Джино стоял у двери, волнуясь при этом, как волнуется старший брат в ожидании встречи с больной сестренкой, которую не видел уже очень давно.

-Что ей сказать? Как извиниться перед ней за ошибку, которую совершил? Как смотреть ей в глаза, после всего, что произошло? – эти мысли заполнили голову Джино и он даже не заметил, как врач открыл перед ним дверь и пригласил внутрь.
- Принцесса еще слаба, поэтому я могу дать вам не больше 20 минут – сухо сказал китаец на ломанном английском, заглядывая в амбулаторную карту Мирцеллы.

Все мысли, мучившие Вайнберга до сих пор, будто испарились, точнее их перебило огромное желание увидеть маленькую принцессу.
- Да, я все понимаю – ответил британец и, глубоко вдохнув, вошел в палату. Доктор любезно закрыл дверь и удалился. 

Джино подошел к беспомощной Мирцелле, которая сейчас лежала на своей кровати и грустно смотрела в окно, и, припав на колено, сквозь слезы, выступившие у него толи от радости за принцессу, которая выбралась из лап «Костлявой», толи от воспоминаний о том дне, внезапно нахлынувших на него, тихо произнес:

- Ваше Высочество, - британец пытался сказать это чисто, без ноток, присущих «сопливым» разговорам - Джино Вайнберг прибыл навестить Вас. Рад, что Вы очнулись.

-Как же хочется сказать все, что я сейчас чувствую. Как же хочется крепко обнять ее и, разрыдавшись, как маленькая девочка, просить прощения и благодарить Бога за то, что он позволил юной принцессе выкарабкаться… Но нельзя… По крайней мере не сейчас, когда она так слаба...