Именно потому в итоге я всё же решилась на «серьёзный разговор» с Коллинзом. Расставить все точки над «i», ну ты понимаешь. Я не могла даже предположить, что именно увижу в тот день, когда решу вернуться в лабораторию. Стоило мне переступить порог, как в мою кожу мгновенно впитался отвратительный смрад, до боли знакомый, но мне совсем не хотелось думать о причинах его возникновения. Кругом — разбитое, перевёрнутое оборудование, полный кавардак, хрустящее под обувью стекло… И кровь. Под лежащими в неестественных позах телами сотрудников лаборатории кровь — багровыми пятнами. Гадать о причинах смерти долго не пришлось — отверстия от пуль говорили сами за себя. Не знаю, как я не вырубилась прямо там, на месте. Вместо того, с трудом подавляя подступающую истерику, я со скоростью света вылетела из помещений. Не помню, как добралась до дома и так же не помню, как уснула. И спала ли? Вряд ли. Скорее, пребывала в странном забытьи в течение нескольких часов. Пришла в относительно адекватное состояние лишь с первыми лучами утреннего солнца. Зашлась в истерике, плакала до изнеможения. А желудок как скручивало каждый раз, стоило вспомнить пулевое отверстие во лбу Коллинза! Было страшно, дьявольски страшно! Не нужно быть гением, чтобы понять, кто и почему пришил Коллинза и компанию.

Я приняла единственное приемлемое на тот момент решение – покинуть лабораторию и забыть о человеке, что с такой лёгкостью присвоил все мои достижения. И хотя мне многому ещё предстояло научиться, после столь серьёзной разработки я чувствовала себя много более уверенно и понимала, что без особых проблем найду себе новое пристанище, где уже наверняка по достоинству оценят мою работу. Много, много идеализма было во мне в те годы…
      Как бы там ни было, от прошлой жизни и душевных вечеров в окружении старых знакомых остались лишь воспоминания, из-за чего я частенько погружалась в тягостный кисель из тоски вперемешку с неясным беспокойством. А будут ли в моей жизни ещё такие мгновения? Все эти ночные бдения над пробирками очаровывали, а улыбчивые, хоть и измученные лица мисс Грин и мистера Вайнберга согревали душу. Я грустила о тех днях, и даже скорое распространение моего детища по одиннадцатому сектору, а так же его растущая популярность мало меняли тяжёлый, меланхоличный настрой. Возвращаясь домой после уроков в школе я частенько делала большой крюк, огибала парк лишь для того, чтобы пройти мимо лаборатории и ещё раз пробежаться взглядом по уже ставшим родными окнам. С завистью смотрела на мелькающие за стеклом силуэты и мечтала поскорее вновь окунуться в обстановку благостной рабочей суеты…
      Как раз в этот момент моей жизни всё начало меняться. Да… Да, где-то спустя год после того, как я покинула лабораторию. Всё началось с того, как я обнаружила в местной газете заметку о гибели мистера Вайнберга. Человек этот был чрезвычайно добрым и приятным в общении, потому весть о его кончине выбила меня из колеи. Пометка «несчастный случай» в очередной раз напомнила о непредсказуемости завтрашнего дня… И хотя газета была не самой свежей, я всё же решила позвонить в лабораторию и поговорить об этом с миссис Грин. Наверняка ей требовалась моя поддержка, ведь, по сложившемуся у меня впечатлению, они с мужчиной были очень близки. Однако дозвониться до лаборатории оказалось сложнее, чем я думала: что первая, что вторая попытка — обе окончились заунывными гудками в трубке. Ключи от лаборатории и тяжёлых ворот, преграждающих вход на прилегающую к ней территорию я благополучно швырнула на стол Коллинза годом ранее, потому и заявляться для личного разговора было бесполезно, ибо я просто не смогла бы перебраться через ту высоченную ограду. Личного номера телефона миссис Грин у меня также не имелось, потому я продолжала предпринимать попытки дозвониться снова и снова в течение недели. Да, я иногда долго дохожу до таких вот простых решений… — Девушка вяло улыбнулась. — Лишь спустя несколько дней в голову пришла идея воспользоваться-таки телефонным справочником. Найти нужный номер телефона было крайне непросто из-за распространённости фамилии, однако у меня получилось. И каков же был мой шок, когда на том конце провода сообщили о том, что мисс Оливия Грин пропала без вести! В мгновение мозг перебрал с десяток вариантов развития событий: могла ли женщина погибнуть от того же, от чего погиб Вайнберг? Но ведь о её гибели не было сообщено в газетах! Значит, и правда дело в чём-то ещё… Связано ли это с мужчиной или есть иные причины?! Бросив всё, я кинулась к лаборатории, в надежде по прибытии выловить кого-нибудь из знакомых у входа. Лёгкие словно сжало в тисках беспокойства когда, подойдя к массивным воротам, я обнаружила, что ни в одном окне здания не горит свет. В это время, вечером, в помещениях всегда находился хоть кто-то. Я решила зайти с другой стороны — быть может, Марк снова пропадает в двадцать четвёртой? Бредя вдоль периметра забора, я обратила внимание на одно-единственное окно. Внутри всё похолодело. Видишь ли, это окно мы никогда не закрываем, ибо данное помещение всегда должно хорошо проветриваться. Но в этот раз створки были сомкнуты, ни одного намёка на хотя бы крошечную щель меж ними. Борясь с распирающим меня беспокойством я рванула дальше, вдоль периметра, но мечущийся вдоль стены взгляд не натыкался ни на одно светящееся окно. «Лабораторию закрыли? Вот так просто? Может ли это быть связано с гибелью учёных? Но ведь персонала было достаточно, или нет? Быть может, всё в порядке, а я паникую лишний раз? Наверняка просто сегодня все решили отдохнуть. Может, даже корпоратив устроили, а оборудование просто перевезли в другое помещение…» — и многие другие подобные этим мысли роились в моей голове. Я сомневалась, спорила сама с собой и, думая о том, что ещё рано делать окончательные выводы, я уже было собралась возвращаться домой ни с чем, пока моё внимание не привлекла одна маленькая, но существенная деталь. Этой деталью была железная плошка, стоящая недалеко от забора. В ней мистер Кингсли каждый день оставлял воду для бродячего кота, который с завидной регулярностью являлся на территорию, грациозно побираясь между прутьями забора. Слои солей и мелкий мусор однозначно говорили сами за себя: в неё как минимум уже несколько дней никто ничего не наливал. Кажется, мои ноги в этот момент стали на несколько фунтов тяжелее.
      Ближайшие дни для меня были исполнены беспокойства и почти тремора: я перебрала все возможные номера телефонов, вновь и вновь приходила к лаборатории, словом, пыталась найти любую, хотя бы самую тонкую нить, способную связать меня с кем-то из учёных. Мне нужно было знать, что именно происходит, ибо смутные подозрения, зарождающиеся в мыслях, не давали покоя даже в середине ночи. В итоге мне удалось лишь узнать об исчезновении Коллинза и гибели ещё одного сотрудника, как сообщали газеты, «в случайной уличной перестрелке». В один момент всё в моих мыслях сложилось само собой и осознание всей опасности ситуации с силой парового катка рухнуло на мою голову. Не помню, как добралась до кровати в тот вечер и так же не помню, как уснула. И спала ли? Вряд ли. Скорее, пребывала в странном забытьи в течение нескольких часов. Пришла в относительно адекватное состояние лишь с первыми лучами утреннего солнца. Было страшно, дьявольски страшно, но надо было что-то решать. И как мы не подумали об этом до начала разработок? Видишь ли,

я вдруг поняла, что вероятно, обронила ключи от лаборатории где-то там, в этом Аду… Возвращаться было слишком опасно, но и дома оставаться — тоже верная смерть. Рано или поздно меня бы всё равно выследили.

я вдруг поняла, что вероятно, моя беготня вокруг лаборатории не обошлась без внимания…

Примерно через год после завершения разработок рефрен начал расползаться по одиннадцатому сектору, беря в заложники умы и жизни бывших японцев

Рефрен, подобно невидимому арахниду плёл свои сети от района к району, от города к городу, беря в заложники умы и жизни людей.

С другой стороны, думаю, благодаря всему этому дерьму я стала значительно сильнее. Из пугливой лабораторной мыши превратилась даже, пожалуй, в нечто, отдалённо напоминающее полноценного человека. И это касается не только личностных качеств! Ребята поднатаскали меня в паркуре, да и вообще, членство в Santa Muerta, знаешь ли, склоняет к разного рода экспериментам, получению новых знаний и навыков. Когда собеседник увлечённо и с жаром рассказывает о том, как, к примеру, проник в дворянское поместье, оснащённое новейшей сигнализацией, невольно начинаешь заинтересовываться и другими сторонами жизни, помимо химии и медицины. Именно благодаря одной из таких бесед я благополучно научилась взламывать простые замки! —Выдав ехидную и вместе с тем отчасти горделивую ухмылку, Крис ткнула пальцем в лежащий на небольшом столике подле её кресла тренировочный замок. Такие модели с прозрачным корпусом обычно используются спецслужбами, но в целом, при желании подобную вещь может приобрести и гражданское лицо.

Сравнительно недавно

Также за последние два года

Однако, увы, на данный момент она всё ещё преимущественно предпочитает инъекции полноценному питанию

Однако, увы, на данный момент она всё ещё балуется инъекциями, заменяя с их помощью некоторую часть пищи

Вы невольно обратили внимание на хромированное кольцо из явно дешёвого сплава, поблёскивающее  на большом пальце её правой руки.

речь свою, тем не менее, не прерывает

«особая сила»

попривыкли и, поняв,