Это было довольно неожиданно для Макарова, поскольку он уже давно об этом не задумывался…Если не считать того момента, когда шутка водителя Красова заставила его слегка побледнеть.
- Знаешь, Алин, - начал он. - С одной стороны - я скоро буду так стар, что о детях думать будет уже поздно, а с другой… Сейчас я не имею за душой ничего. Ни постоянного дома, ни стабильности в окружении. Да и какие могут быть дети, когда стоит открыть окно, чтобы пустить сквозняк из Европы к себе на родину, а там - война, продажные шкуры политиков повсюду, британцы в затылок дышат… Если бы я был садистом, я бы обязательно задумался о детях.
Владимир сделал паузу.
- Я лучше создам такие условия, в которых смогут расти дети тех, кого мы защищаем и любим… Я вижу, какого быть родителем, и в таком мире я не могу стать тем, кто воспитает своих детей, как положено. Все мы боимся умереть в одиночестве, но если я буду умирать, зная, что смог поделиться с этими миром теми крупицами добра, которые во мне остались, я умру счастливым, и одиночество меня не испугает.
На этом Макаров закончил.
- А к чему такой вопрос? - поинтересовался Владимир.
Облегченный вздох Алины не укрылся от внимательного Вовы. Она в который раз убедилась, что это абсолютно её человек, с теми же взглядами не только на мир, но и на более личные вопросы.
- Просто все словно бы сговорились... Мне уже тридцать пять, хотя, - Кобра ухмыльнулась и покачала головой, - возраст… Вчера я думала, что мне ещё тридцать четыре, казалось бы... - она тяжело вздохнула. - У меня совершенно другая жизнь, я солдат, но я почему-то чувствую себя не то чтобы обязанной, но какой-то… неправильной что ли, не женщиной. Мама хочет понянчить моих детей, Рома частенько подтрунивает на эту тему, а у меня словно бы изначально отсутствовало все, что связано с материнскими инстинктами, и я едва не паникую, когда думаю об этом, - Алина понурила голову и ополоснула наконец тарелку, которую мылила во время своей отповеди. - Можешь выдохнуть, я не беременна. Наверное, это нужно было в самом начале уточнить, - безразлично добавила она, так и не озвучив главного, из-за чего, собственно, и был задан такой вопрос, впрочем, это уже не имело значения. Пока не имело.
- Ты та, кто ты есть, - сказал Владимир и прижал её к себе, стараясь не мешать с мытьём посуды - всё же, после празднеств сервиз подвергается особо усиленной чистке. - И другой мне не надо. Наши мысли уже давно стали едины во всём. Мы амбициозны. Мы могли бы подарить людям жизнь, но мы решили подарить им мир…
Поцелуем он впился в шею Алины.
- Будешь продолжать в том же духе, посуду будешь мыть ты, а я буду приставать, - шутливо проворчала Кобра, заметно повеселев. - Или можешь пока разложить диван, м? - она отвлеклась, чтобы вновь поцеловать Владимира.
- Конечно разложу, - сказал Владимир, с удовольствием принимая её поцелуй. - Сейчас буду.
Он зашёл в комнату, предвкушая проблемы - с новыми диванами у него были очень плохие отношения, в отличие от людей, которым эти диваны принадлежали. Ещё бы - иные бы не пустили Владимира в свою спальню. Однако, он без труда разобрался, как раздвигается это широкое ложе.
- Мне бельё стелить? - громко спросил Владимир, чтобы на кухне было слышно.
- Подожди меня, - попросила Алина и появилась в комнате через десять минут. - Если хочешь, можем и по-спартански, - рассмеялась Кобра, принеся с собой две подушки и одеяло, уже облаченные в шелковое постельное белье шоколадного цвета, будучи подготовленными ещё днём, и наволочку из этого же комплекта.
Владимир кивнул, и вместе они уложили всё на кровать.
- Как твоя посуда? - с улыбкой спросил он, приблизившись к Алине и приобнимая её за талию.
- Капитулировала, - прошептала она в ответ, касаясь носом его шеи.
- Значит, мы остались один на один? - с абсолютно нетипичной игривостью в голосе спросил Владимир, поглаживая её спину.
- Хоть в чем-то наши подарки друг другу на день рождения совпадают, - подметила Алина, потрепав Вову по волосам.