Визит в Пендрагон перед направлением в Альбион пришелся как нельзя кстати - весть о возвращении принцессы Наннали до Элизабет дошла не сразу, но в тот момент, когда еще можно было успеть на бал. Долго леди не раздумывала - она нашла свое лучшее платье и в назначенное время прибыла во дворец Императора на торжество.
Как всегда - дорогие гости, хорошая музыка и замечательное шампанское. С детства привыкшая к торжествамЮ большим приемам и вообще светской жизни, Элизабет чувствовала бы себя комфортно, если бы не одно "но"- здесь прямо-таки пахло лицемерием. Оно превышало все допустимые нормы - общение в высшем свете подразумевало лицемерие как само собой разумеющееся, но не в таком количестве. Каждый присутствующий член королевской семьи (а их здесь было около сотни) взглядом высказывал малютке Наннали все, что он думает о внезапно появившейся наследнице, в то время как на лице было само добродушие. Омерзительно, думала Хэрлифилд, попивая шампанское из бокала в руке и оглядывая собравшихся в зале. И, наконец, ее взгляд наткнулся на Наннали, беседующую со Шнайзелем.
Леди Рыцарь проводила взглядом Шнайзеля, когда он закончил общаться с сестрой, и поставила бокал на поднос ближайшему лакею, направившись затем к Наннали.
- Добрый вечер, принцесса, - подойдя, с улыбкой произнесла она. С совершщенно искренней, в отличие от большинства присутствующих.

- Ничего страшного, - леди Рыцарь улыбнулась. Столько времени прошло, столько всего произошло... А Наннали извинялась за то, что не смогла поздравить ее с переводом в Круг.
Элизабет обратила внимание на юношу, стоящего за принцессой.
- Добрый вечер, - кивнула она ему, - Вы... - остановилась она, не зная, как к нему обратиться.
- Дункан Кэмпбелл, леди. Рыцарь принцессы Наннали, - Представился юноша.
Если Элизабет когда-нибудь что-то и слышала о Кэмпбеллах, то сейчас все равно не припоминала.
- Приятно познакомиться, - столь юн, а уже рыцарь принцессы... Далеко пойдет, подумала Элизабет, - Не сын ли вы полковника Кэмпбелла? - нет, все-таки кое-что она припомнила.
- Мне тоже. Да, леди, - Дункан ничего не имел против этой женщины, тем более что Наннали. похоже. была ей рада и знала ее раньше. Но сейчас ему было тяжело с кем-то говорить и делать вид, что все в порядке.
Несколько странное ощущение Элизабет испытывала сейчас. Вроде и рада видеть людей, вроде и они ее тоже, а говорить им сейчас не о чем. Судя по всему, недавно в их жизни произошло нечто не очень приятное, но они не хотят рассказывать об этом. И помочь Элизабет им ничем не сможет.
Что главное во встречах с другими людьми? Правильно, разойтись до того момента, когда все без исключения почувствуют, что общаться больше не о чем.
- Берегите ее, сэр Дункан, - серьезно посмотрела на него леди Рыцарь, - Всего хорошего, принцесса. Была рада увидеть Вас снова.
Элизабет все еще держала ладонь Наллали в своей. Прикоснувшись ненадолго пальцами свободной руки к ладони девочки, Элизабет отпустила ее и, улыбнувшись, покинула Наннали и Дункана.

Принять приглашение в Альбион – та еще глупость с ее стороны. С другого ракурса, явиться без приглашения – еще большая глупость. Так что за сегодняшний день Милли успела совершить целых две. И пусть на Альбион ее пригласили от имени Наннали, приглашение хотя бы носило формальный характер. А вот с праздником все обстояло по-другому: кто-то что-то кому-то там сказал, и Милли вроде как являлась гостьей, но вроде как и не слишком важной, а может даже – очень неофициальной. Но если бы блондинка бралась разбираться в каждой мелочи, она упустила бы суть. А суть состояла в следующем: она приехала повидать Наннали. Только так и больше никак. Маленькая принцесса была единственной, пожалуй, ради кого Эшфорд, находясь в ситуации не слишком приятной, но очень семейной, решилась бы прибыть в столицу империи (еще Лелуш, пожалуй, но этого бы сюда точно не занесло). Впрочем, она свято верила, что никто ее не помнит, не узнает и вообще не в курсе, что она такое – еще одна девушка на балу. И Милли вполне устраивала эта позиция, пока за спинами бесконечных гостей она пыталась высмотреть знакомую фигурку в коляске.
Фигурка появлялась и исчезала, была защищена силуэтом Дункана. Да, у президента была прекрасная память, и родственников своих учеников она помнила так же хорошо, как лица самих студентов. Каждый появлявшийся гость откладывал встречу Милли и Наннали все дальше: Эшфорд не хотела влезать, не хотела быть замеченной. А уж когда Нана говорила со своими родственниками, Милли и вовсе не сопротивлялась желанию спрятаться за колонну. И это при том, что она все еще была уверена: они не знают, кто она такая. Но слишком уж она не доверяла этому месту. Но, с другой стороны, здесь было совсем не так, как в одиннадцатом секторе, а Милли всегда была хороша в приспособленчестве. При должных усилиях с ее стороны, ей бы не составило труда… Но лучше было об этом не думать. Под этим высоким потолком она и так слишком отчетливо ощущала свою бренность и бесполезность – приходилось отгонять и это чувство. Вот если бы она была чуть меньше Эшфорд и чуть больше бунтовщиком…
Президент усмехнулась мрачным мыслям и собственной не-значимости, забрала у проплывающего мимо официанта бокал с шампанским, глотнула прозрачную пузырящуюся жидкость, на мгновение погрузившись в неприятные ощущения в голодном желудке, резко дернула головой, словно в отрицание, обернулась и… вылила почти полный бокал на, наверняка, новехонький костюм Его Высочества принца, второго в очереди на престол Империи, Шнайзеля Британского. "Молодец – налаживает связи", - сказал бы дед. В глазах Милли появилось сначала недоумение – это как? Затем абстрактное недовольство всем подряд – чего он тут стоит, или чего бокал такой полный? Затем недовольство уже собой – растяпа неуклюжая. Когда в глазах блондинки блеснуло какое-то подобие священного трепета, было уже слишком поздно – мозг Милли успел осознать, что это всего лишь шампанское и настоящего ужаса не получилось. Получился зато почти неподдельный стыд – даже за слишком глубокое декольте, как ни странно.
- Простите меня, Ваше Высочество, я не знала, что вы здесь. – Это звучало так: если бы знала, следила бы за каждым шагом – слишком по-сталкерски. - Что здесь стоите, я имею в виду, не видела, - предприняла попытку прояснить. Незаметный принц. - Конечно, Вы здесь – где же еще?.. То есть, не то чтобы Вам больше нечем заняться, кроме как по праздникам ходить… - Милли, остановись, пока не поздно. – Уверена, есть чем, но это же праздник в честь Вашей сестры. Не единственной, но все же… - Ну все, предел. Когда Милли наконец-то угомонилась, тишина впервые в жизни показалась ей абсурдной. Вообще-то, находчивой и красноречивой блондинке не доводилось попадать в такие ситуации, а потому обескуражена она была вдвойне: как это она так умудрилась, и почему умудрилась именно с одним из наследников трона? Это явно было не того же ранга, что домогательства до Лелуша. – Шампанское, - заключила Эшфорд, потрясая пустым бокалом. – Прошу прощения, - более спокойно добавила она, прекрасно понимая, что в глазах Шнайзеля и всех тех, кто сейчас на них пялился, она уже сплошная беспардонная нелепость. Ох и влетит ей от всей семейки разом.

Где-то в глубинах своей светлой головы Милли понимала, до чего нелепо выглядит со своей растерянностью, но делать было нечего: натура притворщицы была самой худшей из ее привычек. К тому же, Милли совершенно четко знала, что барышням все сходит с рук, пока они остаются барышни, растерянными, хлопающими ресницами, нелепыми – механизм самосохранения работал на редкость четко, обычно мисс Эшфорд не стремилась к собственной безопасности. Ну и, стоит отдать авторитету Шнайзеля должное, встреча с принцем заставила готовую ко всему блондинку растеряться; необычно, непривычно, а что делать – ты в Пендрагоне.
Очнулась президент только тогда, когда крейсер «Второй наследник престола» уже отчалил от ее берегов к местам не столь отдаленным. Она даже порадовалась, что диалог у них состояться не успел, а все ее прежние переживания, что принц может знать, кто она такая, испарились вместе с ним. К тому же, своим уходом он заставил собравшуюся вокруг толпу рассосаться, чему Милли была несказанно довольна – только внимания ей сейчас не хватало. Еще пару секунд блондинка поморгала вслед Шнайзелю длинными ресницами и только собиралась облегченно выдохнуть, как справа от нее появился совсем другой человек. Канон Мальдини – выдохнуть не удалось.
Девушка слышала про него не так много, только то, что он был помощником принца, и еще всякие сплетни, которые внедрялись в экосистему и могли выжить даже при самых лютых холодах – короче, очень живучие слухи, способные существовать даже без поводов. Уж Милли знала, что нужно для хорошей сплетни, чтобы обеспечить ее жизнеспособность; ничего, в сущности.
- Его Высочество не сердится, мисс Эшфорд, ведь вы и ваша семья сберегли для нас Ее Высочество Наннали, - улыбнувшись, пропел юноша. Вот она как знала, что без этого не обойдется. Но главная катастрофа, способная лишить ее обычного оружия (легкомысленной дерзости, прикрытой невежеством юной леди и несмышленостью в делах), в лице принца Шнайзеля, благополучно удалилась, и с Каноном Милли могла общаться ни чуть не напрягаясь, так же, как со всеми. – Надеюсь, Его Высочество Лелуш тоже в порядке, - голубые глаза без тени смущения метнулись к лицу мужчины, выжидательное вцепились в изгиб его губ, выражение глаз – все, что могло его выдать. Спокойно прошлись по всему его силуэту, после чего Милли лишь растерянно-нейтрально пожала плечами – не имею чести знать мол. Ее величайшая проблема, по мнению самой девушки, заключалась в том, что она выросла не дурой. Будь это иначе, знания в ее голове не представляли бы никакой опасности лично для нее – проболталась бы однажды, великое дело. Но так как Милли делала из каждого секрета принца и принцессы тайну за семью замками, так как хорошо осознавала степень угрозы и свое бедственное в общем-то положение, знания эти заставляли ее вечно быть начеку. В конце концов, семья Эшфордов и правда сберегла королевских детей, и не было никаких гарантий, что в следующую секунду благодарность вдруг не перерастет в тюремное заключение и преступления против короны. Ее полной нейтральности частично помогла злость на черноволосого принца – пропал он. Милли имела все основания злиться. Но переживала она все-таки больше.
На двадцатой секунде разговора блондинка осознала, почему именно этот человек является помощником принца – Наннали была удачно использована в качестве довода. На губах девушки появилась скорбная улыбка, демонстрирующая, как отчаянно она переживает за любимую принцессу, и с какой сердечностью откликается на просьбу Мальдини.
- Непременно, - дружелюбно пообещала Милли, слегка пожимая пальцы молодого человека, которые он держал на ее ладони, и польщенно улыбнулась на поцелуй руки – как знак внимания к особе своего положения.
- Но в любом случае, мы все благодарны вам и вашей семье. Возможно, Эшфордам пора вернуться ко двору? – План был изобразить радость: голубые глаза вспыхнули искорками предвкушения. Визитку тонкие пальцы приняли с благосклонной благодарностью; Милли любовалась глянцевыми отблесками добрых две секунды.
- Я непременно передам ваши слова деду. Уверена, ответ не заставит себя долго ждать, - Милли вытянула руку, как бы не желая отпускать попрощавшегося помощника принца. Она провожала спину с идеальной осанкой внимательным взглядом; растерянности не было. Некие сомнения роились в ее голове, но Милли твердо решила не передавать благосклонное приглашение матери – той только дай повод. Деду – да, но не мадам Эшфорд. Что до остального… Глянцевую визитку она благополучно утопила в бокале с шампанским, взятым с подноса только ради этого ритуала, а после отданным обратно официанту с очаровательной улыбкой. Глупо. Но далеко не с ее стороны.
Она вдруг снова стала значимой и могла получить еще больше, и только одна деталь отличала ей от любой другой на ее месте – оно ей было не надо. Больше – не надо. Ей и этого было не надо, она прекрасно чувствовала себя в 11-ом секторе. Милли, может, и была безупречной в обмане всех окружающих, но себе не врала: статусом семьи она занималась лишь по причине собственной слабовольности. Мать требовала, мать хотела – Милли была оружием икс. Ей было неважно. Она не стремилась восстановить былое величие, былой статус, но помолвку с графом для тех же целей, например, пережить могла легко, потому что сама в этом не участвовала, потому что не было в этом ее руки; а своими силами, чужими жертвами, предательством – увольте. Но в конце концов, мы говорим о Милли Эшфорд: если ей надо будет, она всегда найдет удобный случай, и глянцевая карточка далеко не предел мечтаний.