Мало кто знает, но наш мир – удивительное и таинственное место. Бредущие сквозь стену ливня прохожие, старательно перепрыгивающие лужи, за суетой каждодневных дел не замечают притаившегося в кронах деревьев крошечного, покрытого сучками человечка. Работающая в кондитерской Пэт каждую смену сетует на то, что кто-то вновь израсходовал слишком много муки на эклеры. Ей и в голову не может прийти, что в стенах заведения, гордо именуемого «Несладкая жизнь» уже который год живет и здравствует «малый народец». И, конечно же, лишь безумцам придёт в голову искать на болотах фей. Все слишком заняты тем, что зарабатывают и зарабатывают бесполезные бумажки, которыми хотят оклеить свой гроб по завершению жизненного пути.

Так и сегодняшний вечер противился обычности всеми своими волшебными силами. В прекрасном городе Пендрагон, где прекрасно сочетались как заполненные бомжами трущобы, так и роскошные дворцы, где знать устраивала балы, сегодня проходило торжество. Случай праздный, не редкий в сих краях, но от того не потерявший популярность у любителей заводить светские связи, покутить в культурной компании, а также вдоволь набить брюхо канапе с морепродуктами. День рождения принцессы британской, хорошенькой девочки, полноправно называемой с этого дня уже девушкой – Карин.

Ряженая в длинное платье белого атласа, она порхала меж гостями подобно пчёлке, охаживающей пёстрые цветочные бутоны. Вот она деловито касается крепкого плеча белокурого мужчины, а тот отвечает ей ласковой улыбкой.

- Надеюсь, вам с Кассандрой понравилось у нас? – летит фраза вскользь. Именинница сверкает зубками, оставляя брата позади. Ведь в этот день всем и каждому следует уделить толику драгоценного внимания.

- Бог ты мой, дорогая, вот это наряд! – хвалебная ода ласково касается ушка девицы, что лишь на пару лет обогнала героиню торжества. Её пышные платья и вправду хороши, пожалуй, даже, слишком хороши. И эту неприятность Карин обещает себе в скором времени исправить, «совершенно случайно» запнувшись и уронив ярко-розовый пунш, да облив тем гостью. А что в этом плохого? Цвет-в-цвет как волосы нахалки!

Но коварные планы откладываются ненадолго, ведь перед белокурой чертовкой вырастает громадина, что несла на себе имя легендарного мореплавателя. Он кажется таким милым, растерянным. Отчего-то придворный люд чурается здоровяка, хотя казалось бы, что может быть плохого в его добром, мягком лице, словно бы сошедшем со страниц «Винни-Пуха»? Манёвр в сторону, и девочка избегает встречи, ехидно ловя на себе одобрительный взгляд хихикающей сестрицы Мирцеллы.

Секундное отвлечение, и она растворяется в крепких объятиях. Приятный запах мужского парфюма щекочет ноздри. Карин сразу же узнала статного красавца, в чью орбиту попросту не могла не попасть в своё же торжество. Он галантен, и как всегда обходителен. Ненавязчивый комплимент, поцелуй запястья, многообещающий взгляд. И всё это от родного брата. Ах, ну как же мягко стелет, как дивно поёт! В такого не грех и влюбиться, но цена столь опрометчивой ошибки известна, пусть и не многим, заставшим покорение Альбиона.

Родственникам, казалось, не будет конца. Среди всей этой братии яркими пятнами плясали силуэты двух умудрённых опытом старцев, предпочитающих держаться от толпы молодняка на расстоянии, и наблюдать. После они сделают заметки у себя в голове, чтобы в итоге выплёснуть скопившееся на лист бумаги. Интриганы – им палец в рот не клади! И ведь один из них, кто бы мог подумать, держит сиротский приют!

Виновница торжества ловит на себе недоуменный взгляд тётки. Та старательно делает вид, что не осуждает ни выбор наряда, ни нарочитую помпезность всего торжества, ни выбор музыкальных композиций, навеянных Карин интересом к творчеству одиннадцатого сектора.

- Какое интересное решение для причёски, моя дорогая, - обращает та на себя внимание, изредка отводя своя взгляд на танцующего в центре зала сына. Тот, кажется, сменял уже пятую партнёршу, совершенно забыв о скучающей у стола жены. Та же, в свою очередь, опрокидывала в себя жидкости много крепче пресловутого «Хом Пендрагон».

- Оу, что вы, тётушка. Я не меняла образа уже как пол года, - любезно стерпела она «комплимент». К своему удивлению, краем глаза она замечает кричаще-малиновые прядки, закравшиеся в белёсое море её богатой шевелюры. Если бы Карин не знала, что именно последует за данной метаморфозой, какие именно изменения её ждут, то уже бы неслась к всеми любимой сестрице, явно решившей отомстить подобным образом за все пакости, что именинница успела сотворить во время своего пребывания в Японии.

- Прошу меня простить, - поспешно бросила она тётке, расталкивая локтями кружащихся в танце гостей, нелепо прикрывая ладошкой пёстрые взрывы малинового на макушке.

- Ну, ведь не должно же было…, - причитала принцесса, натыкаясь на очередного замершего посреди залы остолопа. Краем уха она поймала нелицеприятное высказывание, которое мужчина обронил, по всей видимости не довольный отдавленной ногой.

- Сам ты КУОООУ! – ладошки прикрыли некогда аккуратный ротик, что ярким птичьим криком огласил залу. Пострадавший гость, удивлённо вскинув чёрные брови, предпочёл ретироваться. Кто знает, что на уме у этой пёстрой ненормальной?

- Карин, на тебе лица нет, - заботливо обронила светская львица и старшая из сестёр Императорской семьи, - Ты вся аж посинела…, - удивлённо протянула она, стараясь подхватить стремительно трансформирующуюся девушку. Но та лишь юркнула под юбки сестры, словно вспомнила босоногое детство, когда такими же путями спасалась от родной матери, узнавшей об очередной проделке.

С другой стороны платьев «Первой» выскочила уже не девица, но нечто пёстрое, с длинным тельцем, змейкой шуршащее по начищенному до зеркального блеска паркету.

- Змея! – раздался писклявый голос, тут же подхваченный многочисленными фрейлинами и герцогинями, принцессами и консортами... Праздничное настроение обернулось паникой. Благородные мужи, из тех, кто был посмелее, принялись извлекать из-за пояса мечи и шашки, ятаганы и даже рапиры, стараясь всеми силами изрубить на экзотический салат внезапно возникшую из ниоткуда тварь. Та же, огибая по пути не один десяток ног, умудрялась оставаться целёхонькой. Более того, она успела тяпнуть одного из своих преследователей, заставив того выронить свой клинок.

- Божечки, да оно растёт! – кричали собравшиеся, расступаясь перед уже не ужом, но полноценным питоном, пестрящим яркостью пера на своей макушке. Зверюга, почуяв своё превосходство, повалила массивным хвостом несколько столов, да принялась слизывать поданные гостям угощения. Казалось, что с каждой поглощённой горошиной, она подрастает на десяток-другой дюймов.

Вот уже и стражники подоспели. Взвели ружья, прицелились…

- Стойте! – громогласный рык сотряс имение, и все как один устремили свои глаза к оратору. То был видный мужчина, да что там – великан! Своей тяжёлой поступью он приблизился к змею, поднял с пола сахарницу, высыпал остатки её содержимого на пол, а после достал из кармана крошечного засушенного сверчка. Толпа была поражена происходящим не менее, чем появлением загадочной твари посреди торжества. Сам же великан, сделав глубокий вдох, поманил продолжающую расти и шириться тварь сушёным жуком. Та же, сверля экзотическую приманку, облизала глаза, пару раз топнула лапами, а после совершила резкий скачок, намереваясь проглотить сверчка (да и великана в прикуску). Здоровяк же – точно выжил из ума – закинул жука в сахарницу, да направил сосуд горлышком к змеюке. Каково же было удивление собравшихся, когда многометровая махина попросту пропала в столовом приборе, будто бы угодив в портал!

- Как вам это удалось?
- Невероятно!
- Что это было?

Толпа задавалась вопросами, а кудесник тем временем, пользуясь своей неприкосновенностью, покинул их, неся в широкой кисти свою ловушку. Он нежно коснулся пальцами крышечки, приподнял её, заглянул внутрь и увидел там махонькую ящерку, которая с аппетитом доедала трофейного сверчка.

- Растёшь, доченька. Растёшь.