По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » События игры » 20.01.18. Так много вопросов...


20.01.18. Так много вопросов...

Сообщений 21 страница 34 из 34

1

1. Дата: 20 января 2018 года
2. Время старта: 10:00
3. Время окончания: 12:00
4. Погода: Температура держится в районе 13°С. Небо потихоньку затягивает облаками, так что ближе к обеду солнце обещает скрыться, оставляя людей наедине с лёгким прохладным ветерком
5. Персонажи: Манфред Рихтер, Урсула Димитриди, Артур Леман
6. Место действия: ЕС, Ливия, Ваддан (PND+9)
7. Игровая ситуация: Ночка прошла бурно. По всему городу усилены патрули и блокпосты. В стане русских растёт уровень недоверия к солдатам ЛОА. За ночь прошло как минимум три стычки в черте города, одна из которых окончилась стрельбой в воздух. Большая часть наёмников рада возвращению пленных японцев. Азиз выполнил своё обещание даже раньше срока, так что уже к десяти часам всех заблудших детей страны восходящего солнца встречали с распростёртыми объятиями. Почти треть из них отправилась в городской госпиталь — пока те были в плену, их раны обработали, хоть и неидеально. Однако многие наёмники не скрывают своих опасений по поводу этого: неясно ведь, каким образом в живых вернулось всё подразделение, пусть и побитое. Кроме командира, Шимидзу Нозоми.
Эти вопросы появились и у Рихтера. Впрочем, это не единственное, чем он хотел заняться этим утром.
8. Текущая очередность: GM, Рихтер, Урсула

+3

21

— А вы разве сами не видите? — молодой солдат поднял взгляд. — Он в кратчайшие сроки поставил половину оборонительной армии Ливии на колени! Аид лучше всех остальных осознаёт свои собственные навыки! Он знает, на что способен, знает, на что мы способны! А что ваш Евросоюз? Многое ли он сделал, чтобы защитить тех, кого взял под крыло и обязался оберегать? Французы прислали свои несчастные ВВС, и где они теперь? Пришлют ли ещё? Все заняты своим делом и спасением собственных богатств! Аид прекрасно знает гнилую натуру тех, кто вас нанял. У них нет ни чести, ни совести, ни веры. А, значит, нет за ними ни правды, ни Аллаха. А потому они проиграют. За Аидом будущее. Именно поэтому мы все пошли за ним. И пока никто не убедил нас в обратном: мы отдаём жизни за нашу веру, за наше право остановить бесконечное угнетение. Вы не жили здесь, и не знаете, какого это, когда ты не можешь быть, как все, из-за своей веры или убеждений. Но мы всем уже показали, что инакомыслие — не равно слабости. И мы доведём дело до конца. И будем бороться...

Сержант сделал паузу и сухо покашлял, взглядом потаращившись в пол.

— Пока что в нашей стране хватает тех, кто будет защищать этот гнилой режим. Трусы. Таких ждёт либо смерть, либо покаяние. Другой участи Аид им не предусмотрел. Рано или поздно это поймут все. К нам приходят много добровольцев, полных решимости что-то изменить. Даже те, что стояли за другую веру, кто нашёл в себе мужество не отвернуться от своих братьев.

Парень покачал головой, опустив голову.

— Мы должны были брать Ваддан, а затем отсюда Аид планировал начать масштабное наступление в Сирт при поддержке войска из Эш-Швайриф. Затем, из Сирта — в Бенгази. Блокировать порты, аэродромы, взять Триполи в блокаду после того, как наши прорвут оборону в Эль-Джауфе. Это всё, что я знаю. Сколько, где расположены... Этим со мной никогда не делились. Только общие планы.

Сержант ухмыльнулся и посмотрел на Урсулу вопрошающим взглядом. Мол, что же ты будешь теперь делать с этой информацией, женщина? План сорван, а, значит, не актуален. Что же дальше?

+10

22

Самые страшные люди на любой войне, это не вожди, что ведут за собой толпу, размахивая над головой лозунгами. Не хладнокровные профессионалы, давно уже наплевавшие на всех и вся, и видящие всех людей, от вражеского пехотинца, до гражданского из союзного города, сквозь перекрестье прицела. Не вылезающие на отсветы взрывов, словно на блики свечи — мотыльки, грабители, насильники, мародёры и прочие ублюдки, коих и в мирное-то время до чёрта. Нет, самые опасные люди, это фанатики. Свято уверенные в собственной правоте и непогрешимости идеалов, вложенных им в голову. Не способные даже посмотреть на происходящее со стороны, отстранившись. Потому что у первых троих есть своя собственная цель, будь то власть, деньги или просто количество зарубок на прикладе. А у последних нет ничего, кроме неудержимой веры в прекрасное, которое обязательно наступит. Для этого надо просто следовать указаниям. Вождя, или высшего, прописанного в догматах, Закона.

И ведь самое забавное было в том, что не так уж и неправ был этот сержант. Правительству, любому, совершенно наплевать на своих людей. На тех из них, что лишь безликая, сливающаяся в одно лицо, масса. ЕС действительно насрать, сколько новых могил появится на воинских кладбищах. Всплакнут, лицемерно утирая слезу, и будут дальше подсчитывать бюджеты. Но ещё забавнее было то, что он не видел того, что Аид и его свора были просто отражением в кривом зеркале. И их лидеру точно так же наплевать, сколько таких вот сержантов удобрит бесплодные пески Ливии. И совершенно не факт, что в случае его победы расцветут сады с танцующими в них гуриями.
Но всё это просто гнилая философия, к которой Урсула давно не возвращалась даже в мыслях. Весь мир — одна большая, вонючая, и постоянно разрастающаяся куча дерьма. Чего бубнить-то?

Женщина сняла с пояса фляжку с водой, покрутила её в руках и, сделав глоток, прицепила её обратно к ремню.
— Но взять Ваддан у вас не получилось, какая жалость, — протянула она, иронично прищурившись.
Он правда решил, что не сказал ничего, что было бы ей интересно на данный момент?
— А скажи-ка мне, приятель, — голос женщины из ироничного стал и вовсе ядовитым, как сок агавы, — Откуда ты знаешь о произошедшем с ВВС Франции? На тот момент ты уже портянку под кроватью жевал.
Гречанка вскочила на ноги, нависая над сепаратистом, и широко, хищно улыбнулась.
— Кто спланировал эту диверсию? Кто был исполнителем? Как давно вы, шакалы, планировали её? Отвечай!
Она даже не повышает голос, не дерёт глотку, словно сержант из комедийных фильмов, не пытается напугать пленника грозным рыком. Только слова её глухо падают на пол, словно тяжёлые булыжники, способные перемолоть хрупкие человеческие кости в пыль.

+15

23

Услышав вопрос, лицо пленного словно застыло. Не то он понял, что в чём-то облажался, не то думал над тем, что сказать, не то просто тянул время, не особо горя желанием отвечать.

— Аид возглавляет планирование каждой серьёзной операции, каждого манёвра, — не без гордости в голосе за своего лидера сказал пленный. — Это то, что нам сказали в первый же день. Многих это приободрило, даже несмотря на то, что никто из новых перебежчиков по слухам с ним не встречался. Но даже при этом он способен вселять мужество в сердца своих последователей.

Пленник облизнул губы, жадно покосившись на флягу, из которой только что пила руководящая допросом женщина.

— Про исполнителей я ничего не знаю, — голос неожиданно дрогнул в конце, солдат покашлял и, как ни в чём ни бывало, сухо продолжил. — У меня нет такой информации. Не знаю, ничего. Не знаю.

Для пущей убедительности он даже помотал головой.

— Я знаю только то, что уничтожение ВВС было необходимо для взятия Ваддана. Мне об этом сказал один из старших, когда нас собирались переводить в режим готовности.

Пленный замолк, отведя взгляд, но затем вдруг резко поднял голову, посмотрел внимательно на женщину:

— На что вы надеетесь? — в его голосе звучал упрёк, непонимание и одновременно с этим — остро очерченное желание в чём-то убедить. — Вы понимаете, что вам, наёмникам, просто не выстоять? В вас нет никакой веры. Ваш объект поклонения — банки и не более того. Никто из ваших никогда не будет драться до смерти. Потому что если он умрёт, деньги будут не нужны. И они просто сбегут с поля боя, как трусливые шакалы. Среди нас были трусы. Но они умирали первыми. Остальные готовы воевать до последнего и гнать таких, как вы, словно диких зверей прочь с нашей земли. Вас, наёмников, немало, я слышал. И на западе, и в Эль-Джауфе... И партизан на юге, я слышал, некоторые помогают готовить. Но даже так вы не справитесь, потому что шкура ваша вам дороже. И куда больше веры в тех наших заблудших братьев, кого вашим лидерам удалось обмануть и заставить биться не за нашу веру, а за её отражение в луже: кривое, грязное и уродливое.

Голос пленного стал ощутимо смелее, но к концу своей пламенной речи он сник, выдохшись, да так, что даже лоб покрылся каплями пота.

+13

24

— Сдаётся мне, Манфред, мы в глубокой заднице, — женщина села обратно, толкая командира плечом и переходя на немецкий. — Хотя мы из неё и не вылезали.
Пускай пленный немного отдохнёт, переведёт дыхание и хорошо подумает, стоит ли его упрямство всех тех неприятностей, которые наёмники могут ему устроить. А самой Урсуле срочно надо было посоветоваться с кем-то ещё, и удостовериться в том, что она правильно поняла ситуацию, а не параноит напрасно. Нашла, конечно, с кем совещаться. Манфред был параноиком даже почище, чем сама гречанка. Но это лучше, чем быть жизнерадостным идиотом, который в упор не заметит, как перед его домом сколачивают эшафот. Урсула потянула ворот куртки, ослабляя его. Несмотря на то, что снаружи было довольно прохладно, в бронетранспортёре было почти нечем дышать. Ну или это ей так казалось, благодаря недосыпу и мыслям, копошащимся в голове подобно личинкам.

— Он лжёт. Сперва он сказал, что по изначальному плану они должны были взять Ваддан. Отсюда должно было начаться наступление на Сирт, после на Бенгази и финалом взятие в кольцо Триполи. Весело, верно? Но ты не хуже меня понимаешь, что если бы Аид действительно захотел, он взял бы город за ночь. Обосравшиеся нипы тому подтверждение. Так что или он нам п*здит, или его самого на*бали.

Женщина провела указательным пальцем по нижней губе, задумчиво рассматривая пол под ногами, и краем глаза отмечая реакцию пленного. Вдруг он дохера грамотный и понимает немецкий, а теперь выдаст себя, возмутившись мыслью о том, что его самого могло использовать в тёмную собственное начальство во главе со Святым Аидом Завоевателем. Тогда можно будет оставить его допрос на совести кого-то другого. Мечты, конечно. Глупые и наивные, но каких только чудес не случается.
— Потом он проп*зделся по поводу лягушатников. Утверждает, что уничтожение ВВС было необходимо для захвата Ваддана. Немного не складывается, да?
Урсула прищурилась. Даже сонливость, сковавшая её мозг стальным захватом, казалось отступила.
— Он знает, кто исполнил французов, но не скажет. Сейчас не скажет. Можно попробовать простимулировать, но...
Наёмница повела плечами и скривила губы, забыв, что Манфред не может видеть её выражение лица.
— Придумай пока, о чём ещё хочешь его спросить, а я выясню по поводу того неудачного клона Отто.

Внимание гречанки вернулось к сержанту. Может и правда пнуть его в колено? Достал. Хреновых проповедей она в своё время наслушалась, и совершенно не желала повторять этот опыт. Чего он пытается добиться? Разозлить её? Или правда думает, что белая кафир раскается в своём неверии, замотается в чехол от танка и пойдёт босой в пустыню, отмаливать свои грехи перед местными?
— Кстати, по поводу наёмников, — насмешливо проговорила она, наклоняя голову к плечу. — Я знаю, что на вашей стороне сражаются белые. Значит не так уж Аид и доверяет вашей жопорукой армии, раз нанял профессионалов. Единственный, кто хоть как-то похож на воина, это та обезьяна, Азиз. Жаль, что он всего один, правда? На всю Ливию не хватит. Где он откопал такой самородок?

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-08-18 18:49:01)

+14

25

— Это особый отряд Аида, — неуверенно сказал пленник, поджав губы. — Нам про него мельком рассказали после того, как представили Азиза, которого Аид назначил следить за происходящим в Ваддане и готовить нас к захвату. Называется этот отряд «Цербер». Мы не знаем точно, сколько людей в него входят, эту информацию никому не сообщали.  Я знаю лишь то, что приглашение в него можно получить только лично из уст Аида. А чтобы он это сделал, нужно не только постичь все тонкости идеологии наших праведных деяний, имея абсолютно схожий взгляд на вещи с Аидом, но и быть невероятно талантливым от рождения: простым солдатам вроде меня или вас туда путь заказан, зато таким, как Азиз, будут чертовски рады. Они не наёмники. Они единомышленники Аида, принимающие активное участие в войне за правое дело.

+14

26

Манфред слушал пленного с всё возрастающей усталостью. Фанатик. Чёртов фанатик. Революционер и борец за какую-нибудь там светлую идею с не менее светлым будущим. Не требовалось даже понимать его язык, чтобы догадаться, о чём речь. Аид то, Аид сё, мы всех вас победим, глупые неверные, и так далее. Хорошо, что Урсула не переводила это, ещё не хватало ему пропагандой вражеской давиться. Да и потом... разве сам Манфред — святой? Разве он не убивал когда-то за идею? Большую, светлую идею. Тьфу! Этак можно сойти с ума и начать чувствовать некоторое душевное родство с этим кретином. Хотя жалко его, по большому счёту. Обыкновенная марионетка, которая пляшет, пока дёргают за нитки. Её век, в общем, недолог, а там — свалка ли, костёр ли, какая уже, в сущности, разница? Наконец, Урсула вытянула хоть что-то полезное, тычком в плечо заставив командира вынырнуть из невесёлых мыслей, которые вполне могли перерасти в дремоту. Задница, да. Взятие Ваддана. Наёмники — помеха? Ерунда, в самом деле. Хотел бы Аид реально взять город, он бы преуспел очень быстро, банально натравив на них здешний же гарнизон. Пара провокаций - и вот уже ЛОА сражается с "Легионом", а этот ублюдок потирает руки, посмеиваясь. Лягушатники... если их уничтожение необходимо для захвата района, то сепаратисты несколько опоздали. Разве что собираются атаковать в самое ближайшее время, но... какой в этом смысл? Аид в самом деле мог смахнуть их гораздо раньше, а теперь ему предстоит иметь дело с русскими, с подкреплениями из столицы, да и наёмники окопались уже неплохо. Скорее уж, уничтожение летунов — перехват инициативы, исполненный виртуозно. Жаль, нельзя спросить у самого Аида, какого хрена он задумал. Приходится догадываться, думать за врага и пытаться хоть немного нагнать его. Это утомляет. Сильно.
- Да что его спрашивать, фанатика долбанутого? - офицер недовольно ворчит, причём ворчит совершенно искренне. - Вытяни из него что-нибудь про артиллеристов и медиков, которые рядом ошиваются. Можешь наобещать золотые горы и свободу, если сочтёшь нужным. Как наиграешься — закопаем его заживо, предварительно отрезав уши, авось другие будут более сговорчивыми.
Никаких "других" у него не было и не предвиделось, да и закапывать никого живьём немец не планировал. Очередная маленькая провокация с целью выяснить, понимает их чёртов араб или нет. Говорят, не слишком толковые шпионы всё равно выдадут себя какой-нибудь мелочью, а пользоваться талантами Урсулы как переводчицы Манфреду уже изрядно надоело. Хотелось говорить напрямую. Говорить много, причём не только о войне, предательстве и всём прочем. Пожалуй, надо будет прикупить разговорник. Хотя бы базовые фразы. Ощущать себя глухим — плохо.
- А, да, мне нужен выход на Аида. Может, ещё что получится выторговать, пока он в самом деле не решил двинуть на Ваддан и нас размазать по дороге. Если будет упираться — можешь припугнуть, что мы доберёмся до его семьи, у него наверняка она есть. Да и в целом, ты свободна в выборе методов допроса. Кому он нужен, полудурок? У Аида таких сотни и тысячи, никто за ним не придёт.
Стоило и в самом деле укрепить лагерь как следует и держать наготове больше солдат, чем обычно. С патрулированием округи вполне справляются русские, поэтому наёмников лучше отозвать в лагерь и озадачить его укреплением. Против артиллерии это не сильно поможет, конечно, но вот против массированного набега пехоты, который тоже вероятен — точно не будет лишним. Да и людей займёт на какое-то время, чтобы меньше думали.

+14

27

Давно привычная маска, которую Рихтер предпочитал надевать перед каждым, кого он не считал условно «своим», с лязгом захлопнулась на лице немца, являя миру твердолобого офицера. К счастью Урсула, в последние недели находящаяся рядом со своим командиром почти неотлучно, научилась различать, когда нужно воспринимать его слова всерьёз, а когда стоило вычленить из приказа только ту часть, что предназначена непосредственно ей, а не является игрой на публику. Женщина кивнула, почесав в затылке, и неуютно повела плечами.

Мысль о том, что где-то неподалёку ошивается целый отряд Азизов, изрядно действовала на нервы. Интересно, чем он их там кормит. Стероидами? Впрочем, совершенно не обязательно все в этом неведомом отряде являлись мутантами-переростками, вроде встреченного ими в закрытом районе головореза. Могли быть и другие специалисты. Как тот стрелок, например. Урсула написала о встрече с этим вундеркиндом в рапорте, и запретила себе думать о том, откуда тот герой комиксов вообще взялся, но сейчас мысли сами вернулись к произошедшему на крыше многоэтажки. Едва ли тот снайпер работал на Аида, но и для них он не был союзником. Потому что союзники не появляются в облаке волшебных страз, и не пропадают потом, сделав одну-единственную глупость, и едва не угробив к чертям всю операцию своим геройством. Димитриди нахмурилась и усилием воли перевела мысли в нужное русло. Хер бы с ним, со стрелком. И с отрядом «Цербер» (на этой мысли гречанка отчётливо скрипнула зубами, в очередной раз поразившись наглости этой обезьяны, покусившейся на святое) тоже хер. Пока. Сейчас у них есть проблемы пострашнее, потому как если местные гарнизоны тоже перешли на сторону сепаратистов, в городе станет ещё жарче.

— Артиллерия и медики тоже продали свои задницы вашему Мессие? — устало спросила наёмница, злобно сверля пленного взглядом, — И, кстати, мне чисто для себя любопытно... полковник аль-Хатиб, бывший командир местного гарнизона. Он ведь не работал на вашу п*здобратию, верно? Вы подставили его, чтобы заменить своим человеком.
Полковник, конечно, был знатным мудаком, но вот на предателя он был совсем не похож. Слишком уж нервничал, когда наёмники заявились к нему в гости. Обычный проворовавшийся хер, который очень боится, что о его тёмных делишках доложат кому-то повыше. Например министру обороны, который был очень должен «Легиону» за спасение своей жопы из штаба. Местные сепаратисты, как гречанка уже успела заметить, были настолько свято уверены в собственной правоте, что не стали бы нервничать в подобной ситуации.
И если её догадки сейчас окажутся верными, значит помощи от местного гарнизона наёмникам больше ждать не следует. Не то чтоб раньше эта помощь была сильно заметна, но наличие рядом гнезда сепаратистов подарком не выглядело.

— Кто из ваших имеет прямую связь с Аидом? Как нам выйти на него? На какой частоте располагается ваш канал?
Естественно каналы меняются, это даже песчаному червяку понятно. Но быть может ещё не успели? С дерзкого налёта наёмников на закрытый район прошло не так уж много времени.

+14

28

— Не знаю, — пленный помотал головой. — Нас никто не посвящал в такие детали. Но люди должны открыться своему сердцу и идти по его зову за теми, кто борется за правду. Я так считаю, и все так считают. Наше воинство растёт стремительно. Рано или поздно каждый поймёт, за кем стоит истина, и сделает верный выбор. Даже вы все.

Пленный окинул взглядом присутствующих, словно бы наверняка знал, что так и случится. Но взгляде ничего, кроме иссякающих крупиц надежды, что подобно последним каплям живительной влаги срывались с горлышка фляги на пересохшие губы.

— Полковник аль-Хатиб же никогда не был нам союзникам. Лишь такие же глупцы будут заинтересованы, чтобы подобные ему прикрывали спину. Спасибо Аллаху, что теперь он будет прозябать в карцере. Больше ничего не знаю. Я не участвовал во всём этом...

Тут он запнулся, словно хотел продолжить, но передумал.

— Но очень об этом жалею, — короткую паузу он немедленно запомнил своими живыми рассуждениями, не то в силу природного энтузиазма, не то в силу молодости, щедро сдобренными пропагандой, ручьём текущими из него. — Нас не баловали углублённой информацией... В отличие от командиров. Но мой командир мёртв. Что с его приближёнными офицерами — откуда мне знать? И что происходит сейчас — я тоже не знаю. Какой у них канал, что там, куда... Откуда мне всё это знать?

Пленный начал нервничать. Неожиданно, на очередном его «не знаю» во взгляде появился испуг, с лихвой перекрывший энтузиазм. Слово бы он подсознательно понимал, что чем меньше он знает, тем менее он полезен. Неужто желание жить подало признаки существования?

— Я знаю то, что Аид нередко пользуется альтернативными методами связи, далеко не всегда прибегая к рации. Письма, гонцы, информаторы... Может быть, что-то ещё.

+13

29

Женщина опустила веки и потёрла их подушечками пальцев, пытаясь подавить зевок. Спать хотелось зверски, а арабский незнайка начинал раздражать всё сильнее с каждой минутой. Что-то подсказывало Димитриди, что знает он куда больше, чем говорит. Что и не удивительно, конечно. Фанатично преданный делу сепаратизма мальчишка едва ли вывалит всю известную ему информацию на врагов. Скорее попытается запутать и наврать с три короба, чтобы поднасрать противнику хотя бы так.
Во славу Аллаха, конечно же.
— Откуда тебе известно про альтернативные средства связи? — поинтересовалась гречанка, покачиваясь на месте и внимательно глядя на своего пленника, — Как именно выглядят те, о которых тебе известно?

Не то чтобы ей было особо интересно, но узнать стоило. Раз уж Рихтер твёрдо решил, что ему чертовски необходимо связаться с лидером этого обезьяньего войска. Интересно бы ещё знать — зачем? Неужели решил заключить с ним сделку и отвести «Легион» из-под возможного удара? Это было бы логично, учитывая, в каком положении они сейчас оказались. Логично, но противно и мерзко. Связываться с этими уродами и пытаться выкупить собственные жизни? Да пошёл он козе в трещину, этот мудак. Вместе со своим спецотрядом и рядовыми фанатиками-придурками.

Вот только Рихтер, похоже, так не считал. Насколько Урсула успела узнать своего командира, он чертовски не любил терять солдат. И был готов сделать что угодно, чтобы свести потери к минимуму. Вероятно, так проявлялось чувство вины за расстрельные списки, что он собственной рукой составлял во время «Валькирии». Возможно он просто не хотел больше никого терять, подобно тем, кто так и не вернулся из застенков контрразведки. И наверняка он был готов даже на предательство интересов страны, на которую работал, если бы это помогло сохранить жизни его людям.

Готова ли она принимать это?
Сумеет ли?
Урсула не знала ответа. С одной стороны, Манфред сейчас являлся её командиром, и её долгом было выполнять его приказы.
С другой стороны, были её собственные интересы и крестовый поход против ливийских ублюдков, оставивших в её груди пару красивых дыр.
Но не пора ли было сворачивать эту войну?  По крайней мере половина причины мстить оказалась лживой, а за собственную боль Урсула никогда не умела выставлять счёт. Просто не считала её чем-то ценным или важным.

Женщина нахмурилась, прогоняя непрошенные сейчас мысли, и уставилась на пленника в ожидании ответа.
Если Рихтер соберётся покинуть Ливию, она всё равно останется тут. До последнего вздоха.
Ненависть просто так из груди не вырежешь. Можно и не пытаться.

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-09-28 10:44:38)

+13

30

— Старшие упоминали, — нехотя выдавил из себя пленный, отведя взгляд. — Когда я только принял сторону Аида, я не задумывался над тем, что его взгляд на войну будет так сильно отличим от тех, что приняты в Союзе. В отличие от всех тех штабных крыс, которые предпочли набивать брюхо, преступно бросая наших братьев, детей и отцов на штыки неверных, он всегда вовлечён в то, что происходит здесь и не боится брать ситуацию в свои руки, когда выхода из неё не видать... Лично я не видел ни одного. Разве что запечатанные конверты. Но с их помощью не только Аид передаёт информацию, так что не знаю, были ли среди них лично переданные от него. А способы, о которых наверняка знаю — про них уже сказал.

Последние фразы он сплёвывал сквозь плотно сомкнутые зубы, практически с отвращением, не то к себе, не то к Урсуле — поди разбери. На лице отпечаталась ненависть и даже брезгливость, проступающие наружу вместе с холодным потом, стекающим со лба по виску и вниз.

— Только зачем вам это всё? — пленный, наконец, разжал зубы, и вновь поднял взгляд. — Вы слепо надеетесь на то, что сможете победить, зная все эти уловки? Но ведь никто не сможет! Наше воинство уже нельзя остановить! Лишь присоединившись можно спасти, найдя покаяние.

Слащавые речи этот молодой фанатик, с опаской поглядывая на стоящего за спиной командира наёмников, толкал так, словно не всё то, что спрашивала его Урсула, имеет настоящую, важность, а именно эти его попытки в чём-то её убедить. Он даже чуть подавался вперёд, словно хотел сказать ей это как можно более сокровенно, будто бы неся к ней свет истины, пробивающийся сквозь незамутнённое стекло во взгляде и лёгкую дрожь не страха, но предвосхищения.

+12

31

Перевести Манфреду основную информацию, тщательно избегая даже намёка на гнусную пропаганду, которой мозги араба были засраны чуть менее, чем полностью, особого труда не составило. Гораздо больше женщину сейчас занимали странные метаморфозы, происходящие с пленником. Было понятно, что ему страшно — одному на вражеской территории, без оружия и возможности хоть как-то защититься. Урсуле тоже было бы страшно, и точно так же она не показывала бы своего страха. Возможно, до определённого предела. У всех есть этот предел, надо только его нащупать.

Она резко подалась вперёд, хватая парнишку за руку и сжимая его запястье ногтями, не давая вырваться. Большой палец плотно прижался к коже, чуть ниже холма Венеры, и женщина едва заметно шевельнула губами, считая удары чужого сердца. Пульс учащённый, но не слишком. Просто... испуг? Стресс? Возбуждение?
Не удивительно.
Удивляло другое. В такой ситуации сердцебиение у нормального человека подскочило бы куда сильнее. Особенно после того, как тебя схватили за руку, оставляя на смуглой коже желтовато-белесые следы острых ногтей. Особенно, когда не знаешь, чего дальше ждать от этой странной кафир с пустыми глазами палача.
— Едва ли он скажет что-то ещё, — проговорила она, даже не поворачиваясь к командиру, но обращаясь именно к нему. — С каждым вопросом он всё больше крутит и скатывается в восхваления своего ублюдка-вождя. Едва ли мы добьёмся большего прямо сейчас. Если ты, конечно, не прикажешь мне воздействовать силой.

На лице гречанки не появилось ни одного чувства. Ни злости, ни брезгливости, ни даже какой-то заинтересованности. Только глубокие тени усталости, что пролегли под её глазами, на секунду стали чуть темнее, когда она едва заметно качнула головой. Наёмница потянулась свободной рукой к лицу сепаратиста, и осторожно, словно бы даже нежно, провела по его виску, смазывая пальцами капли липкого пота.
— Но если ты прикажешь мне это, пусть сначала позовут медика, — твёрдо проговорила Урсула, внимательно вглядываясь в тёмные провалы глаз пленного. — Я не уверена, но у меня есть странное ощущение...

Она замолчала, резко разжимая свою руку и выпуская запястье сержанта и брезгливо отирая руки о штаны.
— Что ты принимал? — резко спросила она, прищуриваясь, — Стимуляторы? Энергетики? Наркотики?
Просто жажда вопросов у гречанки не вызывала. В конце концов, она лично запихала ему в рот тряпку, а после едва ли кто-то озаботился тем, чтобы напоить пацана, но... Холодный и липкий пот, замедленный от нормы в данный момент пульс, бешеный взгляд и излишняя говорливость. Что-то тут точно было не так.
Урсула не была специалистом. Но насмотреться за свои годы успела всякого.

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-10-05 18:25:41)

+13

32

Неравнодушно, немного подскочив даже, пленный отреагировал на то, как Урсула схватила его запястье. Глядя прямо в глаза ей, он еле слышно пролепетал обрывки, больше напоминавшие некую молитву, не несущие никакого смысла, кроме воззвания к Всевышнему. А когда это закончилось, он ещё немного посидел, когда женщина задала свой вопрос. Но это не выглядело так, словно бы он думает над вопросом. Скорее — просто собирается с мыслями, непреднамеренно морщась и жмурясь.

— Харам, — проговорил он, поднимая голову. — Это харам.

Да. Ни для кого не секрет, что в исламе любого толка всякая вещь, способная изменить состояние сознания, находится под строжайшим запретом. Даже музыка. Не говоря уже о чём-то другом. Но вот кто следует запретам? А кто лишь делает вид, натягивая маску ханжества, и говорит про харам? Разобрать сложно. Но в голосе пленного не было ни намёка на испуг. Ни намёка на сомнения. Лишь уверенность в том, что говорит. Словно бы на невидимой доске за спиной вычерчены в строжайшем своём обличии неопровержимые теоремы и аксиомы, подтверждающие его слова.

Харам.

+10

33

Пожалуй, с него достаточно. И на сегодня и вообще. Манфреда изрядно утомил этот фанатик с загаженными мозгами, сказавший не так уж много полезного, а этот его "харам" и вовсе стал своего рода последней каплей. Мужчина раздраженно махнул рукой, даже не пытаясь делать вид, что ему интересно происходящее. Более-менее ценной информацией была система связи сепаратистов, пусть даже достаточно сложная для работы. Хотя эти люди, наверное, привыкли.
- Это всё, конечно, жутко важно и ценно. Все эти гонцы, конверты и прочие ухищрения, требующие целой толпы сторонников и не заменяющие в полной мере современные способы связи, но достаточно надёжные. Только жизнь этого дурака стоит дороже, чем набор пропагандистских глупостей, религиозного бреда и нескольких крупиц золота посреди навозной кучи.
Хотелось спать. Желательно - прямо сейчас и где-нибудь подальше от этой дрянной Ливии, норовящей сожрать его заживо. Приходилось вместо этого общаться с полоумными, да ещё и через переводчика. Тяжко. Мерзко. Скучно и тоскливо тоже. Немец поморщился, больше демонстративно, да и кто его там толком разглядит? Он не питал ненависти к балбесу-перебежчику или подобным ему жертвам обстоятельств. В конце концов, и сам не без греха. Но - работа есть работа, и останавливать этот импровизированный джихад тоже как-то нужно. Пусть даже всё, что у них получится - просто отстоять Ваддан и его округу. Если у Аида и впрямь так много сил, всё равно горстка европейцев ни на что не повлияет, а азиатов и подавно не стоило считать комбатантами. А ведь как хорошо всё начиналось - простой налёт на конвой, приди и сломай. Чёртовы сепаратисты. Чёртовы японцы. Чёртов Аид, мать его так.
- В общем, дарю этого... сепаратиста тебе. Статуса военнопленного ему не видать, как своих ушей, поэтому можешь не церемониться. Кстати, отрезать потом не забудь. Уши, в смысле.
Ему не требовалось играть роль утомлённого всем этим бардаком головореза, как не требовалось изобретать некие жесты, говорящие Урсуле, что спектакль для единственного зрителя продолжается, пусть даже и потребуется, например, поменять декорации. Она умная. Разберётся уж как-нибудь. А его, разумеется, ждут дела и заботы в изрядном ассортименте, ведь одним укреплением лагеря ограничиваться не следует. Почему бы, например, не развернуть прямо здесь часть миномётов, просто чтобы потом не дёргаться? А, и связаться с чёртовым Аидом напрямую тоже бы не повредило. Едва ли он с нетерпением ждёт вызова, но раз уж проявлял некоторый интерес, раз уж пошёл на сделку - почему бы не попытаться поговорить с ним снова? О том, что свобода японцев наверняка куплена множеством чужих жизней, он даже не задумывался, как не испытывал и подобие угрызений совести. Всё равно бы не успели, только людей зря могли потерять.
Манфред грузно двинулся к выходу, чуть было не впечатавшись головой в какую-то торчащую специально для этого железяку. Иногда ему казалось, что русские специально так проектируют свою технику, чтобы испытывать на прочность своих солдат даже в повседневной жизни. Быть может, так оно и было. Хрен их поймёшь, этих конструкторов, едва ли их заставляют кататься на собственных детищах по пустыне...

+9

34

«Харам», - одними губами повторила женщина, мерзко ухмыляясь.
Если бы она ещё верила в это дерьмо, может быть даже пожалела бы ублюдка. Ведь это надо же, какая у них тут скучная и бессмысленная жизнь. Из всех развлечений - убивать безоружных и овцы соседа. Подумать только.
Урсула проводила Манфреда взглядом, пожав плечами. Пускай с первого взгляда казалось, что наёмники ничего не добились этим допросом, теперь им обоим было о чём подумать. И сепаратисту будет о чём подумать, наверное. Там, куда Урсула его сейчас определит, правильно расшифровав для себя последний приказ любимого начальства.

Шум крови в висках назойливым жужжанием насекомых отдавался куда-то в глотку, заставляя гречанку сглатывать мерзкую, с привкусом металла, слюну. Она смерила мальчишку-араба задумчивым взглядом и наклонилась к нему, упираясь ладонями в колени.
— Эй, сержант, — голос гречанки сбился, превращаясь в хрипловатое, царапающее сипение.
Словно воздух, выходящий из перерезанного горла.
— Ты умеешь танцевать?

Жарко, и закатное солнце бьёт в глаза, окрашивая мертвенно-бледное, изуродованное чёрными синяками, лицо.
Жарко, и в горле так сухо, что язык прилипает к зубам и нёбу.
Жарко.
Урсула резко выдохнула, поднимаясь и поворачиваясь в сторону дверей бронемашины.
— Господа, нашему гостю нужно показать его апартаменты, — наёмница проговорила это тоном хорошо вышколенного администратора дорогого отеля. — Те самые, которые я заняла, прибыв сюда впервые.

Жарко. Душно. Мутно и муторно. Димитриди провела рукой по лицу, прогоняя воспоминания, и прорычала:
— Воды не давать. Разговоров не заводить. Сверху фонарь поярче, чтобы не вздумал спать.
В горле клокочет ярость, пополам с хинной памятью.
— Мы с ним попозже пообщаемся, сейчас господин сержант не настроен на беседу.

Урсула вышла наружу, пошатываясь, и опёрлась спиной о борт БТР, наблюдая за тем, как бойцы вытаскивают пленного наружу.
— Стойте.
Женщина сморгнула тупую пелену усталости с глаз, вынимая из боковой кобуры пистолет. Тот самый, что подрезала в бойцовском клубе. Холодная металлическая тяжесть привычно легла в ладонь.
Она была почти уверена, что араб ни бельмеса не понял из её приказов, и не знает, что конкретно его сейчас ждёт. А потому наводит ствол пистолета ему в лоб, мерзко ухмыляясь.
— Ты умеешь танцевать, сержант? — спрашивает она снова, чувствуя, как в груди скребётся мерзкими лапами безумие, — Ах да. Это, наверное, тоже харам.

Выстрел отзывается в ушах мерзким тошнотворным звоном. Она целится так, чтобы прошить мясо, и не навредить костям или артериям. Больно, но не смертельно. Да и с простреленной ногой далеко не побегаешь.
В пустых глазах наёмницы плещется синее, глубокое море, по капле собранное демонами в её голове.
— Увести.

Она ложится на сиденье десантного отсека, устало закрывая глаза. Душно. Жарко. В ушах лающей какофонией отзывается смех ублюдков, чьи фигуры образуют круг-арену.
Танцуй, девочка.
За грязную тряпку и бутылку воды.
Танцуй.

Она просто на пару часов прикроет глаза.

Эпизод завершен.

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-10-09 13:03:14)

+11


Вы здесь » Code Geass » События игры » 20.01.18. Так много вопросов...