По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » События игры » 07.01.18. Первое правило бойцовского клуба


07.01.18. Первое правило бойцовского клуба

Сообщений 41 страница 60 из 85

1

1. Дата: 7 января 2018 года
2. Время старта: 20:00
3. Время окончания: 23:00
4. Погода: Этот месяц выдался для Ливии холодным. Температура держится в районе 12°С, а к ночи медленно упадёт до 7°С, а ветер усилится до 6 м/с. Небо же будет оставаться облачным.
5. Персонажи: Шарам, Химера, Урсула
6. Место действия: ЕС, Ливия, Ваддан
7. Игровая ситуация: В «Легионе» узнают про то, что в Ваддане действует подпольный бойцовский клуб. Урсула получает прямой приказ разобраться с ним, Шарам проявляется самостоятельную заинтересованность в этом, а Химера попросту увязывается за Шарам, случайно выяснив о её намерениях.
8. Текущая очередность: Шарам, Химера, Урсула, GM (по необходимости)

+5

41

Собственный позывной, - привычный, за долгие годы въевшийся в кожу так глубоко, что не отмоешь ничем, имя почти заменивший, - звучит словно звук удара. Пощечины жгучей, опускающейся на лицо с замаха, пинка в живот, опускающегося на пальцы, - с отчаянно-хрупким хрустом, - молотка. Она дергается, еще не понимая, кто стоит перед ней, но уже чувствуя, как липкий тяжелый страх заполняет ее легкие, не давая вдохнуть. А потом видит его лицо.
То, что осталось от его лица.

Черные глаза, глубокие, словно ледяная бездна, кожа от боли посеревшая, улыбка на тонких злых губах застывшая.
«Тебе страшно, Урсула?»
Торчащая наружу сломанная кость, кровь на руках, запах чужого пота и загнивающих ран. Танцы под пулями, вонзающимися в землю под ногами, ради бутылки воды и куска ткани, которой только пол вытирать, а уж никак не прикладывать к разорванной плоти.
«Тебе страшно?»

Она хватает воздух губами, неверяще вглядываясь в его глаза за прорезями маски, чувствуя, как тело начинает сотрясать крупная неконтролируемая дрожь. В лицо наемницы снова бьет запахом барака смертников, а шрамы от двух пулевых на груди начинают нестерпимо чесаться.
- Нет, - бормочет она чуть слышно, мотая головой.
Все слова, крутящиеся в голове, внезапно становятся слишком пустыми и глупыми. Глупо убеждать его в том, что он мертв, когда он стоит сейчас перед ней. Она лично бросала комья земли, сырой и грязной, на его гроб. Она лично читала отходную, потому что таким было его желание, написанное в завещании.
- Уилл, - шепчет она, когда жесткие пальцы касаются ее кожи, заставляя повернуть голову на него, смотреть прямо в глаза.
Учитель, любовник, хозяин с жестокой рукой на холке и просто тварь, которую она ненавидела до дрожи и любила до боли. Почему? Почему сейчас?
Она уже понимает, что проиграла - легенда, которую она создала для окружающих, рассыпалась, словно песчаный замок, слизнутый с берега волной. Потому что Уилл точно знает, кто она такая. Потому что он сам выковал из нее то, чем она сейчас являлась. Он ее создал.
И, кажется, он ее уничтожит.
Она всегда чувствовала его взгляд на своей спине, даже после того, как похоронила его тело. Его? Нет. Конечно же нет. Она не видела его труп, только закрытый гроб. Она и передвигалась-то тогда с трудом, не способная дышать из-за лишних дырок в теле.

Когда твое прошлое воскресает, глядя на тебя безжалостными провалами глазниц, это на самом деле страшно. Урсула чувствует, что плачет - слезы катятся по щекам, совершенно без ее участия. Она уже не помнит, когда в последний раз плакала не от боли и не поддерживая маску. Она не помнит, когда в последний раз плакала искренне, и теперь можно начинать отсчет заново. Надолго ли?
Женщина кривится, словно от боли, и... смеется. Ее тихий, царапающий смех рождается в грудной клетке и умирает на губах, оседая жирным черным пеплом.
- Живучая ты тварь, Кагами, - Димитриди вытирает слезы тыльной стороной ладони, скалится как хищник. - Мы не виделись столько лет, и единственное, что ты можешь сказать мне, это свою обычную пафосную х*йню про собак и волков? Не хочешь поздороваться? Спросить о здоровье и детях, например?
Смешок, сорвавшись с губ, разлетается под ее ногами мутными осколками. Ей чертовски страшно, потому что она получше многих знает, кто стоит перед ней. Потому что она помнит каким жестоким может быть этот чертов полукровка, потому что когда-то его рука держала поводок, прикованный к ее ошейнику. Потому что он - ее собственное, кривое и разбитое отражение.

Ей страшно. Дрожь заставляет зубы выбивать какой-то затейливый ритм, но она сжимает челюсть упрямо, выпрямляясь и глядя на своего бывшего командира почти с вызовом. Больше не надо прятаться за масками, это не имеет никакого смысла. Он любую маску разобьет, протопчется сверху ногами. Он все равно ее прикончит, потому что знает, что нельзя оставлять в живых самого себя. И в то же время она чувствует, как ее душу сковывает ледяной броней безразличия. Она ведь оплакала его, несколько лет назад. Она ведь на самом деле жалела о его смерти. И сейчас чувствует только боль и усталость. И зарождающуюся где-то внутри злобу. Она все еще не понимает, каким образом Уильяму удалось выжить тогда, но так ли это важно, когда он - здесь, и они сейчас явно на разных сторонах.
Как будто ты со мной раньше цацкался, ублюдок, - думает она, дергая губой.
- Ты же знаешь, что я отвечу, - устало говорит Урсула, прислоняясь к двери лопатками и обхватывает себя руками за шею, словно защищаясь. - Давай перейдем к той части разговора, где мне предлагают последнее желание.
Бравада сквозь ужас. Лучше так, чем дрожать перед ним. Она не доставит ему такого удовольствия, нет.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-01 20:25:45)

+14

42

[indent] Уилл отводит взгляд, словно в награду с барского плеча отдавая ненадолго тулуп, сотканный из нитей длинных пауз и молчания, а затем пожимает плечами и вздыхает, точно родитель, чаду которого удалось убедить его купить билет в парк развлечений.

[indent] — Мы не на курорте, — сухо ответил он, повернув жалостливый взгляд, в котором не скрывалось ничего, кроме сожаления. — И фамильярничать с тобой мне некогда. Наши пути разошлись, Наяда. Я оставил прошлое в прошлом. И я учил тебя тому, что рано или поздно этот момент наступает у всех. Но только выглядит он всегда по-разному. Я ушёл в будущее. А ты осталась позади: там, над мои гробом. Я был жесток с тобой, но в этом мире иначе нельзя. Дашь слабину, жизнь это почувствует и всё, бам: ты лопатками на татами.

[indent] Кагами ударяет сжатым до скрипа кевларовых вставок кулаком в раскрытую ладонь.

[indent] — А подняться здесь, — он вновь поднимает палец к потолку. — Не каждому дано. Дать слабину — непозволительная роскошь тех, кто уверен, что выдержит удар. Потому что ничто в этом мире не бьёт так сильно, как сама жизнь. И однажды можно столкнуться с тем... Что единственный выход — отринуть саму жизнь. И весь этот поганый мир со всеми его дрязгами. Рискнуть и стать никем, чтобы однажды стать всем. Наёмники, в отличие от  остальных солдат, имеют право выбора. Но репутация закрепляется за каждым. Иногда ты можешь поставить её на кон. А иногда проще просто начать жизнь заново. С чистого листа. С нуля. Так я и сделал. Последнего желания не будет: за свои желания нужно бороться. Они не достаются за красивые глаза. А ты пока ничего для этого не сделала. Лишь пошла за синей птицей и нашла меня. После стольких лет. Помнишь, я говорил: солдаты удачи ей не родные. Так что сегодня тебе не повезло.

[indent] Кагами замолчал, и вернулся на своё место, вальяжно и чуть размашисто обходя стол, и усаживаясь поудобнее на стуле, а после — снова выдерживает паузу. Через прорези для глаза можно заметить, как он недовольно щурит мучительный взгляд и нетерпеливо качает головой в стороны.

[indent] — Но язык я тебе не вырвал, как можешь заметить, — с горькой усмешкой сожаления добавил он. — Поэтому спросить меня ты можешь всё, что угодно, пока твоё время ещё не вышло. Только учти: обратный отсчёт уже пошёл, так что выбирай с головой. Как только твою новую подружку найдут, я узнаю, зачем и для чего вы пробрались сюда, а заодно и что вы сделали с моими патрульными. Пришли бы вы как бойцы: ни слова бы не сказал. Стали бы гостями в моём доме. Но так, как вы в гости не ходят. А это значит, что мы по разные стороны баррикад. Ну, не тяни, говори.

[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+13

43

Кожа на шее саднит, содранная короткими, но острыми ногтями, - Урсула перебирает жесткими царапающими подушечками по своему загривку, осторожно приклеивая на место крохотный кусочек пластыря телесного цвета, в нежности складок между пальцами пряча крохотный кусочек лезвия. Губы женщины кривятся, словно от боли, а взгляд устремлен вперед, на него, но словно бы сквозь. Она как будто и не видит его, мужчину, которого потеряла годы назад. Одну из первых смертей в цепочке преследующих ее. Каждый раз, когда Урсула меняла место «работы», надевая на себя другие шевроны, за ее плечами оставался очередной труп. Словно проклятая, несущая шлейф за невестой-Смерть, собирающая вместо нее кровавую жатву. И вот сейчас первый, ставший началом ее бесконечного списка, не считая бедняжки-Офелии и родной сестры, - все же они погибали не рядом с ней, а на своем пути, далеко от нее, сами выбрав себе землю, в которую впитается их кровь, - снова смотрит на нее своими жестокими глазами. Он обманул смерть, а она сейчас за это расплачивается. Если бы Урсула чуть больше верила в Богов, она бы молилась за души всех, кто вместо него шагнул за грань. Занял его чертово место.
Она проводит правой рукой по лицу, сгоняя марево сонной усталости, сжимая левую в кулак, и поднимает на Уильяма уже осмысленный взгляд.

- Как будто бы ты мне поверил, если бы я сказала, что пришла к тебе, - усмехается она, показывая зубы.
Как будто такое было возможно.
- И можешь мне не верить, но твой патруль и в самом деле не моя работа. Я так тупо не палюсь.
О, да. Она палится совершенно по-другому. Например, встречая своего бывшего командира в змеином логове, им же организованном. Урсула вспоминает, что когда-то сравнивала его взгляд со взглядом голодной змеи. Вот-вот, кажется, совершит бросок и сожмет тебя смертельными кольцами, до отчаянно-ломкого хруста костей. Змеи, на самом деле, любят кроликов. Ужасно любят.
- Если бы я знала, - она повышает голос, но он все равно срывается в злое шипение. - Если бы я только знала, что ты в Ваддане, я бы пришла к тебе сразу после того, как моя контора выкинула меня словно мусор. Как ты выкинул.
Губы Димитриди кривятся в сардонической усмешке, голос - жалкий обиженный хрип брошенного ребенка, а где-то в глубине светлых глаз плещется такая боль, что ее концентрированной горечи хватило бы, чтобы отравить все на свете колодцы.
- Но теперь уже поздно. Да, я пришла сюда не как друг. Я хотела узнать, о каком бойцовском клубе трындят по радио, а потом продать эту информацию наемникам и выбить себе контракт.
Последняя фраза падает со скрипом тяжелой могильной плиты, закрывающей гробницу проклятых. Запечатывая навеки.

Урсула и в самом деле не скажет, кто ее сюда послал. Хотя бы потому, что это не имеет никакого смысла. В Ваддане сейчас всего две группировки наемников, и даже полный кретин догадается, к какой она могла бы принадлежать. А Кагами никогда не был идиотом. Жаль.
Ей остается только одно - тянуть время и торговаться, пытаясь хотя бы как-то помочь своим.
Женщина делает шаг вперед, поднимая руки на уровень глаз. У нее нет оружия. Кроме того, что зажато между безымянным и средним пальцем, спрятанного словно хищная игла ядовитой твари.
Руки дрожат.
Димитриди нагло садится на край стола, глядя на мужчину сверху вниз печальным взглядом. Ей и в самом деле жаль, что все так вышло когда-то. И что так вышло сейчас. Ей чертовски не хватало его, он научил ее всему, кроме того, как жить дальше, когда его рядом не станет. И этому ей пришлось учиться самостоятельно, сквозь кровь расцарапанных и искусанных рук и ночные кошмары.
- Знаешь, как меня стали называть среди «Ландскнехтов» после того случая? - она улыбается словно бы даже с ностальгией, - Живучая сука. Смеялись, что ко мне перешло твое звание. Анхоран... сними эту чертову маску.
Она отводит взгляд в сторону, закусывая нижнюю губу до боли.
- Я скучала.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-03 23:38:13)

+13

44

[indent] Сейчас глаза Кагами смотрели на Урсулу недобро, но не как на врага: а как на... Препятствие? В них не было той злости, той сосредоточенности и презрения, с которым смотрят на врага. Вместо них — растерянность, отрешённость и желание убежать, а то и вовсе — провалиться сквозь землю. Особенно после её слов. Уилл старается молчать, но это сложно сделать. Потому что она продолжает гнуть свою линию, и в то же время — ломаться. Следовать его заветам и в то же время — нарушать. Так могла только она.

[indent] Он обещал, что не исполнит её желание. Но он не обещал, что не исполнит своё. Пальцы, оттягивая момент, медленно, очень неторопливо, и теперь не так ловко, как до этого, расстёгивают ремни, и лишь спустя минуту маска опускается вниз, держась на одной лишь шее. Изуродованное лицо предстаёт перед Урсулой, заставляя Кагами непроизвольно отстраниться, словно его нежданно-негаданно застали обнажённым в мужской раздевалке.

[indent] — Я тоже был там, — спокойно сказал он, переместив взгляд с лица Урсула на её руки, и задерживая его на безымянном пальце левой руки. — В Абу-Даби. Когда «Гадюка» вместо жизни забрала моё лицо — единственное, что оставалось со мной от первого круга, от чего я не стал избавляться. Как напоминание в зеркале обо всём, что я сделал, моё лицо преследовало меня. А потом его резко не стало: последнего, что связывало меня-нынешнего со мной-прошлым... Но вот похоже прошлое меня всё-таки настигло. Ничуть не изменившееся. Я говорил тебе, что бижутерия — плохой союзник для солдата.

[indent] Его голос не дрожит. В нём нет ни капли злости. Разве что лёгкие интонации разочарования: то ли в своей ученице, то ли в своей любовнице.

[indent] — Но ты снова меня не послушала, — заключил он, столкнувшись с Урсулой взглядами, своим будто бы пытаясь влезть ей в душу. — И что получила? Чем всё в итоге закончилось? Если ты здесь, а оно на тебе, могу предположить, что ничем хорошим. Я ведь говорил: либо ты в кольце врагов, либо кольцо на тебе. Третьего не дано. Но ты плохо слушала то, что я объяснял. И плохо понимала, что и зачем я делал. Но на это я и не надеялся: не понимания я искал в твоих поцелуях и объятиях, Наяда. Это удел молодых. Других людей. Живущих жизнью мирной и беспечной. А я слишком стар для этого дерьма: и душой, и сердцем. Поэтому я оставил тебя там, чтобы оказаться здесь. В этой точке между Альфой и Омегой, Началом и Концом. Всё, что мне осталось сделать: отдать долг и закончить начатое. Чтобы выбраться, наконец, из Чистилища, куда сам себя и заточил. Тебе же в этом Чистилище не место, Наяда. И чувствам в нём тоже нет места.

[indent] Кагами делает паузу, пристально всматриваясь в лицо Урсулы, будто пытается на нём что-то прочесть.

[indent] — Значит, ты пришла сюда только из-за того, что по городу бродят разные неподтверждённые слухи? — заинтересованно, почти что с насмешкой спросил Кагами, опустив одну руку вниз, а вторую сложив на столе перед собой.

[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+12

45

Внутри нее - натяженная до боли струна на месте позвоночника. Урсула перебирает в голове слова, словно сверкающие осколки, осторожно собирает из них витраж, чтобы не порезаться. Его лицо, стертое, изуродованное, не вызывает в ней никаких чувств. Ни отвращения, - Димитриди видела вещи и пострашнее, она и сама покрыта множеством шрамов, половина из которых авторства его рук, - ни желания прикоснуться, провести кончиками пальцев по смазанным, словно неосторожный ребенок смял рукой пластилиновую фигурку, чертам. Глухое беззубое равнодушие, - она скользит взглядом, не задерживая его ни на чем, ни на скулах острых, ни на четко очерченных, когда-то, тонких в нить губах. И опускает взгляд, следом за ним - на собственные руки. По спине прокатывается холодная волна страха. Он не может знать о лезвиях, спрятанных на ее теле. Эту привычку Димитриди подцепила уже после того, как похоронила его. Именно после плена, боясь, что когда-то ей снова свяжут руки. Оставят беспомощной и неспособной защитить себя ничем, кроме зубов и ногтей - набора хищника, низведенного природой до уровня глупой мягкотелой улитки, даже хуже. Мягкая человеческая кожа так легко принимает на себя все раны, даже панциря нет, чтоб защититься. Но он говорит о другом, и женщина опускает ресницы, пряча промелькнувшее в глазах облегчение.

- Рабан был... хорошим человеком, - говорит она, кривя губы. - Иногда женщина понимает, что это ее последний шанс остаться женщиной, Уилл. И я этот шанс просрала. Это - всего лишь память. Напоминание о том, где мое место.
Странно, но сейчас говорить об этом уже не больно. Может быть потому, что она говорит с ним - Анхоран всегда был для нее ближе прочих. Близко, как осколок застрявший рядом с сердцем, причиняющий боль при каждом вдохе и движении, который невозможно достать без риска подохнуть. С которым учишься жить, как учишься жить со своим прошлым, свербящим в затылке как укусы тысячи шершней. Да и не все ли равно, о чем трепаться, мысленно считая минуты и молясь о том, чтобы Химера смогла выбраться отсюда и не попасться его псам. Мысленно умоляя удачу не поворачиваться задом, словно престарелая шлюха.
Димитриди давно не носит это кольцо на руке - когда ты постоянно контактируешь с оружием, носить на пальцах что-то, что может зацепиться и оторвать тебе все лишнее к чертовой матери, это глупая идея. Сегодня лишь нацепила, для поддержания легенды «я всего лишь глупая гражданская», достаточно наблюдательный человек сумел бы подметить такое несоответствие образу военного, и это сработало бы в ее пользу. Не перед Кагами, конечно. Он-то и без того все знает.

Она глотает свою злобу как ядовитые ягоды, спазматической горечью сводящие горло. Он говорит о чувствах, но сам никогда не знал, что это такое. Он говорит о чувствах той, кого разбивал каждый день, одним своим присутствием, одним движением натягивая ее поводок до удушения. Он говорит о чувствах, но на ее лопатке горит застарелой фантомной болью его клеймо. Знай свое место, Наяда. У суки-Судьбы и Уильяма Кагами очень много общего. И та, и другой постоянно пытаются ее поиметь. В его голосе сожаление, но Урсула не верит ему ни на гран. Крокодилы не плачут, это у них желудочный сок вырабатывается. Урсула не верит ему, но губы ее дрожат, словно от боли той, что невозможно стерпеть. Душевной.
Они оба играют свои роли. Он - умудренного годами наставника, ударившегося в восточную философию (хотя он всегда таким был, фаталист и придурок), она - разбитую женщину, которая все еще не может поверить в то, что все закончилось.
Они оба играют свои роли, но оба не сводят взгляда с собеседника, ожидая броска. Они слишком хорошо друг друга знают.

Пат, дамы и господа.

- Ты сам учил меня, что любая информация должна быть проверена, потому что даже то, что кажется простой грязью в итоге может прятать в себе самородок. И согласись, так оно и вышло.
Женщина пожала плечами, не отводя пустого и безразличного, словно у пластиковой куклы или мертвеца, взгляда от его лица.
- Я нашла тут тебя. Жаль, что мы встретились так, Уилл.
Жаль, что мы вообще встретились.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-04 21:14:23)

+15

46

[indent] Из-под маски, что хоть и сползла вниз, но порой всё же умудрялась закрыть рот лобной частью, раздался продолжительная горькая усмешка, больше похожая на агрессивное шипение ядовитой змеи, и Кагами вздохнул, лишь ещё больше растягивая этот угрожающий звук.

[indent] — Не любая, — Кагами помотал головой и, шумно выдыхая, расстегнул верхнюю пуговицу, высвобождая от духоты смуглую шею, на которой висел простецкий, выполненный без особых излишеств, серебряный крестик на короткой джутовой верёвке. — А лишь та, которая может пригодиться тебе самой. Будешь пытаться объять всё — тебе и жизни не хватит, а ушедшего времени — уже не вернёшь. Сейчас, если ты, конечно, не врёшь, тебе просто повезло. А если же врёшь...

[indent] Из-под стола раздался щелчок пистолетного затвора, разрывающий тишину, воцарившуюся между Урсулой и Уиллом.

[indent] — Я это быстро пойму, — Кагами протянул свободную руку и резким движением схватил со стола рацию, которую тут же поднёс к губам и активировал радиосвязь, заговорив на арабском не иначе как со своими подчинёнными. — Даремо всем позывным: какова ситуация со второй бабой?

[indent] — Пустынный Лис Даремо, — невнятно ответили ему всё на том же арабском, пробираясь через помехи, — продолжаем поиски. Просим разрешения подключить к поискам...

[indent] — Не разрешаю, — неожиданно резко и громче, чем обычно, прервал Кагами, не спуская глаз с Урсулы и не дав ей дослушать фразу до конца, сделал паузу и издал облегчённый вздох, будто бы только что он поймал человека, падающего в глубокую пропасть. — Действуйте своими силами, но составьте ориентировку для своих. Если она ушла достаточно далеко, то прямо сейчас найти её уже не получится: город всё-таки немаленький. Зато потом всегда можно заглянуть в гости к «Легионерам» и поболтать. Отбой.

[indent] Бывший наставник подмигнул Урсуле и поставил рацию на место, обеспокоенно поджав губы и сморщив нос, отчего некоторые из следов от затянувшихся язв жутко скукожились, со стороны напоминая непропорционально растущую крайнюю плоть. Особенно ярко это выражалось, когда он время от времени недовольно скалил зубы и делал задумчивое лицо. Почти как сейчас.

[indent] — Боюсь, тебе придётся подзадержаться, — с неохотой проговорил Уилл, недоверчиво глядя на Урсулу. — Вас обеих отпустить сразу я не могу, пусть даже и знаю, где искать. Мне нужен хоть какой-то козырь в рукаве, чтобы твои новые друзья-товарищи не наломали дров и не сорвали мне операцию. В противном случае у всех могут начаться проблемы. В том числе и у нас с тобой.

[indent] Вытащив руку из-под стола, Кагами положил перед собой пистолет, не убирая ладонь с рукояти, а палец — со спускового крючка.

[indent] — Пока я их не обещаю. Ещё есть немало способов и развилок предотвратить их. Но прошлое остаётся в прошлом, Наяда, — с сухой тоской сказал он, поднимая взгляд на неё, и посмотрел так, как туристы взирают на Парфенон, пытаясь прикоснуться к забытой истории, но не способные сделать это по-настоящему. — Даже если для этого приходится идти на крайние меры.

Очерёдность

1. Урсула
2. Химера
3. Шарам
4. Кагами

[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+12

47

Она опускает голову вниз, темные пряди, значительно отросшие с момента последней стрижки, падают на лицо, пряча его от мира и от его бритвенно-острого взгляда. Плечи женщины мелко подрагивают, словно от чудовищного напряжения, сравнимого лишь с тем, что испытывает титан, что держит на себе небесный свод. Подрагивают, словно она плачет, но когда она запрокидывает голову назад, обнажая заострившиеся черты своего лица, становится понятно, что Наяда беззвучно и зло смеется, скаля выступающие вперед клыки.
- Боги, сколько пафоса, - выплевывает она, опуская на своего бывшего командира взгляд.
Холодный и колючий, и совсем не смеющийся.
- Поверить не могу.

Димитриди тянет вниз платок, скрывающий ее горло и верхнюю часть тела, бахрома цвета жженого сахара скользит по ее плечам, обнажая беззащитно-тонкую шею, с темной полоской шрама-ошейника и птичьи кости ключиц в вырезе рубашки. Упавший на пол, платок расползается неопрятной лужей засохшей, застаревшей крови.
- Душно у тебя, как в гробу, - комментирует Урсула, криво ухмыляясь. - Но, наверное, в самый раз для покойника.
Она качает в воздухе ногой, словно сейчас не на столе своего врага сидит, а на скамейке в парке, в ожидании, пока друзья принесут порцию сладкой ваты.
Злость, холодная и острая, как лезвие ножа, проворачивается в желудке, не оставляя места для обжигающего страха.
- Я все думала, как ты выжил тогда, - весело замечает она, адресовывая Кагами насмешливый взгляд. - И, кажется, поняла. Поправишь меня, если я не права? Тебя же тогда на допросы таскали. Ты тогда свою жопу макакам подставил, да? Ну, просто... я выжила случайно, они целились на мужика, у женщин сердце меньше и ниже. Так бывает, если в школе анатомию про*бал.
Если эти макаки вообще учились в школе, а не у несчастных волонтеров.
Я не гей, но двадцать евро, есть двадцать евро.
- Тебе просто не могло так же повезти. Ты изначально с ними договорился, да?
Она не произносит словосочетания «трусливая мразь», но оно повисает в воздухе, словно капли воды туманным утром.

- Но это, наверное, не важно, - говорит она, морщась, словно только что обнаружила в собственном сапоге раздавленную, невесть как заползшую туда, мокрицу. - Прошлое и в самом деле не вернешь. Но я была о тебе лучшего мнения.
Черт его знает, как тогда было на самом деле. Но что-то подсказывает наемнице, что она не так уж далека от истины. Это, наверное, больно. И чертовски обидно. Она бы пошла за ним в Ад, если бы он попросил тогда. Она бы танцевала ради него на осколках битого стекла. В одном он прав - прошлое давно осталось в прошлом, и сейчас ради него она не пошевелит даже кончиком пальца. Он сам сделал этот выбор.
- Серьезно? - губы Димитриди тянутся в резиновой улыбке, больше подходящей какому-нибудь благостному болванчику-нэцке, - С кем ты собрался наведываться к «Легиону»? У тебя случайно завалялась карманная армия из драконьих зубов? С местными макаками только сельский сортир захватывать. Тайчо, у меня ощущение, что тебе не только *бало расплавило в Абу-Даби, но и мозги.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-05 13:40:05)

+13

48

[indent] Химера вылетела из помещения, чуть только получила знак от Маслины тикать, пока не поздно. А что ещё ей оставалось делать? Помочь новой знакомой? Да ну к чёрту! И вовсе не потому что ей хотелось бросать её в беде: а потому что это можно с уверенностью приравнять к самоубийству! Ну кто, кто, скажите мне, в здравом уме остался бы в этом подвале, полном вооружённых чурбанов? Да никто! Огневой мощи не хватит, если с логикой всё хорошо. Ну, либо с математикой — тут уж кто во что горазд. А у Химеры и то, и то находилось на достаточно высоком уровне, чтобы воспользоваться возможностью и поскорее свалить.
[indent] Вот только что дальше-то делать, а?! Искать Шарам и вместе за подмогой? Да они пока сумеют объяснить всё Рихтеру, пока тот утрясёт изменившиеся планы времяпрепровождения на ближайшую ночь с Бесом да с ЛОА, пройдёт час, а то и больше. Конечно, мотивов этих чурбанов Химера не знала. Но чутьё подсказывало: оставлять Маслину с ними наедине надолго не выйдет. Конечно, она девка не глупая. Придумает, как потянуть время. Раз уж ей пришло в голову прорабатывать легенду о журналистках, то и здесь справится. Главное, чтобы никто этого не понял. А иначе грош цена этой идее. И никто ничего с этим не сможет сделать, даже если Легион ринется разносить этот вонючий клоповник всей ватагой.
[indent] Двое возле дверей всё также безучастно сидели на своих местах — похоже, что тревожные вести пока не успели дойти до них. Поэтому, чтобы не казаться слишком подозрительной, Химере пришлось замедлить шаг, миновав их в обычном темпе, словно ничего не произошло. Чувствуя себя эдаким специальным агентом в тылу врага, Химера даже задержала дыхание от напряжение: ей казалось, что эта сладкая парочка оценивающим взглядом глядела ей в спину, акцентируя внимание на всём, что могло выдать её: неправильный шаг, сбивчивое нервное дыхание, поджатые от тревоги губы и заступорившийся на одной точке взгляд. Оказавшись в конце, Химера понимала: впереди остался последний рубеж обороны, который ей предстоит преодолеть. Она уже готовилась открыть дверь и попасть на лестницу, где стоит чуткий дежурный, проверяющий пароли у пришедших сюда людей, как вдруг неведомая сила резко рванула её за шиворот вправо, затаскивая в холодную темноту одного из боковых помещений, после чего шершавая ладонь крепко закрыла ей рот, не позволяя издать ни звука. Дверь, на миг открывшаяся, чтобы мрачная комната могла поглотить её, неслышно закрылась, точно огромная пасть. В нос ударил пресный металлический запах с примесью древесины и краски. Ну всё, блин, приплыли.

+14

49

[indent] — Тс-с-с, — приглушенное змеиное шипение раздалось над самым ухом взятой врасплох Химеры, что оказавшись в мертвой хватке пыталась проявлять ленивые попытки сопротивляться, чему довольно неплохо способствовал установленный на руке протез, больно впивающийся холодными металлическими пальцами в запястье. — Это я, не шуми. Узнала?
[indent] Шарам оказалась в этом не очень-то потаенном укрытии как нельзя кстати — она уже после устранения похотливой троицы начала подозревать, что её не совсем осмотрительные действия вызовут бурю в стакане. И не прогадала, учитывая тот факт, что Химера сваливала из этого логова в темпе вальса с неодупляющим лицом вареной креветки. Стоит почаще ставить её в такие ситуации — глядишь, в человека превратится, а не в киборга, который действует по строгим алгоритмам, заложенным в память ошибками прошлого и начинающим жутко искрить, когда события начинают идти кувырком.
[indent] — Я досчитаю до трёх, и затем тебя отпущу, — со своеобразной заботой в голосе все так же шепотом сообщила Шараи, видя, что её неожиданное появление здесь явно заставило Химу изрядно понервничать. — А когда я это сделаю, ты наберешь в грудь побольше воздуха и плавно выдохнешь. Добро? Итак, один. Два. Три!
[indent] Как и говорила, Шарам отпустила зажатый рот Химеры, а затем и вовсе освободила из своих пылких объятий.
[indent] — Обожди, не двигайся пока, — опомнившись, сказала Шарам, а затем щёлкнула фонариком и на кирпичной стене возникло большое желтое пятно света, в широком луче которого медленно плыли по диагонали мелкие частицы пыли. — Теперь можешь. Но прежде, чем начнёшь впопыхах рассказывать, что там да как... Повернись-ка ко мне, избушка, передом, к двери задом. Хочу тебе кре-что показать.
Положив ладонь на плечо Химеры, Шарам, поторапливая её как могла, направила все действия на разворот, дабы направить взгляд в нужную сторону, уже ярко подсвеченную увесистым ржавым фонарём, изредка начинающим часто мерцать.
Помещение, где сейчас находились женщины, оказалось на поверку достаточно просторным и имело форму, близкую к идеалтному квадрату. Под потолком тянулись от одной стены к другой толстые подгнившие местами балки, по центру расположилась внушительная деревянная подпорка, а в самом дальнем углу, куда Шарам направила взгляд Химеры, стояли, нагроможденные друг на друга, ящики разных форм и размеров, по цвету и маркировке которых можно было безошибочно определить, что в них находится оружие. Боевое.
— Неплохо, да? — спросила Шарам и, слегка покачивая фонариком, неторопливо направилась к ящикам. — Я уже успела их мельком осмотреть. Калашниковы, РПГ-7, РГшки, пара ящиков с наступательными гренками, лепестки и куча боеприпасов. Короче говоря, арсенал внушительный. Наши клуберы оказались не так просты, Хим. А что ты расскажешь? И где наша новая знакомая?

Отредактировано Sharam Nnaji (2020-03-17 07:14:27)

+14

50

[indent] — У меня есть такие ресурсы и возможности, о которых ты даже не догадываешься, — Кагами улыбнулся краешком губ, сознательно давая понять, что он не так прост, как казалось Урсуле на первый взгляд — а и могло ли вообще быть так, что у её наставника нет никаких козырей в рукаве? — Но кто вообще говорит о том, что для этого визита понадобятся люди? Даже оружие, и оно — будет без надобности. Есть столько методов воздействия на людей... Неужели ты позабыла об этом?

[indent] Кагами легко и непринуждённо засмеялся, точно услышал похабный, ушедший в народ длинный анекдот.

[indent] — Не забывай, кто я теперь, — Кагами со всей свойственной ему иронией, как и всегда, выделяет отдельные слова, заставляя Урсулу задуматься над ними как следует. — Мне открыты любые двери. Если я захочу, то рано или поздно смогу открыть любую из них и переступить порог. И ничего мне за это не будет. Я знаю этот рынок. И знаю, что и сколько стоит. И ещё немного глубже. Именно это и помогло мне выжить тогда, когда все были уверены, что мне пришёл конец. Я знал, кто и чего стоит. И сколько стоит моя жизнь, чтобы мне не пришлось ею расплачиваться раньше срока. Всё гораздо сложнее, Наяда. Поэтому нам со смертью не по пути. Пока. Как и тебе. Я разорвал связи с прошлым. Поэтому ты мне не нужна ни живой, ни мёртвой. Всё, что мне требуется — чтобы меня не трогали. А ты — гарантия моей неприкосновенности, пока всё не разрешится.

[indent] Когда Химера оказалась внутри помещения, где Шарам показала ей груду ящиков с вооружением, и направилась в сторону схрона, нога чуть скользнула, едва не заставив беловолосую наёмницу потерять равновесие. При попытке разглядеть, что же являлось причиной неловкой ситуации, Химера увидит  жёлто-чёрную бирку, размером примерно с лист А4. Она лежала на полу, идеально чистая и гладкая, если не считать тёмно-коричневого отпечатка, оставшегося от ботинка наёмницы.

[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+13

51

В ее глазах отражаются блики от висящей под потолком лампы, пополам с насмешкой. Разве что где-то в самой их светлой, как море в спокойный день, глубине, можно рассмотреть усталость, но кто станет заглядывать сейчас в ее глаза? Конечно она знает, что может устроить Кагами. Конечно же она знает, на что он способен. Но, черт побери, он всего лишь человек. Пускай человек и опасный как ядовитая тварь, заползшая в твою кровать и пригревшаяся под одеялом. Да, ей нравится сравнивать его со змеей, и он похож на нее. Хладнокровная тварь, не способная на какие-то привязанности, и действующая лишь согласно инстинктам и зову собственного голода. И не всегда тот голод физический. Анхоран мог испытывать голод и по страху в чужих глазах, питаясь им, словно упырь чужой кровью. И что бы он сейчас не затирал, кем бы себя не выставлял, Урсула все равно знала его настоящее лицо, которое ни за какими масками не спрятать. И потому верила сейчас. Верила, что он может.
Но только если она позволит.
Урсула сжимает руки в кулаки, чувствуя, как лезвие липнет к вспотевшим пальцам.

- Ну и кто же ты теперь? - глухо произносит она, чувствуя, как в горле начинает першить от подступающего к глотке ядовитого кашля, - Никто.
Димитриди улыбается уголком губ, и улыбка эта усталая и жалкая, лишь тень от тени настоящей. Она обнимает себя за ребра, нахохлившись, словно большая птица, и не смотрит в его сторону.
- Я не понимаю, что тебя не устраивало у «Ландскнехтов», Уилл, - продолжает она, остановив свой взгляд на носке собственного ботинка, покачивающегося в воздухе. - Там ведь все как ты любишь.
Воспоминания все еще свежи - наждачкой по воспаленному мозгу. Урсула ушла оттуда, потому что ее больше ничто с ними не связывало. Потому что единственная нить, что накрепко, крупными стежками, приметала ее к той организации, расползлась гнилой трухой после его мнимой смерти. Потому что больше ничто не могло заставить ее оставаться там, где все еще пахло им.

- Я знаю, сколько стоят наши жизни, Уилл. Цена патрона.
И это тоже та истина, что он всегда стремился до нее донести и она, в конце концов, поверила и приняла это за единственную правду. Единственную ей доступную, хранимую в том месте в голове, где прочие хранят молитвы.
- Неужели кто-то оценил тебя дороже? Где тот придурок, что решил нанять человека без лица и прошлого? Не подскажешь? Может тоже наймусь. Благодаря тебе в моем личном деле такие белые пятна, что нормальные конторы со мной и дел-то иметь не хотят.
Она смеется, рассыпая хриплые смешки под своими ногами как стеклянные бусины. Если наступить, то сперва услышишь жалобный хруст, а после изрежешь ступни в кровь. Даже сапоги не спасут.
- Ты же понимаешь, что когда эта война кончится, тебя первого постараются убрать, да? Конечно понимаешь.
Опасных тварей, которые знают слишком много, никогда не оставляют в живых.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-17 14:04:38)

+14

52

[indent] — Ты совсем сдурела? — прошипела Химера вслед Шарам, чуть только она ослабила хватку. — Нельзя же так пугать людей. А если бы я решила врезать тебе протезом? Ты бы прямо здесь и упала.
[indent] Но к чёрту. Ныть и причитать, как слезливая барышня, ей не к лицу. В темноте Химера спрятала лёгкий испуг, старательно уворачиваясь от свет фонаря, который зажёгся в руках Шарам. Осмотреть помещение в такой обстановке не получалось, разве что поспевать за скачущим туда-сюда жёлтым светом. Но представление у Химеры сложилось однозначное — ничего интересного, кроме ящиков с оружием, тут нет.
[indent] — Знаешь, ничего удивительного, — хмыкнула Химера, уже изрядно повидавшая виды. — Они там спокойно с пушками разгуливают. И дерутся на кулаках в клетке, как звери в этом... Как его...
[indent] Химера причмокнула губами, пытаясь вспомнить правильное название арены для боёв в Италии.
[indent] — В Колизее, мать твою, — выругалась она, разве что по лбу себя не хлопнув. — Так что если хотела удивить — нет, не вышло. Но оружие нам понадобится. Что с Маслиной — сама не знаю, она осталась внутри. Я хотела наверх попасть, чтобы тебя позвать, но...
[indent] Химера направилась было вперёд, чтобы приблизиться к ящикам с оружием и быстренько прикарманить для себя штурмовую винтовку да пару гранат, но что-то неприятное скользкое попало под подошву, заставляя наёмницу нервно дёрнуться в сторону и оступиться.
[indent] — Чё это тут, — прошипела Химера и, наклонившись, окунула пальцы в пыль подвала, пытаясь понять, что же попало ей под ноги. — Эй, можешь посветить? Я во что-то вступила.
[indent] Предрекая грядущие шутки, Химера усиленно пошарилась по полу, а при свете так вообще без труда отыскав побеспокоивший её предмет. Яркий свет фонаря отцентровался прямо а нём. Это оказалось какая-то бумажка с неясным силуэтом. Подхватив её краешком ногтя, Химера взяла её обеими пальцами и подняла. Та в ответ слегка засопротивлялась, точно парус развеваясь на сквозняке.
[indent] — Это ещё что за херня, — выпалила Химера зловещим шёпотом, взяв бумажку обеими руками и разворачивая её к Шарам. — Что. Мать. Твою. За хрень? Ты понимаешь, что это такое?
[indent] По спине Химеры пробежал холодок от одного лишь осознания, что они могли находиться в том же помещении, где располагалось химическое оружие.
[indent] — Знак химической опасности. Свежий. Как огурец в супермаркете: не мятый, эластичный, даже желтизны не видно!
[indent] Правда была Шарам, когда сказала, мол, эти «клуберы» не так просто. Они, мать, сложнее, чем сраная таблица Менделеева!
[indent] — Если эти суки ещё и химическим оружием приторговывают, то это полный звиздец! — выпалила Химера. — Представь на минуту, что будет, если оно окажется в руках сепаратистов? Без должной поддержки со стороны Евросоюза линии обороны сметут за неделю, если не меньше! А мы с тобой ещё и сидим здесь, чёрт возьми! Кто знает, насколько криворуки эти идиоты? Вдруг в этом помещении остались какие-то следы? Что если это был Иприт, или, допустим, Новичок?
[indent] Химера в ярости скомкала листок и швырнула в стену, схватившись за голову, всё ещё пытаясь объять масштабы действия. Нужно было срочно связаться с кем-то из Легиона. И как можно скорее. Повернувшись к ящикам, она почувствовала, как её грудь щекочет что-то твердое. Запустив руку внутрь, Химера едва ои не взвизгнула.
[indent] — Черт, у меня же есть рация, — впопыхах проговорила она, разбираясь с устройством. —  Как там она говорила? Один канал... Сейчас я с этим быстро расправлюсь. И останется только дождаться подмоги.

Отредактировано Химера (2020-03-17 07:15:50)

+16

53

[indent] Шарам удивлённо наклонила голову вбок и, закатив глаза, скучающе фыркнула.
[indent] — Химическое оружие? — прыснула она в кулак. — Ну и что? Слушай, я понимаю, что ты вся такая из себя переживающая за будущее и думающая о завтрашнем, но прямо сейчас у нас другая проблема. Проснись, кролик.
[indent] Повернувшись к гречанке, она подошла к ней, взглядом проследив за полётом бесполезной бумаженции в темноту и ловким движением коснулась подбородка Химеры кончиком указательного пальца, закрывая ей челюсть.
[indent] — Тебя вот-вот сцапают в когти падальщики, а ты размышляешь над тем, как добыть пропитание на неделю вперёд. Такая преудсмотрительность нужна только при полной уверенности в своей безопасности. А у нас сейчас её нет. И да, по поводу рации: отсюда ты никого из наших не дозовёшься. Я проверила. У этих балбесов рации почти такие же, как у нас, — Шарам ткнула пальцем в устройство в руках Химеры, а затем засунула руку за пояса и вытащила практически аналогичное. — Так вот, и они едва до соседнего квартала добивают из этого подвала. Не знаю, в чём кроется причина, но ясно одно: отсюда ты ни до кого не дозовёшься. А наверху этих орлов, извини меня — наберётся уже с десяток, если не больше. Когда я оттуда свалила, они ещё и машины пригнали с пулемётами, прямо ко входу. Выйти просто так наверх у нас не выйдет. Не знаю, что вы сделали, но то, что это муравейники вы на уши подняли — безусловно.
[indent] Плохи дела. Шарам это хорошо понимала, потому что видела более полную картину, чем Химера, проторчавшая внизу большую часть того времени. что Мамба потратила на изучение окрестностей. Идти наверх — всё равно, что руку засунуть в пасть голодному гепарду. Ей самой еле удалось пробраться внутрь: провести человечка на входе — раз плюнуть, если это не профессиональный военный. Есть довольно большая разница между хорошими солдатами и хорошими воинами: первые необязательно хорошо сражаются, а вторые необязательно дисциплинированны. И отличать одних от других Шарам за свою жизнь научилась достаточно хорошо, чтобы понять: дисциплины у этих ребят не было. Именно поэтому ей удалось разнести в хлам троицу наверху и прорваться сюда. Будь они чуть более расторопны, ничего этого не вышло бы, а те трое уже во всю веселились бы с ней возле помойки.
[indent] И, конечно, Шарам прекрасно понимала, что если эта жёлто-чёрная бирочка оказалась здесь неслучайно, то Легиону, как и всем мирным жителям, не сумевшим покинуть опасный город, угрожает большая опасность. Но на этот счёт у Шарам были свои мысли, которые наверняка захочет озвучить Химера, чтобы подтвердить их, дабы Мамба не выставила себя дурой, если окажется не права.

+16

54

[indent] Уилл ничего не отвечал какое-то время. Он неподвижно, точно змея перед броском, сидел и смотрел на Урсулу немигающим взглядом, в котором попеременно загорались то злоба, то сожаление.

[indent] — Я уже говорил тебе, Наяда, — с горечью и скукой наконец сказал он, прерывая тяжёлое молчание, повисшее между этими двумя людьми с непростой судьбой. — Всё гораздо сложнее. На кону далеко не один патрон. Пойми: есть будущее, а есть прошлое. И кто-то всегда будет на шаг впереди для того, чтобы остальные могли последовать за ним. Поэтому я не могу взять тебя с собой.

[indent] Точно из ниоткуда в голосе скользнули нотки искренности — те самые, что звучали когда-то давно в минуты их единения друг с другом. Но, как и тогда, они больше походили на шкатулку Пандоры: стоит только попробовать разобраться, что кроется под ними, как страшный вихрь вырвется на свободу и накроет с головой.

[indent] — И, если ты хочешь догнать меня, то должна сама это сделать, — продолжил Кагами, не спуская с Урсулы глаз. — Без моей помощи, раз уж тебе выпал жребий. Но знай: те, кто меня нанял, не позволят, чтобы кто-то им помешал. А это значит, что я не буду ждать тебя за поворотом. Может быть меня, как ты говоришь, и убьют. Но ты снова забываешь мои уроки. Я всегда говорил: что бы ты ни делала, просчитывай наперёд. И, если ты всё ещё осталась такой же наивной, раз думаешь, что я об этом не позаботился, то ты можешь забыть о том, чтобы пытаться меня догнать. Ты не сможешь. Споткнёшься, упадёшь и некому будет поднимать тебя на ноги. Почему, Наяда? Как ты держалась все эти долгие три года, если даже сейчас ты продолжаешь подсознательно полагаться на меня? Говоришь со мной, а сама же надеешься, что я мудро распоряжусь твоей судьбой. Так и будет: когда придёт время, я отпущу тебя. Ты уйдёшь отсюда достаточно далеко. И никогда больше не встанешь у меня на пути. Для твоего же блага, Наяда. Ты столько лет искала своё место, но так и не смогла найти. Потому что сама не понимала, что для тебя — благо. Как и большинство людей. Кроме того, что ты умеешь сносно стрелять, обращаться со взрывчаткой, а на твоём счету больше сотни трупов, ты ничем не отличаешься от обычного работяги, что пашет в три смены подряд. Пока ты не изменишься внутри, то и твоя жизнь останется неизменной.

Проверка

Броски ножей. 80 и меньше — успех.
[dice=34848-1:100:0:]
[dice=34848-1:100:0:] 

[icon]https://i.imgur.com/n4auA1g.png[/icon][nick]Уильям Кагами[/nick][status]Никто[/status][sign] [/sign][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+14

55

Человек, бегущий за солнцем, неминуемо сгорает в его безжалостных лучах, дарующих не только свет и тепло, но и погибель, - Урсула чувствует, как ее сердце сжимает в груди жестокой рукой с мозолистыми твердыми, словно вырезанными из дерева, пальцами. Солнце горит в человеке, заставляя его плавиться от боли. Хотел он того, или нет, но эффект его слов оказался сокрушительным. Сокрушающим. Ломающим. Дыхание женщины перехватывает в горле, словно захлестнулась на хрупких шейных позвонках удавка его ремня, плечи опустились еще ниже, дрожащие, словно крылья неумехи-слетка, в первый раз пытающегося вылететь из своего гнезда, которому суждено неминуемо упасть. Вниз. Птицы падающие вниз разбиваются о жесткую землю. И она сама разбивается, сжимая зубы с силой, почти до боли. И слышит, как трещат ее кости под его ногами. Кагами всегда знал, как ударить ее как можно больнее, физически ли, морально ли. По лицу или в самую душу.

Она вскидывает голову, останавливая на нем взгляд, похожий на вскрытую рану, сочащийся болью, ненавистью, непониманием и отчаянием. Как свежей кровью.
- Но ведь это ты.
Сухие склеившиеся губы дрожат, словно она пытается улыбнуться, но не может заставить себя. Ее губы - бритвенный порез на бледной маске лица. Ее глаза - два разбитых окна в чумной деревне, где не осталось больше никого живого. Где медленно разлагающиеся тела оставлены самим себе и падальщикам, брезгующим таким пиром. Ее движения - судорога последней агонии умирающего, что скребет пальцами по земле, срывая собственные ногти в кровь, но уже не чувствуя этой боли. Потому что сам он - сплошная боль.
- Это ты...

Она сползает со стола медленно, словно марионетка с оборванными нитями. Словно человек, которому больно даже совершить одно единственное движение. Словно отбитый кусок мяса, с влажным голодным шлепком ударяющийся о стену и ползущий вниз, оставляя за собой липкий кроваво-водянистый след. В позвоночнике ее тысяча лезвий, крючков и жал, заставляющие ее выпрямить спину до болезненности ровно. Изгиб ее шеи неестественный, словно у головы-чучела, что на деревянном щите украшает стену охотничьего домика.
Ей даже не нужно играть этого, ей страшно и больно на самом деле, без всяких масок трескающихся на лицах мертвецов. На их с Анхораном лицах. Ее руки дрожат, поникшие под весом кандалов памяти и вины. И собственного бессилия.

Это было отличное начало конца. Достойное экранизации, или хотя бы пародии.

Шаг.
В ответ на требование вернуться на место, она только качает головой, улыбаясь как восковая фигура - навечно застывший момент.

Шаг.
Низ живота сводит мучительной судорогой страха, она дергается нелепо, когда предупредительный выстрел глушит своим звуком, совсем рядом, но все еще не в нее. Он не убьет ее. Он не сможет. Он уже это сделал. Так какая, черт возьми, разница.

Шаг.
Димитриди слизывает с уголка губы соленую каплю. Волосы липнут к щекам. Слезы - самый паршивый клей, которым ничего и никогда уже не склеить. Боль в груди разрывает взрывами сверхновых. В ее груди умирают звезды. Подступающий к горлу приступ разрывает легкие. Больно.

Шаг.
Она оказывается напротив него, без страха опуская ладонь на руку, сжимающую пистолет и без усилия наводит ствол на себя. Упирая его, горячий еще после выстрела, отпечатывающийся на коже случайным ожогом, в собственную шею. В этом есть какое-то свое особое совершенство - в их позе сейчас. Совершенство излома. Искусство быть разбитым фарфором на металлическом, лопающемся от напряжения, каркасе.

- Ты меня такой сделал, - шепчет Урсула, улыбаясь дико, как улыбаются только стоящие на эшафоте. - Я помню каждый из тех уроков, что ты мне преподнес, Анхоран.
Сейчас они ближе, чем были когда-либо до этого. Ближе, чем в любую из ночей и каждый из дней, когда она отрезала от себя куски мяса, вкладывая в его губы. Между ними столетия боли и в то же время они сплетаются в одно.
Зал «горечь и раны», выставка «мертвое и похороненное».
Так близко, что она слышит его дыхание за маской, висящей на шее. Чертовски неудобно висящей на шее.
Димитриди поднимает дрожащую руку, проводя кончиками пальцев по его затылку. Словно перед поцелуем.
Поцелуем Иуды.
Лицо Урсулы застывает маской Смерти, пустой и безразличной, чувства, ненастоящие, вытащенные с самого дна души, гаснут в глазах, как гаснут фонари перед рассветом, в самый темный и страшный миг ночи, а слезы, блестящие на щеках похожи всего лишь на оплавившиеся капли воска, что застыли на лице ростовой куклы. Улыбка, до сих пор болезненная, как стон умирающего, отражается оскалом хищной твари, достигшей цели.
- Позволь и мне научить тебя. Никогда не верь этой суке.

Она отшатывается в сторону, до боли сжимая пальцы правой руки и уводя ствол, упирающийся в шею, в сторону, выкидывая лезвие, зажатое в пальцах левой руки, наружу.
И как всякая хищная дрянь метит в шею.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-03-26 21:19:41)

+17

56

[indent] — Если не подумать о будущем сейчас, то потом может быть слишком поздно, — сквозь зубы процедила Химера, хотя головой понимала, что Шарам права и сейчас перед ними стоят более насущные вопросы: как вытащить из передряги Маслину и как выпутаться из неё самим. — Хотя бы... Хотя бы поразмысли над тем, какие сюрпризы нас могут ждать, если у этих недоополченцев есть химическое оружие? Найтмеры у них уже есть. А это, извини меня, что-то на уровне ОЧР, который уже который месяц кошмарит Нео-Токио и даёт британцам закурить. Если что-то подобное появится и здесь...
[indent] «То я просто отказываюсь принимать во всём этом участие» — концовку Химера глотает, стиснув зубы и сомкнув рот на замок, чтобы не давать Шарам дополнительные методы воздействия, а заодно и сохранить лицо. Будет обидно, если Шарам поймёт, что сейчас Химера окончательно растерялась: рация, которая должна была стать последней надеждой Маслины, а теперь и их, не работала, а значит воззвать к своим не выйдет. Наверху их уже ожидает ватага неприятелей, готовых порвать незадачливых наёмниц на куски, а здесь они окружены озлобленными солдатами, явно недовольными происходящим у них в логове. Каждый сделанный шаг оставлял им всё меньше и меньше путей для отхода. И вот теперь они окончательно перекрыли себе все пути назад: кроме пути вперёд не осталось совсем ничего. И, раз уж огонь последний надежды погас, они либо зажгут новый, либо исчезнут во тьме, навеки забытые среди песков. Химера до скрипа сжала ладонь металлического протеза, чувствуя, как отзываются движениям оставшиеся на ходу мышцы предплечья.
[indent] Она ни за что не упустит своего шанса на искупление. И пускай убитых не вернуть, но тех немногих живых, кто нуждается в помощи, спасти можно. Больше — просто некому.
[indent] — Раз надежды на рацию нет, остаёмся только мы, — уверенно сказала Химера, собравшись духом, и направилась в сторону ящиков. — И этим ублюдкам крупно не повезло, что мы нашли их арсенал.
[indent] Схватив из груды автоматов в ящике один из калашей, Химера дёрнула затвор, а затем бегло проверила работу всех механизмов, после чего потянула за крышку одного из ящиков и, протянув руку, схватила несколько заряженных до отказа магазинов, откидывая прочь не нужную более гражданскую одежду, размещая их на подсумках и после чего распределила в оставшихся ручные гранаты и воодушевляющим взглядом посмотрела на Шарам.
[indent] — Вот что я тебе скажу, подруга, — положив на её плечо протез, Химера покосилась на толстую дверь — за такой их разговоры точно никто не услышит, разве что могут случайно увидеть, что на этой двери нет замка, а значит внутри кто-то может быть, но теперь-то наёмницы были готовы к достойной встрече. — Я в этой жизни допустила немало ошибок. Я не смогу исправить последствия большинства из них. Но не допустить новых — нужно попробовать. Я эту Маслину знаю в лучшем случае час. Мы могли бы пересидеть и уйти. Но она в беде и из-за нас в том числе. А значит и нам с тобой эту кашу расхлёбывать.
[indent] Положив руку на затылок Шарам, Химера приблизила её голову к себе, уткнувшись с ней лоб-в-лоб, заостряя взгляд на поджатых губах африканки.
[indent] — Всё это время мы очень хреново работали в команде. И сейчас у нас, может быть, первый и последний способ исправить и это, — невольно Химера мягко сжала Шарам за волосы, чувствуя, как по венам струится огонь в преддверии предстоящей схватки не на жизнь, а на смерть. — Давай покажем им, что бабы в «Легионе» умеют воевать покруче доморщенных сепаратистов.

+14

57

[indent] А ведь она чертовски права. Это тяжело не признать. Когда нет выхода из западни, глаза хищника наливаются кровью и он начинает биться так, как никогда раньше не бился. Потому что ему нечего терять. И они сейчас оказались именно в такой ситуации. Шаг назад — и ты упираешься в стену. А впереди — ничего, кроме неизвестности и рек крови.в Искусные мастера восточных единоборств говорят, что лучший бой — тот, которого удалось избежать. Мамба неосознанно придерживалась этой догмы столько, сколько себя помнит. И иногда от неё приходилось отступать. Ради выживания.
[indent] — Эй, — Шарам положила руку на плечо Химеры, чувствуя, как смыкаются холодные стальные пальцы на плече, заставляя мелкую рябь волнами пробежать по спине. — Ты можешь мне доверять. Я привыкла работать одна, но лишь тогда, когда вижу возможность. Я не гоняюсь за ней нарочно — одиночество само меня находит. Хим, я знаю, через что ты прошла. И понимаю, почему тебе так сложно доверять другим. Держать всё под контролем — удобно. Если другие подводят, разбирайся сама, так? Но не бери на себя смелость и отвагу других. Не стоит. Взвалишь большую ношу — и она тебя сломает тогда, когда это не будешь ждать. Принимая на себя чужую ответственность за свои собственные поступки, старых ошибок не исправишь, а мёртвых — не вернёшь. Наши шаманы учили нас: разделяй миры. Живым место среди живых. Мёртвым — среди мёртвых. Или как говорят на Большой Земле: Богу — богово, волку — логово. Пока ты жива, не принимай на себя груз мёртвых. Мыслям о них стоит посвятить время в молитвах. А здесь — подумай о себе.
[indent] Положив ладони на спину Химеры, Шарам притянула её к себе, сжимая в объятиях, вдохнула запах волос. На миг ей даже показалось, что она пахнет в точности, как её сестра: чёрный перец, песчаная пыль, бархатный аромат тканей, резковатый угольный запах горящего костра. Воспоминания приходят быстро, и быстро ходят. Шарам не стала на них задерживаться.
[indent] — Мне тоже нужно подготовиться, если ты не против, — улыбнулась Шарам и запустили руку в ящик с огнестрельным. — Было бы глупо с моей стороны прийти с ножом на перестрелку.
[indent] Выбор, конечно, не как в ресторане. Он скорее напоминал дешёвую переулочную столовую. Скудненько, зато порции душевные. Снарядив себе в точности такой же набор, как и у Химеры, шарам удобно развесила экипировку, чтобы она не стесняла движений и не мешала при ходьбе, а после вновь обратилась к Химере.
[indent] — А теперь давай рассказывай мне о своём плане. Как ты задумала вытаскивать Маслину? И как возвращаться назад? Я внутри не была: какая там обстановка? Что я должна знать, заходя туда? Примерно количество врагов? Укрытия? Узкие пространства? Импровизации тем лучше работают, чем подробнее знаешь детали.

+15

58

[indent] Химера нервно сглотнула, не ожидав от Шарам такого потока откровений. В тот момент ей показалось, что африканка прочитала её, словно открытую книгу. Но и наверняка так просто знала, о чём говорит: хоть Химера и старалась тщательно скрывать своё прошлое ото всех, кроме работодателя, земля всё равно полнилась слухами, и они рано или поздно достигнут ушей даже глухонемого.
[indent] — Всё просто и сложно одновременно. Ты ведь не была дальше? Не ходила дальше тех двух мордоворотов перед проходом, занавешенным пёстрым одеялом? Там огромное помещение с клеткой по центру, в которой хлещут друг друга по лицу бойцы, и толпа зевак, которые делают на этом деньги. Большая толпа. Там под сотню или около того. Но не все из них представляют опасность. Большинство это обычные цивилы, которые там из шкурного интереса оказались, не более. Статисты, что для обосновавшихся здесь сволочей даже ниже разменных момент в иерархии, и их без зазрения совести пустят на убой, как живой скот. Поэтому я бы просто подгадала момент да раздела тех двоих возле входа. Вряд ли эти остолопы устроят нам дотошную проверку и будут приглядываться к нашему маскараду. Переоденемся, найдём Маслину, дадим ей что-нибудь из огнестрела, а дальше — посмотрим. Если ты говоришь, что наверху их полно, то нас ждёт жаркая ночка, как и подобает Африке: в этом году здесь как-то слишком прохладно.
[indent] Сейчас Химере сложно соображать, составляя такие планы. Всё-таки, ситуация далека от тех, которые она «репетировала» в армии, отрабатывала на полигонах и переживала во время боевых действий. Так далеко ей заходить ещё не приходилось. А потому у неё просто не было иного выбора, кроме как довериться Шарам — солдату куда более прохаванному в таких вопросах.
[indent] — Что с Маслиной — я вообще не в курсе. Она дала мне сигнал валить, я начала валить. А тут ты. Я знаю то, что там не только арабы, но ещё и кто-то из европейцев во всё это замешан. Всего там не больше десятка человек, своимиглазами я видела может быть четверых. С укрытиями там плохо — есть колонны, за ними можно спрятаться, но с флангов они очень открыты, так что стоит взять угол — и уже попадаешь под удар. Помещение просторное и широкое, но зная то, как ливийцы любят обустраивать всевозможные бомбоубежища, скорее всего, это комната не будет крайней, и там может быть ещё что-то. Например нечто похожее на те помещения, в котором сейчас мы. Но я не уверена: такие дома в принципе не на каждом шагу встречаются. Что скажешь? Насколько мой план реален? Ты спец, так что критика не помешает.
[indent] Последняя фраза далась Химере с очень большим трудом. Самолюбие со скрипом пропустила её через свою жёсткую цензуру. Но почему-то стоило интонации поставить в ней точку, как на душе стало легче. Её словно выпустили из стальных тисков, позволив вдохнуть полной грудью подвальный запах пыли, древесины и сырости.

Отредактировано Химера (2020-03-26 07:08:12)

+15

59

[indent] — Понятно, — вымолвила Шарам, поджимая губы. — Я вообще не знаю здешнюю архитектуру — приходится действовать по наитию и по памяти увиденного на карте, даже на улице. Но моя логика подсказывает, что... Тс! Ты слышишь?
[indent] Неожиданно для себя Шарам поняла: всё это время, что они разводили здесь дискуссию о насущных делах, в коридоре проходил какой-то неясный движ: раздавались посторонние голоса, слышался топот ботинок и неясный шум. Обратить же внимание на происходящее позволил характерный стук деревянной двери на входе в подвал о стену помещения, где сейчас находились наёмницы. Интуиция что есть сил втопила по красной кнопке и зажгла тревожную лампочку в голове Шарам. Схватив Химеру за локоть здоровой руки, она оттащила её к стене ближе к двери и, приложив к губам указательный палец, погасила фонарик, после чего вжалась, что есть сил, в кирпичную кладку, словно пытаясь слиться с ней воедино. Дверь в помещение скрипнула, и в воцарившуюся темноту проник жёлтый свет из коридора, а следом по стенам забегал луч фонаря, подсветив поочерёдно то одну, то другую, то пол, а затем, зависнув ненадолго на ящиках с вооружением, замер. Шарам почувствовала, как сердце бешено забилось, кружа голову, а к горлу подступил ком. Сейчас они оказались на грани, сами того не осознавая. Что делать в случае, если ситуация получит продолжение? Бездумно стрелять и прорываться с боем? А что ещё остаётся?
[indent] Но, к счастью, всё обошлось. Свет фонаря ещё немного погулял по помещению, а затем, когда из коридора, где всё это время не прекращались постепенно стихающие шаги, послышалось арабское наречие, фонарик исчез, и дверь захлопнулась. Химера выдохнула, смахивая со лба проступившие на нём капли пота и, не включая фонаря, протянула руку, чтобы нащупать Химеру и убедиться, что она в порядке и с ней не произошёл инфаркт. А то мало ли, как эти протезы могут влиять на человеческий организм? Вдруг лишние нервы — это дорога в один конец?
[indent] — Это что сейчас было? — шёпотом протянула Шарам. — Я не про то, что нас чуть не обнаружили. Я про то, что там происходило? Впечатление такое, что только что к выходу потянулась целая толпа людей. Не те ли случаем зеваки, о которых ты упоминала? Если так, то для нас всё упростится. Я бы не хотела открывать по ним огонь, хотя бы из соображения экономии патронов. Как и не хотела бы стараться долго и безуспешно выцеплять вооружённых людей, а потом идти и опасаться выстрела в спину из-за скрывшегося недобитка. Если всё так, как ты говоришь, то за их спинами могли бы просто укрываться. Возможно, всё немного не так, как ты себе представляешь. Как насчёт того, чтобы проверить обстановку? Да, и ещё.
[indent] Шарам опустила руку на свой пояс и, ловко поддев висевший на нём всё это время замок, потрясла им, щёлкая ушком.
[indent] — Можем закрыть входную дверь в подвал, чтобы на какое-то время задержать незваных гостей, — предложила Шарам с улыбкой в голосе. — Не люблю сюрпризы. Особенно от мужчин. Они у них хреново получаются. Особенно когда пытаются неожиданно зайти сзади.

+14

60

[indent] Слишком всё быстро. Сейчас Химера понимала, почему вопреки полному отсутствию военной дисциплины Шарам всё-таки взяли в Легион. Обладать подобной прытью дано не каждому. А чутьё, позволившее им избежать обнаружения, компенсировало беспечное стояние посреди помещения в целом. Когда дверь открылась и свет фонарь начал выискивать беглянок, Химере казалось, что вот-вот и сердце уйдёт в пятки, ненароком чувствуя, как повышается давление, заставляя причинное место иступлённо сжаться. Если бы их обнаружили — то в лучшем случае они могли сдаться. А в худшем...
[indent] Когда дверь захлопнулась, Химера выдохнула, осознав, что весь этот недолгий период поисков её дыхание попросту спёрло. От этого даже голова немного закружилась, а грудь неприятно сдавило. Сделав несколько частых вдохов, Химера доволньо быстро пришла в себя.
[indent] — Если людей там нет, будет и правда легче, — сказала Химера. — Даже если всем будет плевать, совесть молчать не будет.
[indent] Делать со входом определённо что-то нужно. Если о нём не позаботиться, толпа противников довольно быстро окажется в тылу, ведь наверху стрельба из подвала будет доноситься достаточно громко.
[indent] — У меня есть мысль, — поделилась она. — Нужно осмотреться в коридоре и, если там будет пусто, попытаться не только заблокировать дверь, но и сделать пару растяжек. У меня есть кое-какая мелочёвка — с момента входа в Ваддан я её забыла вытащить, и, похоже, не зря. Кажется, там есть, за что зацепиться. Эти ребята наверняка ворвутся внутрь и не будут смотреть под ноги. Воспользуемся этим. Ну-ка, вот.
[indent] Засунув руку в карман, Химера вытащила оттуда всё необходимое для создания растяжек: клейкую ленту и верёвки. Больше ничего не требовалось.
[indent] — Я проверю, что там в коридоре, — сообщила Химера и, подойдя к двери, чуть приоткрыла её, высовывая голову наружу.
[indent] Как и думала. Те двое, что до этого сидели на входе, уже стояли, взяв в руки оружие и прохаживались по коридору, не доходя до временного укрытия наёмниц метров пять. Плохо дело. Так с ними втихую не разобраться. Жестом руки, оказавшейся на свету, Химера показала Шарам два оттопыренных пальца, предупреждая, что противников двое. Как с ними расправиться? Пол достаточно громкий, да и в коридоре слишком тихо, когда крики в зале с клеткой не звучат. Подкрасться к ним будет практически невозможно, равносильно самоубийству. А начинать пальбу до того, как всё случится целиком ломает план с растяжками, поскольку времени на их установку не будет. Но должен же быть какой-то выход?
[indent] Химера крепко задумалась, рефлекторно пошарив по карманам. Неожиданно пальцы нащупали рельефную обрезиненную рукоять ножа. Точно ведь! Её как кипятком ошпарило, стоило только голове проясниться.
[indent] Прикрыв дверь, Химера жестом подозвала к себе Шарам.
[indent] — У тебя вроде результаты по метанию ножей на отборочных в «Легион» были на высшем уровне? — уточнила она, извлекая оружие из чехла, после чего ловко перехватила его за лезвие, подкинув в воздух, и протянула Шарам. — Твой при тебе? С двух рук сможешь их уложить? А я с растяжками на подхвате буду. Справишься?

+14


Вы здесь » Code Geass » События игры » 07.01.18. Первое правило бойцовского клуба