Немного диковато было, покинув Хельгу, снова идти по улицам военного города. Городком, как-то, язык не поворачивался назвать...С другой стороны, город был "мёртрвый". Или мертвецки спящий - воскресенье же.В такой день все, кто могут, бегут из части, как крысы с тонущего корабля...Или лисы, которых выкуривают из норы. Да, так даже точнее. Дым устава и банальной воскресной скуки могут даже самого ушибленного на голову сержанта выпроводить из части в ближайшую кнайпе. И заставить нажраться как свинью, коей, по мнению большинства  маусов, сержанты и являются.
Однако, нельзя считать полковой городок однозначно пустым. Несколько дежурных рот прилежно несла вахту у ключевых точек городка, готовые отдать жизнь во имя  солдатской столовой. По крайней мере, смысла в двух молодчиках с автоматами и бронежилетами у этого неоднозначного места поклонения гладкопогонных, ФРост не видел. Хотя, чести ради, были такие у казарм, где предавались безделью разгильдяи, чьи выходки расстроили старшин,  здания штаба, наверняка пустого и закрытого на все ключи, мед. пункта, где страдали  раненные, не отпущенные на вольные хлеба. Словом, жизнь теплилась, но вот, скорее всего, утром здесь будут сотни, а то и тысячи людей, что будут стройными рядами маршировать, патрулировать и всячески символизировать орднунх, который, как известно, мусс зайн. 
Однако, долго шарахаться он не хотел по уныловатому, если честно, месту, а посему решил направиться прямиком в казарму, где должна была находиться его рота, по крайней мере, к которой его наспех приписали. У крыльца стандартной жилой коробки "многоместного номера для холостяков" стоял спиной к Бертраму "служка" и, судя по дыму, курил.  Фроста, что не скрывал своего шага, даже нарочито двигающегося по асфальту отчетливее, он сразу заметил, обернулся и...
- Ну здравствуй, охотник. Каковы нынче головы? - улыбнулся  Феликсу  Макабер. Увидеть старого друга после стольких лет разлуки...Вот уж не ожидал, особенно после неутешительных вестей из Басры.

Фрост, ничтоже не сумлеваше взял в руки флягу и скупым, но отточенным движением запрокинул дном вверх, делая мощные, почти богатырские глотки.  Затаил дыхание, чувствуя разгорающееся тепло в горло и желудке.
- Ухх...мягенько пошло. - выдохнул Бертрам, возвращая флягу и лихо экспроприируя у товарища сигарету. К условностям военной дисциплины он относился с пренебрежением, достойным  оголтелого штатского - сегодня можно. Действительно, выдачей снаряжения сегодня и не пахло - на довольствие его поставят с завтрашнего дня. Да и в звании, наверно, толком восстановят тоже...А может уже восстановили, Хельга говорила, что его вернули в состав ВС.
- Да, за встречу... В хреновом месте я был, Феликс...но я оттуда выбрался. - на большее Фрост был не способен в трезвом состоянии, даже с учетом вброшенного алкогольного десанта.  Полную историю событий не слышал даже врач, а разведчики, в принципе, и так поняли, что происходило. 
- Пойдем, словом, займём выгодную позицию.
"Выгодная позиция" в понимании Фроста всегда была связана либо с высотой, либо с "зелёнкой" ввиду его личной любви к простору и лесам, что несколько расходилось с пониманием разведчика - главное же, чтоб не видно было и не дуло. Распитие напитков, впрочем, действительно требует уединения и теплой, дружеской атмосферы, которая создается путём задушевного разговора или общего дела и, в тоже время, может быть легко растоптано бездушными сапогами какого-нибудь дежурного или праздношатающегося офицера.  Что характерно, таковые офицеры обычно отличаются повышенной злобливостью, связанной с недостатком в организме хорошей еды, сна, выпивки, секса и переизбытком устава. Словом, классовый враг таких благородных донов, как Фрост и Семеренко.

Бертрам промолчал, когда речь зашла о "выпускниках". Славный институт роста внутри армии, не отрываясь от неё путём курсов, видать, становился всё менее популярным  в Германии. Это было досадно. Или не так уж много людей были готовы начать слушать с самых низов, чтоб возможно, только возможно через полгода-год начать носить офицерские погоны, пройдя одновременно и весь огонь, воду и медные трубы в армии, да еще при этом учиться, да еще под строгим дисциплинарным наблюдением. Шаг влево, шаг вправо - лишение хлястика Anwartera. Куда комфортнее учиться по нескольку лет в военном училище, в тепличных условиях.  Такие офицеры в Африке либо ломались и становились годны только работе с бумажками, становясь тыловыми крысами, либо, всё-таки, эволюционировали в армейского офицера, что чётко понимает, что нужно делать в армии и когда нужно требовать уставу, а когда это лишь тратит время.
- Да, я слышал. Валькирия мне уже напела, что он голову сложил где-то на Востоке. То ли в Басре то ли ещё где-то. - равнодушно ответил Фрост на уже известную ему информацию. Не то чтобы ему было всё-равно, но...нет, ему было всё-равно. Это война, на которой каждый божий день гибнут солдаты и офицеры. Горе Виттмана понятно, но он не один такой во всей Германии.
Оберфельдфебель прикурил самокрутку, захотел было затянуться...И понял, что табачок не простой. Этот чуть горьковатый и землистый дым, сладкий запах...Фрост вопросительно взглянул на Феликса. Ягеру не стоило труда опознать добавление гашиша. Для Фроста сам факт наличия у сослуживца наркотиков не являлся чем-то очень страшным. В Сомали не так уж много развлечений, среди которых, помимо прочих, есть выбор между марокканским гашишом и эфиопским чатом - наркотиком-стимулянтом из ветвей и листьев катового кустарника, что очень ценился и у сомалийцев. Кат жевали или заваривали почти все ветераны - он успокаивал и повышал тонус, снимал боль. Гашиш - нечастый гость, который, опять же ветераны (в том числе и веществ), старались  употреблять мало - очень специфический наркотик для осмысленного несения службы. Но вот иногда перед большими атаками выкуривали самокруточку - страшно.  Но вот такой "не пустой" груз в кармане Фела здесь, в сердце Германии.
- Боевая? - спросил он, показывая самокрутку. Имелось ввиду, содержание наркотика. Если оно было для полного "оттяга",то было принято отвечать утвердительно.

Фрост затянулся наркотиком, словно это было так же естественным, как застегнуть пуговицу. Сказали "порядок", значит порядок. Всяко лучше,чем давиться какими-нибудь армейскими сигаретками, где ни крошки табака нормального.
Немец  ловким движением завзятого гоп-стопщика изъял флягу. Голову, забитой информацией, но "пустой",  растертой в неясную массу,словно новорождённому и продезинфицированной, хотелось затуманить, зачадить, чтобы потом проветрить.
- Отставка? Мне некуда идти. - Фрост пожал плечами. - Ни одна моя банковская карточка не работает, жить мне негде. Нет, в моем же доме от меня не откажутся, но формально он пока не мой. А если в лесу жить буду - объявят охоту, как за браконьером. Как будто у них что-то выйдет, без егерей, коих пожрала война. - Фрост сжал флягу в руке, вновь переживая разговор с Хельгой. Правда, голос тоски и тихой злости был наперт сладковатому дыму и горючей настойке на санированный препаратами организм. Самое смешное, Фрост это понимал, но ему было плевать.
- Да и куда вы без меня...- неожиданно хмыкнул он и салютовал флягой. - Prost!
Переведя дух после очередного глотка, ветеран хекнул, утёрся ладонью и вернул сосуд.  Тот печально булькнул, явно намекая, что бежать за добавкой придётся. Бертрам был не против. Однако, как только Феликс упомянул про Октоберфест, неожиданно четко и остро захотелось пива.  А еще жареной свинины, истекающей горячим жиром прямо на тарелке, да с крутым перчиком, зажевавшая эти кусочки мужского счастья жестким снаружи, но мягким и пахучим внутри брецелем с огромными гранулами соли. А на фоне играет музыка из стуков огромных кружек, моря голосов, полных смеха, пьяного удивления и бесед, что без хорошего литра не менее доброго пива не начинают.  Табачный дым и гашиш вновь заполняет легкие, оставляя терпкий привкус на нёбе и языке, чуть прижигая их. Конечно, сразу он не подействует, но...
- А хрен с ними. - неожиданно четко сказал Фрост. - ты, я смотрю, до сих пор фельдфебель. А я оберфельдфебель. Так что я освобождаю тебя от нарядов. Так что пошли, как обычно, в самоволку..Как в 2011 в Могадишу...
Бертрам прикрыл глаза, с удовольствием вспоминая, как оба неожиданно жестко пили после событий на границе, как приставали к симпатичным дамочкам, что несимпатично оказались офицерами военной полиции. А вроде нормально общались. Не следовало и забывать событие, которое привело Фроста на скамью военного суда, а также общее скептическое отношения к званиям. А так же тот факт, что курил он быстро.
- И может это...Нашего Цверга вытащим?

Настроение менялось и это было видно на бесцеремонность процедуры изъятия фляги с алкоголем у Феликса. В прочем ему не жалко было, у него едва ли не склады такого. А с другой стороны здесь делать нечего, придется идти. Можно даже по прямой! Каких только идей не вызывает алкоголь и гашиш! Идти по прямой по военной части... Собственные мысленные поползновения были прерваны отточенным движением махания головой.
- Ну, тогда добро пожаловать обратно!
В какой-то момент лицо Фроста приняло столь мечтательное выражение, что Феликс не сдержался и пощелкал у того перед глазами.
"Оберфельдфебель, чтоб русские нашли мою заначку! Вот так вот нарушение субординации!" - про себя усмехнулся Семеренко. Ну нет, в самом деле было множество нюансов, что не мешали сейчас и с оберфельдфебелем так сидеть. Ну учитывая что он без формы и явно еще не получил документов и не назначен непосредственным начальником Семеренко, а так же еще масса мелочей...
- Слушаюсь, герр оберфельдфебель! Рад служить, герр оберфельдфебель! - то ли в шутку, то ли серьезно сказано, но лицо просветлело.
Самоволка. Как много воспоминаний при этом слове. В Африке, конечно, они не торт, но здесь нынче еще и хуже. Слишком много офицеров на погонный сантиметр площади. Ах эти исследования всех баров и забегаловок на своем пути, спаивание местных самогоном собственного производства. Разве что местных, африканских, дам он недолюбливал. А не африканские могли и офицерами быть. В прочем не всегда их это останавливало. Да и алкоголь развязывал довольно черствые, в данном плане, души Семеренко и Фроста.
- Виттмана вытащить? Как ты себе это представляешь то? Втихаря повязать и потащить? Так даже если какой-то удачей сможем оглушить, то дотащить его тушку...
Договорить он не успел. Отточенными движениями самокрутка оказалась под сапогом, а выхваченная у Бертрама, но не закрытая, фляга - на поясе. Сам же разведчик вытянулся в струнку, сделав как можно более постное выражение лица. Надо же взять и напороться на Хельгу. Нет, далеко не худший вариант, но и тут огрести можно! Вот только ее слова оказались внезапнее дождя посреди Сахары через час, после того, как закончился единственный дождь в году. В прочем если бы он был бы более трезвым - притворился бы что не понял, что происходит и с чего такие вопросы. Да только как гашиш в сознание проник, так и самогон.
- Не могу сказать точно, фрау оберстлейтенант! - начал рапорт Феликс, опередив Фроста. - Могу сказать, что действия офицеров в данной ситуации не имеют практических результатов, фрау оберстлейтенант! На сегодня и завтра, фрау оберстлейтенант!
Все говорилось четко, чисто по армейски, вытянувшись в струнку и смотря только вперед. Все правильно, сегодня что бы напоить Виттмана, а завтра что бы очнуться самим. Не пить же ему в одиночку!
- Разрешите сходить пополнить боезапас, фрау оберстлейтенант! - сие уже было сказано с закручиванием фляги ибо только заметил болтающуюся крышку.