все те стремления, которые наполняли её сердце день за днём. Даже если  это означало окончательно потерять доверие матери. Она знала, что так нельзя поступать. Но, в тоже время, ведомая собственной идеей, не могла сделать иначе. Оттого в душу и закрались безликие и немые терзания.
«Она… поймёт».
Ещё одно оправдание перед самой собой. Уверяя себя в том, что ничего абсолютно не поправимого не произошло. И, стоит пройти первоначальному шоку от услышанного, как она сможет всё спокойно обсудить. Доходчиво объяснить. Надеясь получить так необходимое ей самой понимание со стороны одного из самых близких людей. Но, вместо этого, краем уха она слышит суматоху в коридоре. А уже затем, одна из двух горничных их дома залетает в дверной проём её комнаты с криками:
- Вашей матери плохо!
И тут уже сама Диана как ошпаренная срывается с места, на ходу ставя стакан обратно на поднос, вылетев в коридор, почти сразу же натыкаясь на мать, в болезненной судороге скрючившуюся на полу. Её руки отчаянно сжимали живот, давая девушке одну из самых ужасающих догадок того, к чему привела её нелепая откровенность. До дрожи в конечностях осознавая происходящее, девушка с мгновение застыла на месте, не в силах собраться с мыслями. Затем… правая рука резко поднялась и, отвесив себе смачную пощёчину, вернулась в исходное положение. Девушка быстро выдохнула, приводя себя в чувство. Дрожи больше не было.
- Звони в скорую. – Спокойным тоном быстро проговорила она одной из служанок, переведя взгляд на другую. – А ты, помоги мне отвести её в мою комнату на кровать.
Диана в ту же секунду преобразилась. Уверенный спокойный взгляд. Выводя на волю выдрессированного до предела «хирурга» в себе. Пускай это был и совершенно не её профиль работы. Она всё-таки была врачом. Даже сделав множество промахов в своей работе по собственной глупости за последнее время, Диана ничуть не изменилась. Будучи перспективным молодым специалистом, Кэмпбелл продолжала совершенствоваться все эти годы, уже побывав в большом количестве неординарных ситуаций в интернатуре. И только вырученный из них опыт позволил ей сейчас быстро сориентироваться, отодвинув на задний план все свои эмоциональные проблемы. Это было одно из самых положительных её качеств, как доктора.
Осторожно подхватив Патрицию за плечи, она со служанкой медленно повела мать в сторону своей комнаты. Молча, не говоря ни слова. Игнорируя возможные протесты. Перебирая в уме сегодняшний вечер, она всё больше убеждалась в правдивости собственных мыслей. Невольно бросив взгляд на стол с подносом, одну кружку и тот самый проклятый стакан, девушка удивляется собственной невнимательности.
- Осторожно.
Спокойно скомандовала дочь Энгуса Кэмпбелла, также медленно положив мать на кровать. За спиной тут же раздался голос запыхавшейся служанки, которая подтвердила, что скорая уже в пути.
- Хорошо. Принеси сюда воды и полотенце. – Сказала Диана, двигаясь к выходу из своей комнаты. – Присмотри за ней. Мне нужно спуститься вниз к аптечке.
И уже оказавшись в коридоре, бегом, перегнав служанку, тут же отправившуюся по указанному поручению, ринулась в уборную. Именно там, в небольшой тумбе были собраны лекарства. Обычно, Диана сама следила за её содержимым. Постоянно докупая нужные в каждом доме лекарства.
«Если мои догадки верны… Обычные успокоительные тут не нужны».
Объектом её поисков стали таблетки пустырника. Пускай и слабое, но всё же успокоительное средство, которое можно принимать после шестнадцати недель при беременности. Это единственное, что она могла сделать на данный момент, не обладая полными знаниями в данной сфере. Конечно же, Диана интересовалась в своё время всеми возможными аспектами и осложнениями, которые могут возникнуть. Но сейчас не могла придумать ничего иного. В любом случае, это купленное время до приезда врачей. А они уже смогут сориентироваться на месте.

После минутного замешательства и быстрого опустошения коробки с лекарствами на тумбу, нужные были найдены. Диана тут же рывком метнулась обратно, попутно столкнувшись со звуком бьющегося сердца в груди и собственного дыхания. Не обращая внимания на усталость, девушка преодолела ступеньки лестницы на второй этаж столь же быстро, как и спустилась по ним. Залетев в комнату, она раскупорила пачку, достав одну таблетку, медленно подошла к своей матери. Следующим же движением нужно было аккуратно поднять её голову, положить в рот лекарство и дать всё также медленно запить его. Инстинктивные глотки полубессознательного организма Патриции, приняли влагу со всем его содержимым без особых проблем. За спиной раздались шаги второй служанки, которая несла в руках глубокую миску с холодной водой с полотенцем. Диана тут же среагировала, забрав у женщины её ношу, поставив всё на небольшую тумбочку рядом с кроватью, предварительно быстро сложив всё содержимое на пол.
- Как только приедет скорая, сразу же приведи их сюда. – Выдала она на одном дыхании следующие указания, передавая полотенце другой служанке. – Здесь я сделала всё что смогла. Позаботишься о ней Кларис? А я пойду, позвоню отцу. Нужно сообщить ему о случившемся. И… - Она бегло взглянула на открытую бутылку виски. – Надо и самой выпить какого-нибудь успокоительного. Если будут какие-то осложнения до приезда скорой, сообщи мне.
Женщина, уже явно достаточно пожилых лет, согласно кивнула, взяв полотенце. Диана вновь посмотрела на состояние матери, будто бы в последний раз и, взяв поднос, направилась на кухню. По правде сказать, девушка просто сбежала от всей этой картины. Нервы подобно струне были натянуты до предела, и казалось, вот-вот не выдержат. Прекрасно чувствуя что, не сделай она этого, возможно, оказалась бы лежащей рядом с собственной матерью. Изображая внешнее спокойствие, Диана приходилось бороться с разбушевавшейся, панической бурей внутри себя. Понимая содеянное, она просто не могла нормально сосредоточиться ни на одной из десятка мыслей, посетивших её голову за такой короткий промежуток времени. Да и, в конце концов, девушка просто начала ощущать, как будто сходит с ума. Всё это казалось каким-то нескончаемым кошмаром. И на этот раз виновницей сего деяния была именно она. Можно было сколько угодно успокаивать себя мыслью, что мать сама ей ничего не рассказала. Но, это было бы слишком бесчувственно с её стороны. Ведь она всё-таки не монстр. Такой же человек, с добрым сердцем, заплутавший в собственных проблемах. Такое бывало с каждым. В особенности, учитывая сам возраст наследницы Кэмпбеллов. Вот только, кто бы ей сейчас это объяснил. Единственно, что она могла, это как-то просить поддержки у собственного отца. Иного выхода просто не было. Раз за разом, неуверенно задавая себе один и тот же вопрос: а настолько ли ты сильна духом, как тебе вечно твердили другие, Диана?

Оказавшись на кухне, первым позывом Дианы Кэмпбелл было налить себе ещё один стакан виски, от чего она почти тут же отказалась. Если мать заберут в больницу, ей нужно будет ехать с ней. В противном случае, она просто не найдёт себе места. Изведя себя в почти пустующем особняке окончательно. Так что, ограничившись стаканом воды, дочь Энгуса и Патрици, села за стол, чувствуя, как дрожь во всём теле, постепенно возвращалась, вместе с бушующим чувством вины. Она не спешила заглядывать внутрь себя, в поиске какого-либо решения возникшей, эмоциональной проблемы. Скрываясь в делах насущих, требующих немедленного решения. А уже потом можно будет и покорить себя. Закрыться в своей комнате, подвергнуть себя моральным истязаниям. Иного выхода у неё не было. Нужно было сохранять трезвость ума до поры, до времени. Поэтому, все, что могла Диана на данный момент времени, это держаться. Держаться со всем своим природным упорством. И, конечно же, позвонить отцу, сообщив о случившемся. Именно этим она и планировала заняться, залпом осушив стакан воды и решительно направившись в коридор, к телефону.

Диана дрожащей рукой буквально вцепилась в трубку телефона, набирая номер отца, повторяя в голове только одну единственную мысль: Только бы оказался на месте. В противном случае, ей придётся повторить попытку позже. А будет ли девушка в состоянии это сделать или же нет. Никто ещё не знает.
И вот, долгие гудки сменились сначала гробовой тишиной, затем уверенным, мужским голосом:
- Привет отец. Прежде чем рассказать о причине своего звонка. Хочу задать один вопрос. – По голосу дочери уже можно было понять, что произошло что-то явно не хорошее. – Тебе мама тоже не рассказала о том, что вновь ждёт ребёнка?

Облокотившись свободной рукой о тумбу, на которой стоял телефон, девушка, прежде чем ответить отцу, шумно выдохнула. В этот момент ей почему-то захотелось провалиться сквозь землю, и больше никогда не возвращаться. Но, ничего иного не оставалось, кроме как рассказать всё Энгусу. Всё-таки, хуже уже не будет.
- Даа.. Жива. В общем-то, если не вдаваться в излишние подробности. Я провалила интернатуру. Оставила из-за своей невнимательности письмо в гостиной. Мать это естественно прочитала и решила, что мне нужна поддержка. Наверное, зря. – Она вновь задумалась над правильностью собственных действий. Приходя к одному и тому же ответа. Не давая себе и шанса на оправдание. Продолжив измученным голосом. – Итогом было то, что я рассказала ей о своих чувствах к Винсенту. Не знаю. Догадывалась она или нет. Но, судя по реакции, мама не хотела верить в нечто подобное. Нервный стресс. Из-за чего пошла реакция на плод. Ей стало плохо. Вот-вот должна приехать скорая. Такие вот дела… отец.

- Да. Я это понимаю… В любом случае, я не ожидала такой реакции. И что так будет. Но это лишь оправдания. Какая-та весомая поддержка мне тут не нужна. – Вздохнула Диана. Она, конечно же, соврала на счёт поддержки. Нужна была. Ещё как. Но, прямо сказать об этом отцу она не сможет. Как ни старайся. Характер этого просто не даст сделать. Такое вот противоречие. – Твой приезд будет вполне кстати. У меня даже будет к тебе небольшая просьба. Забрать её с собой. После того, как ей станет лучше. А я… Думаю, ты и так понимаешь, что я собираюсь сделать? Меня здесь больше ничего не держит. А проходить интернатуру можно и в более жёстких условиях. И, если уж, моя озабоченность смертью Винса приносит такие плоды. Короче, отец. Я железно решила отправиться на Альбион. Учитывая положение матери сейчас. Думаю, без последствий это не обойдётся. За ней нужен будет постоянный уход. Не зачем бросать её одну. Я на эту роль уж точно не гожусь.
Девушке было тяжело осознавать собственную бесполезность в данном вопросе. Сколько бы она не пыталась, ничего уже не изменить. Не зная, как потом смотреть в глаза своей матери. Девушка бы скорее предпочла убраться подальше, чем усугублять обстановку ещё больше. Впрочем, это только отчасти повлияло на её решение.
- Поэтому приезжай. Пожалуйста.

Как только в трубке вновь зазвучали гудки, Диана плавно положила трубку. Всё то, о чём сказал ей отец, она и так знала. Конечно же, она не могла пока сказать точно, сможет ли выдержать такую нагрузку. Есть вещи, которые не даются так просто. Это она прекрасно понимала. Учитывая, какой сама идеалисткой являлась, Диана Кэмпбелл, возможно, слишком рисковала с выбором профессии. Но у неё был «защитный оберег» в виде старшего брата. Покуда у неё есть цель в жизни, эта девушка будет идти вперёд. Впрочем, это ей только предстоит обдумать после данного инцидента с матерью и понять. А пока…
Дверной звонок вывел девушку от небольшого оцепенения. Прибытие скорой помощи, ознаменовало конец размышлениям – нужно было вновь действовать. Нацепив на лицо всё ту же серьёзную маску. Она вышла к прибывшим сотрудникам медицинской помощи. Дабы развеять все свои страхи и сомнения.

Как только Патриция пришла в себя, ожидающей в коридоре, молодому хирургу тут же сообщила об этом медсетра. На этот раз Диане повезло. Лечащим врачом матери был отец одной из её подруг по училищу. С которой вместе они проходили интернатуру. Одна единственная разница между ними заключалась в том, что  подруга прошла, Диана же из-за собственной глупости и чрезмерной озабоченностью смертью Винсента, нет. Он поведал ей состояние матери, которое, в целом, стабилизировалось. Нужен был только отдых и ни в коем случае не подвергать женщину излишнему стрессу. Что, впрочем, Диана и без того знала. Теперь уже точно узнав сроки беременности. И то, что теперь у самой Патриции могли появиться определённые осложнения в будущем. Посему, как только она почувствует себя лучше, женщина будет переведена в местный стационар. Где ей также придётся пройти ряд обследований. Диана же в свою очередь сухо согласилась со всем сказанным. Чувствуя, как нервное напряжение, преследующее её всё это время, мгновенно спало. Но на её место пришло чувство дичайшей усталости. Однако, раз уж она всё равно оказалась здесь. Девушка просто не могла не упросить врача остаться и подождать, как только её мать придёт в себя.
Дверь в палату Патриции Кэмпбелл медленно, беззвучно открылась. Посетитель в виде девушки небольшого роста, с длинными, чёрными волосами, спокойно двинулся к её кровати. На лице Дианы вновь была надета неугасаемая врачебная маска, за которой скрывался весь пережитый «ужас» нескольких часов назад. Бледная, как смерть, покрасневшими глазами дочь осматривает тело своей матери. Впивается взглядом в её, на удивление, спокойное лицо и понимает. Что самое страшное теперь уже позади. По крайне мере, для той, ещё не рождённой жизни кровного родственника. А о дальнейшем позаботятся специализированный в этом деле специалист. В этом она была твёрдо уверенна. Теперь Патриция и её возможный брат или сестра были в надёжных руках.
- Состояние плода стабилизировалось. Но, не исключены дальнейшие осложнение в процессе беременности. Посему, тебе придётся остаться в больнице на некоторое время. К тому же, ты будешь под усиленным контролем врача. Не волнуйся. Это хороший человек. Отец одной моей подруги. Ты его должна помнить. Джеймс Уилсон. – Устало, но ободряюще улыбнулась Диана. Ровно настолько, насколько она могла себе это позволить в своём состоянии. Присев рядом. Девушка продолжила, намеренно огибая разговор с отцом. – Так что, надеюсь, всё у вас будет хорошо. Детально обо всём тебе уже расскажет сам врач. Как только ты хорошо отдохнёшь и наберёшься сил. Я сама попросила его об этом.
И на этом девушка умолкла, даже не зная, как продолжить. Что ей нужно сказать. Просить прощения? Да за такое, на деле, стрелять надо. Как минимум, такое было её мнение. Словами тут просить нечего. Если даже её и простит Патриция, сама себя девушка уже не простит. У неё было время подумать. Поняв то, что это уже навсегда останется тяжким грузом в собственном сердце. Осознание того, что она могла убить брата или сестру собственными руками, пускай и не осознанно, было слишком тяжелым. Давило на сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Девушка шумно выдохнула, плавно погружаясь в тишину одноместной палаты. Стараясь привести себя в чувство, но всё больше увядая буквально на глазах. В конечном итоге, сломавшись окончательно.
Диана в слепой надежде хотела было дотронуться до руки матери, слёзно попросив прощения. Но вместо этого, отдёрнув свою руку в инстинктивном жесте, британка отводит свой взгляд, не сразу понимая, что по её лицу начали течь слёзы. Бесшумный плачь. Без каких либо всхлипов и вздохов. Они просто текли поверх маски хирурга, разбивая её вдребезги, выворачивая наружу эмоциональное состояние той, ещё «маленькой девочки» с именем Дианы Кэмпбелл. Ту нерушимую истину собственных терзаний дочери, которая до сих пор не могла найти себе места. Только благодаря банальной выдержке продержавшись до сего момента. Но дальше… Дальше сил уже не было. Пронзительная боль в груди, настолько обжигающая, заставляющая девушку учащёно дышать. С ней уже невозможно было бороться. Полностью отдаваясь ей без остатка, Диана тихо выдавила:
- Прости, я…
И на этом всё. Она так и не смогла заставить себя продолжить. Рефлекторно вытирая слёзы с лица, стараясь привести себя в должное состояние. Патриции было уж точно не до моральных терзаний собственной дочери. И Диана это прекрасно понимала. Поэтому продолжала себя мучить в бесполезных попытках скрыть всё то, что твориться у неё на душе здесь и сейчас.

Отредактировано Diana Campbell (2017-09-06 23:53:08)

Жгучее желание – неимоверно сильное, ясным пожаром внезапно поселилось в почти разбитом сердце девушки. Могла ли она просить о нём? Пойти на поводу у ласковой руки матери? Имела ли она на это право после содеянного? Страх, вкупе с собственной совестью, подобно нерушимой стене воздвигнутой до небес, не давал принять правильное решение. Искупить свой грех, который, как казалось, останется с ней уже навсегда. Возвести в душе мемориал виновницы, с безумным фанатизмом возвращаясь к нему вновь и вновь. В мертвецкой тишине комнаты заполненной светом угасающего солнца. Планомерно погружаясь в тёмное озеро собственного бытия. Именно такова была выбранная судьба – дорога жизни, отныне и вовек. Или же нет? Вопросы, терзающие душу. Точащие об неё свои длинные, когтистые лапы, не давали покоя, свесив ещё больший груз ответственности на девушку. Казалось, не было тому конца края. Однако… Щека нашла ладонь матери. Поневоле двинувшись ей навстречу. Почти требую так необходимой поддержки. Не словами – физически. Руки сами по себе двинулись к ослабевшему телу женщины, с осторожностью сжимая её плечи. И вместе со всем этим приходит ещё один вопрос:
Что я делаю?
Но это уже было не остановить. Буря, так долго сдерживаемая в основании сердца, наконец, прорвалась. Давая Диане тот самый шанс, вылить всё без остатка. Так долго находясь в его подсознательном поиске, с момента вести о Винсенте, и желания отправиться на его поиски, по сей день. Держась из-за всех сил. Глуша в себе прочие эмоции. Не замечая собственной беспомощности. Диана Кэмпбелл в природу своей упрямости, не желала сдавать позиции. Просить помощи у единственной, до предела родственной души. А теперь… Теперь время «искупления», наконец, настало. И она заключает мать в нежные объятия. Стараясь не навредить женщине. Следя за каждым своим движением. Дрожа всем телом, пытаясь найти укромное местечко, дабы затем разрыдаться с новой силой. Почти без слов. Выплеснуть всю накопленную за это время «тьму», порой так сильно не дающую нормально дышать.
- Прости… я… бесполезная дочь… виновата…
Послышалось собственное порицание, сквозь бесконечное количество всхлипов. В данный момент… Прямо сейчас, Диана желала только одного, чтобы весь этот кошмар её жизни, наконец, подошёл к своему концу. Потому что сил держаться больше не было.
Всё что она могла сейчас искать помощи и поддержки. Дабы потом дальше отправиться в плавание по бурному течению собственной в жизни. И для того, чтобы осуществить задуманное, силы у неё, непременно найдутся. Больше бежать от всего этого она не будет. Случившееся ясно дало ей понять, что медлить более нельзя. Если только, совсем чуть-чуть. Прямо здесь. В объятиях собственной матери. Показав свою слабость лишь на мгновение.

Слова въедались в сознание, подобно какому-то проклятью, вздымая наверх всё больше приступов совести. Они могли бы помочь заглушить пронзившую сердце, щемящую боль, если бы только старшая дочь семьи Кэмпбеллов не была настолько упрямой. Стоило лишь раз повести на себя клеймо виновника, как отмыться было только собственноручно. Возможно, это и была её одна из слабостей, с невозможностью переступить через подобное, храня под сердцем, пронеся это чувство всю сознательную жизнь. Или же нет? И всего-то нужен был один человек для сохранения душевного равновесия и принятия очевидных фактов. Но, в данный момент, его поблизости не было. Кто знает. Может уже и не будет никогда. Чего молодая девушка боялась наибольше всего. Сохранив в глубине души страх такого вот исхода, переплетая его с не ясной надеждой, запирая внутри до того момента, как не будет слишком поздно что либо исправить. Пока же ей требовалось набраться сил и терпения, которых, почти не осталось.
Усталость пережитого стресса навалилась разом, когда дочь, выпрямляясь, взглянула прямо в глаза своей матери. И стоило взглядам столкнуться, как она тут же отвела его прочь, чувствуя стыд, источник которого невозможно было сразу определить.
«Ах… Да… Я ведь уже позвонила ему».
Лёгкая, мимолётная усмешка. Но скрывать сий поступок от матери Диана даже и не собиралась. Вряд ли это приведёт к чему-то плохому. Ведь на этот раз она заботилась об их здоровье, прежде всего. Совсем не подумав о том, как будет изъясняться потом перед самой Патриций. Впрочем, как раз это и не было сейчас проблемой. Придумала её только сама Диана у себя в голове. Решая непростую задачу, сказать прямо или же таки намекнуть. И первое было более рациональным. Но найдутся ли сейчас силы на это?
«Что же… Иного выбора у меня всё равно нет. Отец должен был знать».
И вот. Собрав остатки своей воли в кулак, девушка, наконец, ответила матери:
- Прости, мам. Но я уже позвонила отцу. Перед тем, как приехала скорая. Думаю, он должен был узнать первым о случившемся. Как и об остальном тоже. Так что… Ты и сама должна будешь знать, что он сейчас делает. – Выдавила из себя виноватую улыбку Диана, всё ещё пряча взгляд от матери. Руки сминали подол юбки в нервном импульсе. – Наверное, я бы сообщила ему, невзирая на твою просьбу. Наверное…

«Сбежать… Сбежать было бы легче всего… Но…»
Согласием кивает дочь, путаясь в настолько нужных словах, которые просто невозможно сейчас подобрать. Тепло ладони призванное поддержать заблудшую в тёмном лесу овечку. Пускай оно и не сможет указать ей правильную дорогу, но не даст полностью раствориться во тьме похожих на гигантских существ деревьев, оставаясь до конца её пути. Вне зависимости от того, каков будет исход, это всё же подгоняет вперёд. Даёт силы двигаться дальше. Бороться за собственное существование, дабы просто так не быть съеденным собственными кошмарами, уже давно поселившимися в самых дальних углах внутреннего мира овечки. Возможно, она таки не найдёт выход, но ей уже будет не так страшно встретить свою судьбу. Именно поэтому, взгляд Дианы Кэмпбелл вновь поднимается в сторону матери. Заглядывает в её усталый, спокойный взгляд, понимая какой дурой была всё это время. Нет. Она поняла ещё до того, как вошла в эту белоснежную палату, так и не смирившись со столь очевидным фактом.
- Да. Конечно, дождусь. И тебя тоже не могу сейчас бросить. – Улыбки так и не получилось. Зато голос перестал дрожать. – А тебе о себе нужно позаботиться. Чтобы у меня родился здоровый, ещё один родственник.
Нравоучения… Кто-нибудь, не знающий Диану, мог бы подумать о том, что тем самым она пытается скрыть свои чувства. Но и на сей раз, она говорила то, о чём думала. Что чувствовала на данный момент времени. Наконец-то отбросив свои проблемы в сторону, включая Винсента. В конечном итоге, решение в любом случае было принято. И до этого она ещё успеет добраться. А сейчас нужно было подумать об ещё одном самом дорогом человеке в своей жизни, постепенно возвращаясь к той самой «любящей свою родню, как никто другой» Диане Кэмпбелл. Перестав всё глубже зарываться в себя, ничего так и не решив.
- И не волнуйся ты так. Уж со мной то, точно всё будет в порядке.
«Ты ведь меня знаешь, мам».
Хотела было добавить она, не стала. По взгляду старшей дочери Кэмпбеллов и так было всё понятно.