По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » Архив » Архив игры » 03-09.11.17. Релаксация


03-09.11.17. Релаксация

Сообщений 1 страница 16 из 16

1

1. Дата: с 3 по 9 ноября
2. Время старта: -
3. Время окончания: -
4. Погода: на палубе холодно и промозгло, в каютах - полный климат-контроль по желанию Ее Высочества и немногочисленных путешественников.
5. Персонажи: Карин, Брунгильда.
6. Место действия: Круизный лайнер Imperial Oasis
7. Игровая ситуация:
Круизный лайнер Imperial Oasis - крупнейшее гражданское судно в Британской Империи. Оно же - самое дорогое: даже дешевые каюты здесь по карману не каждому аристократу - стоит ли говорить о простых смертных?
Лайнер путешествует в сопровождении британского ВМФ - хотя путь от Пендрагона до Гавайев и проложен по дуге с целью минимизировать шанс контакта с мексиканцами, такую вероятность не оставляют без внимания. Впрочем, к нападению на лайнере тоже готовы: для захвата судно слишком велико, а для экстренной эвакуации венценосной особы, путешествующей этим рейсом, на борту лайнера находится конвертоплан.

Добрая половина лайнера выкуплена под нужды и капризы принцессы Карин, личный врач которой настоятельно рекомендовал девочке отправиться в длительное путешествие, чтобы расслабиться, успокоиться и пережить смерть матери. Ехидно улыбающаяся Гвиневра в последний момент отказалась составлять сестре компанию - и недельное путешествие от столицы до Гавайев обещает быть самым скучным этапом ее жизни (после 11 сектора, разумеется).

Брунгильда, только недавно вернувшаяся в столицу, снова отправляется в путь. Естественно, никто не отчитывается перед мелкой пешкой, зачем ей нужно на Гавайи и почему нельзя было полететь самолетом. С другой стороны - это неплохой шанс и целая неделя времени, чтобы прийти в себя и отдохнуть. Тем более, что сопровождающая ее Илэйн на время ослабляет контроль над птичкой, позволяя ей гулять по лайнеру.

8. Текущая очередность: по договоренности.

Созданный мной эпизод не влечет за собой серьезных сюжетных последствий. Мной гарантируется соответствие шаблону названия эпизода и полное заполнение шапки эпизода на момент завершения эпизода

+2

2

Даже окончательно смирившись с тем, что мириться с одиночеством такой, как она, нельзя, и что к вечеру первого дня, скорее всего, ей придётся вернуться к Илэйн, бесцветная служительница Культа всё равно не решалась как-то изменить своё положение. По большей части, она лишь терпеливо ждала, когда страх перед пребыванием наедине с собой перевесит липкий и гадкий ужас, охватывавший её всякий раз, когда она видела улыбку «куратора», и голос воспалённого разума уже прикинул, что она едва ли дотерпит до сумерек. Однако, до наступления вечера оставалось немало времени, и пока что «Брунгильда», она же «Фрида Рунгерд», пыталась справиться с собственными перчатками и страхами одновременно. Перчатки – чёрные, конечно же – успели намокнуть и прилипнуть к коже, собираясь складками, а управиться с ними оказалось не слишком тривиальной задачей.

Дела обстояли так – вот лайнер, вот билеты, вот документы. Спрашивать «почему так», разумеется, не разрешено, хоть у Брунгильды никогда (на её ненадёжной памяти, по крайней мере) не возникало такого желания. Может, в этом всём и было какое-то двойное дно, но что ей с того, ведь в любом случае, она не обладала самоубийственным желанием выяснять, в чём же подвох, ну а наличие рядом Илэйн, чья улыбка заставляла Брунгильду просыпаться в холодном поту, и подавно не располагало к проявлению хоть какого-то интереса к происходящему.

Сейчас же, когда Брунгильда болталась где-то на палубе, поближе к краю, ей было неясно, чего бояться, ибо поводов для страха было предостаточно. Был тут и корабль, было тут и скопище людей, которые, естественно, были ей незнакомы, а потому непредсказуемы, была тут и Илэйн, которая всегда могла преподнести неприятный сюрприз, особенно теперь. Именно неизвестность, откуда придёт проблема, пугала Брунгильду по-настоящему. В итоге она просто знала, что что-то будет. Срок для этого был выделен предостаточный, в самом деле.

Когда руки совершенно задрожали, и надежда расправить перчатки, которые уже сейчас угрожающе болтались там, где накладки не были плотно прижаты к огрызкам пальцев, угасла, «Фрида» выдохнула сквозь зубы и укусила себя за указательный палец прямо через ткань. Во рту сразу стало солоно, но не от крови, а от того, что руки у неё безнадёжно взмокли, ну а на душе резко полегчало. Настолько, что даже ноги подкосились, и «Фрида» вцепилась в ограждение борта. Вышло так, будто она страдала морской болезнью, но к ней, к счастью, никто не подошёл.

В таком положении ей было отлично видно, как пенится рассекаемая лайнером солёная вода, как кружится и перемешивается. «Фрида» тотчас же решила, что это похоже на гигантский нож, и во всех красках представила себе, как этот нож перепиливает её пополам. Сразу же нашлись силы на то, чтобы выпрямиться, отойти от ограждения и, коль не удалось поправить перчатки, аккуратно сцепить пальцы рук так, чтобы болтающиеся накладки на левой кисти не были бы так заметны.

Итак, как ни странно, она всё-таки не хотела умирать. Ей было противно, ей было тошно от жалости к себе, но решиться оборвать эту жизнь «Фрида» так и не могла. Для этого надо было быть кем-то лучшим, чем бесцветная игрушка, готовая на всё, лишь бы даже такую паскудную жизнь сохранить, а этим «кем-то» она как раз и не была.

Солнце пекло ей голову.

Решение пришло сразу же – пока бледным плечам и голове не будет нанесён непоправимый удар в виде солнечных ожогов, нужно найти место потемнее. На палубе оное отсутствовало как факт, там, где можно было укрыться от солнца, были люди, а пребывать рядом с ними было очень трудно. Не невозможно, но всё же. Сейчас Брунгильда не хотела бороться с трудностями.

Соответственно, ей нужно было с этой палубы уйти, и она так и поступила. Но, не имея конкретной цели, куда можно было уйти в этом хитросплетении коридоров, исключая, конечно же, каюту, где морщилась от головной боли Илэйн, Брунгильда, разумеется, заблудилась сразу же. Куда бы она ни брела, места не казались ей знакомыми, пожалуй, было только одно преимущество – постепенно люди перестали попадаться ей навстречу. В какой-то момент она поняла, что выпутаться самостоятельно уже не сможет, потому что не понимает, как добраться отсюда до каюты куратора, и ей пришлось снова себя укусить, чтобы напомнить, что этого пока от неё никто не требует.

В итоге она нашла что-то, что было похоже на рекреацию – ответвление в коридоре, сравнимое по размерам с каютой, но не имеющее двери. В этой «рекреации» был диван, и «Фрида» решилась на него усесться. На самый краешек, впрочем. Было удобно и почти не страшно. Пожалуй, будь бы с ней книга, её времяпровождение можно было бы назвать комфортным.

+2

3

Серые воды, вторя низкому свинцовому небу своим спокойствием, тихонько шлёпались о борт громадины лайнера. Вокруг Карин не было ни души – лишь бледные тени охранников, которых и за людей-то считать было не принято. Малышка скучала…

«Ну, конечно же, у неё дела! Всегда дела! Как красавец какой в трусы лезет – так пусть весь мир подождёт! А как покататься со своей сестрёнкой до тёплых островов…», - малютка ловила на себе дуновения мягкого прибрежного бриза, нёсшего с собой сохранённое с лета тепло океана. Ветер поднимал её платья, трепал собранные в хвост волосы, нёс с собой ароматы гавани, от которых венценосная особа лишь недовольно морщила носик.

В этот путь она должна была отправиться не одна: общество величавой «Первой Принцессы» всегда красило подобные безрадостные мероприятия. И для Карин, истосковавшейся по обществу светской львицы, этот круиз был не более чем предлогом остаться наедине со своим воспитателем, где-то даже кумиром. Но жизнь в который раз подтверждала: для Гвиневры девочка была не более чем забава, игрушка, с которой можно хорошо провести время.

Британка откровенно изнывала от безделия: весь бомонд, рядом с которым можно было кружить белым мотыльком, строя из себя ангела, остался за бортом – Гвиневра попросту выкупила весь «пентхаус» судна ради этой поездки, обрекая тем самым свою подопечную на беспробудную скуку и одиночество. Опуститься же к «простым смертным» ей не позволяла даже не брезгливость, но откровенно обоснованное опасение быть похищенной. Пример бесхребетной Юфемии, не раз становившейся невинной и безропотной овечкой на заклании вовсе не вдохновлял на подражание.

В конце концов, белокурая малютка покинула палубу, заслышав первый перестук дождевых капель. Внутри её ждала роскошь, к которой монарший взгляд привык с самого рождения. Стены вокруг действительно должны были быть расписаны вручную. Шторы действительно должны изготавливаться лишь из атласа высочайшего качества. Золотые узоры на её мраморном столике обязаны были быть выполнены из чистого драгоценного металла. И это касалось всего и вся. Карин не любила дешёвых подделок, вроде тех, что хранила у себя третья принцесса.

«Только подумать – какую же я оказала ей услугу, разбив тот нелепый гребень», - прикидывала в своих мыслях четвёртая, подзывая к себе прислугу и ощущая, как по волосам скользит слоновая кость.

И так неспешно плывёт песок её часов, отсыпая по крошечной драгоценной песчинке на донышко небытия саму жизнь девушки. Невольно представительница элитарного общества приходит к выводу, что отдых нужен лишь тем, кто гнёт спины на плантациях и убивает во имя Чарльза. Ей такие «релаксационные процедуры» не нужны.

«Уж лучше бы я сейчас за учебниками сидела – хоть какая-то польза! Мама, ну где ты со своими нравоучениями, когда так нужна? Ах да… в могиле», - ухмылка трогает краешек губ, рисуя на ангельском личике недобрые черты.

Охранник за её спиной переминается с ноги на ногу, и то не остаётся незамеченным от острого и изголодавшегося по действу взгляда Карин:
- Что у тебя случилось, Джулиус? – ненавязчиво требует она ответа. А «Джулиус», в действительности носящий имя «Люка» уже который десяток лет, отвечает:
- Посторонний на территории, мисс. Но вам не стоит беспоко…
- Нет, Джарвис, мне стоит обеспокоиться! – нагло прерывает она его краткую речь, резко вставая из-за своего места и направляясь прямиком к телохранителю, - Кто это? Вы уже допросили его?
- Никак нет, мисс. Но мне известно, что это женщина, которая на данный момент пребывает в одном из общих помещений и находится в состоянии сна.
На всё вышесказанное девочка лишь широко ухмыльнулась и протянула:
- Вам не стоит так беспокоиться из-за одной сонной мушки, Джипперс. Быть может, сама судьба распорядилась привести её сюда в угоду её высочеству? Не трогать её до особых распоряжений! – и с деловитым видом Карин покидает помещение, отправляясь в спальню.

Там, в убранстве и роскоши, она хранит небольшую шкатулку с красивейшими хрустальными пузырьками, что переливаются всеми цветами радуги в свете ламп. В каждом сосуде плещется, играют сочными красками жидкости различных мастей. Белокурая довольно щурится, доставая одну из них – мутно-жёлтую, напевая себе что-то под нос и наполняя медицинский шприц несколькими каплями содержимого. В следующее мгновение в её изящных ручках уже лежит крохотный кекс, который впитывает в себя инъекции, превращаясь из обычного лакомства в лакомство пикантное и «весьма на любителя».

Принцесса лично приносит угощение на фарфоровом блюде с золотой каймой к спящей «красавице». Та – словно огородное чучело, словно очеловечившаяся лабораторная мышь. Четвёртая готова была поставить на кон немалую сумму в споре, где доказала бы схожесть грызуна и этой простолюдинки путём простого визуального сравнения – оставалось лишь убедиться, что и глаза у неё премерзки-алые.

Показно прочистив горлышко, эта «кукушка» поёт своим чистым голоском:
- Проснись, соня. Ты оказалась в сказке, - на её лице тёплая улыбка, ладони сложены на коленях, а спина чуть согнута на бок. У каждой из дверей стоит по двое охранников – неподвижных стражей таинства игрищ Карин.

Девочка указывает глазами на кекс, одиноко притаившийся на своём роскошном ложе. Пропитанный особым галлюциногеном, он подарит откусившему прекрасные сны наяву.

- Попробуй, откуси кусочек, - белые зубки девочки рисуют не улыбку – оскал. Она – вся нетерпение, едва сдерживаемое порывами воли. Будь Карин чуточку грубее, уже надавила бы ножкой в живот беспечной путницы, уцепилась бы пальцами в челюсть, разжимая ту, да втолкнула бы злополучный кекс руками. Но принцессы умеют ждать, умеют играть и любят, когда даже в такой ситуации соблюдается положенный этикет.

+2

4

При всей настороженности, при всём нервном напряжении и откровенном дискомфорте – мягкий диван вызывал недоверие и провоцировал страх, так как только твёрдой мебели Брунгильда могла доверять – при всём при этом, она в итоге потеряла бдительность и расслабилась. Если быть точнее, она попросту устала, и эмоциональная измотанность с лихвой заменила спокойствие, которое у неё было редким гостем. Усталость взяла своё, и сон, последовавший за ней, был крепким и на удивление пустым – в нём не было кошмаров, нет, вообще ничего, что было скорее подарком на Рождество, чем частым явлением.

Обстоятельства её пробуждения тоже напоминали подарок – она была в тепле, она явно позволила себе разлечься на чём-то мягком, что чувствовала щека, прижатая к ложу. Вот только это не было диваном, а она – не была заблудившейся в коридорах пассажиркой, у которой были равные права с каждым из разнаряженной толпы. Или хотя бы иллюзия этих прав, один чёрт, сейчас она была собой, а это означало лишь одно.

За каждый подарок имеется своя цена.

Брунгильде не хотелось вспоминать, каким образом она осознала этот болезненный принцип так, что подарки раз и навсегда стали для неё угрозой. Ей захотелось проклясть себя в ту же минуту, как сознание, разом откинув сон, насторожённо попыталось понять, что происходит за зыбкой преградой век, не открывая глаз. В самом деле, на ближайшие шесть дней не имея никакого шанса выбраться из рук Илэйн, она должна была бы быть осторожнее. Она должна была бы помнить, что её место настолько ниже положения Илэйн, что никто не будет против, если последняя немного развлечётся. Она должна была бы не давать повода, вот что важно.

Первая волна эмоций будто бы схлынула, хоть и потребовалось для этого не менее двух минут. Во всяком случае, теперь страх не столько заставлял жмуриться и всячески оттягивать момент, когда ей придётся открыть глаза. Страх даже советовал открыть их побыстрее, пока Илэйн не разозлилась и не сменила планы на что-то несравнимо худшее. Пришлось подчиниться, и «Фрида» едва сдержала вскрик, зажав себе рот наиболее покалеченной ладонью. Илэйн рядом не было, но были люди, незнакомые ей.

Она ни на секунду не подумала, что это не служители Культа – коль на лайнере нашлось место двум, нашлось бы и для целого отряда. Во всяком случае, миловидное лицо девочки, говорящей про сказку, не вызывало ничего, кроме боли где-то между лопаток. Эти двое мужчин и девочка могли быть насильниками, могли быть убийцами, но Брунгильда сразу же приняла на веру самый худший расклад: это те, кому её совершенно не жаль, и кто её не убьёт. По крайней мере, не сделает это быстро.

Разумеется, ей хотелось скрючиться в комок, но вместо этого «Фрида» с огромным трудом уселась на край своего ложа. Не менее разумеется то, что ей хотелось сейчас грызть свои руки, чтоб только облегчить собственное дыхание, которое пережималось где-то на уровне горла, но она сложила ладони на коленях, памятуя о том, что многим культистам это не нравится.

А вот за едой она не протянула руку, только загнанно взглянула исподлобья, кусая губы. Кексы – не еда, еда – то, что приносят кураторы и иногда покупает она сама. Если это была проверка от незнакомых культистов, этот кекс дорого бы ей вышел.

+2

5

Карин была разумной, собранной и милой девочкой: она всегда была внимательна, честно отвечала на поставленные вопросы и отличалась завидным терпением. Даже в те моменты, когда сестры и братья рассказывали ей о вещах, что были вовсе не интересны ребёнку её лет, принцесса всегда с серьёзной моськой слушала их трескотню, не забывая порой кивать и соглашаться.

Но то был Пендрагон, где стены имеют уши, а замочные скважины – глаза. Здесь же, на роскошном судне, чья вип зона была в полном распоряжении миловидной девчушки, правила менялись.

- Немая значит? – изобразив картинное сожаление, Карин прикладывает пальчик к губам и несколько мгновений изучает оборванку. Беглый взгляд дал бы оценку в двадцать с небольшим, но внимательное изучение субъекта, её кошмарно-бледной и сухой кожи, ужасных морщин у глаз и нечёсаных косм старил женщину до всех тридцати пяти. Жалкое зрелище беженки, неизвестно как миновавшей охрану на круизном лайнере и решившую, что богачи не станут сильно серчать из-за пары пропавших булочек.

- Да к тому же гордая, - изящные пальцы принцессы аккуратно берут отвергнутое угощение, вертят его в ладонях, купая в свете сапфирового взора лишь затем, чтобы бросить после за спину – прямо на полированный пол. Личико венценосной тут же приобрело недовольное выражение, словно она была вынуждена мучиться с нерадивой пуговицей на блузе или же зверюшкой, что никак не хотела принимать лекарство.

Этот жест не остался без внимания охранников, и те с деловитым видом приблизились к сидящей паре лишь затем, чтобы один из них схватил гостью за запястья, а второй – за лодыжки. Привыкшие к подобной работе, парни в костюмах-тройках мастерски справлялись со своим делом. Карин же оставалось лишь извлечь из клатча заготовленный металлический шприц, ампулу, вату и спирт – по какой-то странной причине даже смертельные инъекции она делала, соблюдая подобные меры предосторожности.

- Стой смирно и не кричи. Сейчас тебя укусит комарик…

+1

6

К несчастью для себя «Фрида» ни на секунду не задумалась, что эти люди могут не иметь никакого отношения к Культу, а ведь знание этого могло бы снять все запреты и барьеры. Знай она с абсолютной точностью, что у них нет над ней власти, сопротивление не заставило бы себя ждать, причём сопротивление самоубийственное и отважное. Проблема была лишь в том, что абсолютно точного повода усомниться в своём мнении ей никто не дал.

Однако, когда девочка задумчиво спросила, немая ли она, «Фрида» засомневалась. Казалось бы, вся гамма её криков была известна, и, вероятно, кому-то из культистов однажды могла бы прийти в голову идея сделать из её криков симфонию, просто ударяя по  нужному месту или пытая нужным образом, чтобы её вопли сплелись в музыкальное произведение. Наверняка, многие знали, что она представляет из себя, и вряд ли кто-то мог предположить, что она лишена дара речи.

Сомнения и тревоги захлестнули её, как ни странно, помогая обрести какую-то устойчивую опору в собственных размышлениях и душевном состоянии. Культ пугал её до смерти, но всё же не доломал до конца, чтобы пользоваться надломленным инструментом в нужных целях.

Культ или нет?

Имеют ли они право, или нет?

Сопротивляться или нет?

Она не обратила внимания ни на мужчин, заламывающих ей руки и удерживающих неподвижно, не заметила шприца – в сущности, опасности, приносимые кончиком иглы, она уже знала и даже привыкла к ним. Но навязчивое сомнение в том, что эти люди имеют над ней полную власть, заставило её разлепить пересохшие губы и спросить:

– Кто ты?

Это могло дорогого ей стоить, будь они культистами, и всё же она не могла не задать этот вопрос. Сомнения всё ещё давили на неё, заставляли помышлять о сопротивлении – если в Культе узнают, ей будет ещё больнее, если это – Культ, они просто убьют её. Ей было страшно, её рвали на части противоречивые мысли.

– Кто ты? – повторила Брунгильда, прежде чем рвануться из чужих рук, как обезумевший зверь, покалеченный, но всё ещё способный перегрызть чужое горло.

+2

7

Она привыкла видеть страх в глазах своих жертв. Разочарование, отрицание, скрытую надежду… но то, что читалось в глазах и движениях незнакомки – был животный ужас. Неподдельный, естественный, пугающий даже саму Карин. Её яростные конвульсии, едва сдерживаемые двумя матёрыми парнями, заставили принцессу отступить на несколько шажков назад. Хрустели кости, скрипела разрываемая ткань, испариной покрылись лбы телохранителей, а та всё дёргалась и брыкалась, словно не знала усталости, словно сейчас ей грозила не просто смерть, но адские муки, помноженные на бесконечность. Никто и никогда не вёл себя подобным образом ранее: слёзные уговоры, угрозы, робкие попытки бежать, но не это.

- Так значит, ты не знаешь, - проглотив ком в горле и собравшись с духом, величаво спрашивает Карин, - кто стоит перед тобой? Не узнаешь ту, что держит на своих плечах власть и ответственность? Не веришь той, кого обязана звать своей принцессой? – четвёртую задело подобное неведение её гостьи.

«Как можно вот так среди бела дня пробраться в мои каюты и даже не знать меня в лицо? Хамство!»

Пальцы спешно, едва дрожа тянутся к кнопке на манжете, и уже через несколько мгновений комнату наполняют сотрудники охранной службы: принцесса не могла позволить этой ретивой кобылке и толики шанса на побег – ведь в случае успеха репутация венценосной особы может быть под угрозой.

Только представьте себе: «Обезумевшая от горя британская принцесса проводит садистские эксперименты над ни в чём неповинной бродяжкой!». После подобного пресса позволит себе не только масло на хлеб, но красную икру в костяной ложечке.

Мужчины нацелили на подопытную табельные орудия, каждый держа на мушке сердце или же голову. Самый крепкий же из сотрудников извлёк из потайного кармана своего жилета небольшой пластиковый медицинский шприц и, перехватив  всё никак не унимающуюся конечность седовласки, вколол той лошадиную дозу успокоительного. Все, включая саму Карин, замерли в ожидании.

- Если эта тварь ещё раз дёрнется – снесите ей голову, - громко и уверенно пронеслось по помещению, а следом за приказом послышались многочисленные звуки взведённых курков.

+1

8

Она действительно не знала. В глазах, плывущих поверх её яростной борьбы, как если бы они существовали отдельно от её головы и даже тела, ни разу не заплескалось узнавание, да и страх из взгляда Брунгильды постепенно уходил. Его место занимала мрачная сосредоточенность, как если бы ей, вечно тонущей в собственных страхах, дали точку опоры. Ей действительно дали шанс и повод к сопротивлению, потому она и трепыхалась. Культ сломал её, но приучил к «правилу штурвала»: как бы глубоко не пала она в своих страхах и надломах, стоило ей найти штурвал, могущий куда-то повернуть её жизнь, она тотчас знала, как встать к нему и как навалиться плечом, чтобы воспользоваться этим шансом. Точка опоры, какая бы она ни была, всегда давала ей недюжинную решимость.

Только так она могла выжить.

Всё же она покорно застыла, не сопротивляясь, когда её кожу всё же проткнули иглой, увидев оружие и поняв, что она в тупике. Щелчки, раздающиеся по сторонам, слишком ясно говорили ей, что она проиграла – звук был слишком хорошо знаком, и, видит небо, Брунгильда умела остановиться вовремя, иначе бы её забраковали давным давно. Штурвал выскользнул из её рук, но она всё ещё помнила, что у них нет на неё права.

От этого ей сразу стало легче. Это ей как будто добавило ясности.

И головной боли, конечно же.

– Не знаю. – как будто давясь собственными словами, ответила она. Получилось глухо и почти неслышно.

Ей хотелось закричать и проснуться.

– Я не знаю. – повторила «Фрида». – Я заснула не здесь. Я искала свою каюту.

«Ложь» – отдалось в её голове. Ложь, потому что она искала уединения и тишины. Но врать тем, кто не имеет на неё прав, можно.

– Почему я здесь?

«Эта тварь», повинуясь косвенному указанию, действительно стояла неподвижно. Даже губы едва шевелились, словно даже за эти лёгкие движения ей могли пустить пулю. Пусть даже в голову. Словно не она минуту назад готова была расшвырять всех ради ответа на свой вопрос.

+2

9

Венценосная на удивление внимательно слушала все эти нелепые отговорки, что вяло сыпались изо рта «пойманной в силки лани». И если бы не внешний вид потасканной наркоманки, чья кожа отчаянно нуждалась в солнечных ваннах, а лицо – в кремах, Карин была бы вынуждена метаться между вариантами «убить на месте, а тело скормить аллигаторам» и «поверить на слово, а произошедшее объяснить мерами безопасности».

- Твоя каюта, - с усмешкой под нос пародирует девочка пленную, прыская в кулачок, а после разражаясь ярким заливистым смехом, который, впрочем, так никто и не подхватил.

- Посмотри на себя, убогая: резаные ножом космы, синяки под глазами, рёбра просвечивают даже сквозь одежду, - кивком головы она велит своим людям опустить «луковое горе» на диван, где та ещё минуты назад видела сны.

- Ты действительно думаешь, что я настолько тупа, что поверю тебе? – лазурь глаз недобро блестит в искусственном освещении, - Что ты – не засланная шпионка от какой-нибудь Гвиневры, решившей, что я стала слишком опасной для её круга? – под аккомпанимент её речи, блондинка может слышать лёгкий скрип накручиваемого на ствол пистолета глушителя, деловито устанавливаемый одним из свиты Карин.

Бесспорно, сонная муха, залетевшая в покои принцессы могла быть невинна, но жестокий ребёнок любила вырывать букашкам крылья, совершенно не заботясь о том, сколько грехов лежит на плечах создания. И если эта оказалась слишком упрямой для того, чтобы участвовать в подобных забавах, то придётся «прихлопнуть её тапком».

Телохранители отошли от сидящей незнакомки на пару шагов…

+2

10

«Фрида» покорно попыталась посмотреть на себя – бросила взгляд на перчатки, скрывавшие дрожавшие пальцы, скользнула взглядом по острым коленкам, отмечая, что шрам на правой стал похож на белую ниточку. Но это же её тело, до сих пор её, не меньше и не больше. Она не знала, что с ним не так. Попытка найти в себе хоть что-то, что могло разозлить окружающих, заняла всё сознание Брунгильды, а посему она и не сопротивлялась, когда её усадили обратно на диван. Словно игрушка с закончившимся заводом, она могла делать всё, что прикажут – было бы у них на это право. Но ничего против того, чтобы сесть, она не имела.

– Я не знаю, простите. – уже совсем тихо сказала она с искренним недоумением, наползшим на лицо сразу по окончании этого «осмотра». – Моя каюта – номер тридцать восемь, Фрида Рунгерд. Фрида Рунгерд. Тридцать восемь.

«Фрида. Рунгерд. Прочитай и повтори. Слышишь?», – эхом отозвалось в её голове указание куратора, и Брунгильда снова шевельнула губами, на этот раз беззвучно. Руки её, словно повинуясь чужим словам, коснулись срезанной наискось чёлки, пощупали кожу под глазами, но непонимание с её лица никуда не делось.

– Я не знаю, кто вы. – повторила «Фрида», и в голову ей пришла радостная мысль о том, что, будь это люди её круга, она бы уже была бита за слишком частое повторение одного и того же. А, может, и просто так. – И меня зовут не Гвиневра.

«Фрида Рунгерд. Прочитай и повтори. Слышишь?»

Фрида. Именно. Её зовут Фрида, сейчас её зовут Фрида, а потом – будут звать как-то ещё. До тех пор, пока не назовут по-новому, откликаться на другое нельзя. Забывать имя нельзя.

На глушитель, поблескивающий воронёными боками, «Фрида» посмотрела безучастно, как будто это происходило не с ней.

– Если я что-то сделала не так, простите меня. – впервые в её голосе прозвучали хоть какие-то человеческие нотки. Уж что-что, а извиняться эта кукла умела по-настоящему. – Пожалуйста. Я не хотела.

+2

11

Несколько мгновений юная принцесса выслушивала оправдания пленной, не скрывая скучающей мины: мясная кукла даже не пыталась развлечь её, как-то завладеть вниманием титулованной особы. Вместо этого, словно шарманка в руках цирковой обезъянки, она твердила одно и то же, одно и то же…

- Итак, Фруда Ругард, гостья Священной Британской Империи, есть лишь два пути покинуть эту каюту: в мешке из под картошки или же съев этот за-ме-ча-тель-ный кекс! – последнюю пару слов Карин пропела. Разодетый в костюм-тройку охранник тут же подхватил с пола «лакомство не первой свежести», и поставил его на столик – прямиком перед, предположительно, немецкой девушкой, - Ну?! Что выбираешь?! – властно выкрикнула она, чувствуя, как раздражение растёт в нутре, подобно поднимающемуся тесту.

Нэ Британия всё ещё надеялась на «благополучное» разрешение данной ситуации: «Фрида» оказалась очень уж упрямой, плохо контролируемой куклой - у неё словно сломался механизм, отвечающий за послушание и обожание власть имущих. Обычно, ни у кого не возникало даже мысли отказать пятой: они испытывали неловкость, выражали свою обеспокоенность наличием аллергенов в продукте, некоторые, совсем уж ушлые, пытались «отнекаться» диетой или же индивидуальной непереносимостью, но никто ещё не говорил Карин «нет».

- Знаешь, совершенно не могу понять, почему ты так яростно протестуешь? Неужели в детстве тебя били кексами? Или же твой пёсик «маффин» был раздавлен грузовиком? – ходила она взад-вперёд по комнате, шурша подолом белоснежного шёлкового платья, - Так и представляю себе: ты бежишь за ним, умоляя остановиться – ведь впереди проезжая часть, а он, радостно тявкая, прыгает прямо под колёса! – принцесса всплеснула руками, - Бах! Ты вся в кровище, смотришь на лепёшку, ревёшь, как умалишённая! – казалось, эта кошмарная картина, рождённая её сознанием, вызывает у венценосной неподдельный восторг, - Франсэ, запомни это – мы обязаны будем после попробовать подобное с какой-нибудь графской дочуркой! – наманикюренный пальчик указал в сторону мужчины, что тут же принялся записывать что-то в миниатюрный жёлтый блокнот, - Так о чём это я? Ешь этот чёртовый кекс, тварь!, - перешла она на визг, стукнув каблуком о пол.

+1

12

Её имя назвали неверно, но на лице «Фриды» не появилось ни обиды, ни разочарования, она даже не попыталась поправить чужое произношение. На появившийся перед ней кекс, успевший помяться и подурнеть, она смотрела без отвращения, совершенно кукольным взглядом, как если бы перед ней был его аналог из пластика или вообще ничего не было. Еда, не еда – какая разница?

Как она могла сделать выбор, если ей его никогда не предоставляли? Возможно, не будь пары лет жизни вне стен, которые её сломали, Брунгильда бы даже не поняла значения этого слова. Сейчас с огромным трудом, почти со скрипом, её разум всё-таки попытался осознать: ей предлагают два варианта, и финал зависит от неё.

Пока она осознавала это, девчушка напротив разглагольствовала, не останавливаясь – может быть, она говорила ужасные вещи, но «Фрида» не изменилась в лице, переведя взгляд со злосчастного кекса на чужую фигуру и разглядывая её с каким-то непонятным выражением. Кровь, грузовики, собаки, рыдания – всё это не могло задеть «Фриду». Как ни печально, настоящий ужас был совсем другим, и вспоминать его было нельзя. Это было табу.

Что эта девчушка знает о страхе?

– Нет. – лицо «Фриды» закаменело, а к кексу она даже не потянулась. – Тридцать восьмая каюта.

«Больше никто не может приказывать мне», попыталась выразить она, не зная, как это сказать толпе мужчин и одной визгливой девочке, даже близко не напоминавшей Илэйн.

Страшно не было.

+1

13

Если бы только принцесса знала о наличии в жизни «Фриды» некоей госпожи, способной манипулировать ею, словно своими собственными руками, она бы обязательно распорядилась доставить этот «пультик» прямиком сюда. А уж здесь этот инструмент заставили бы работать – благо мастеров, умеющих «жать кнопки» у Карин было предостаточно. Но пятая не была чтецом мыслей – она лишь смотрела на лица, угадывала в мимике и жестах собеседника его реакции на предоставленные ею символы. Беда с «Фридой» была в том, что её лицо было похоже скорее на восковую маску, нежели на реальную мордашку.

- Хорошо, - прошипела белокурая, разворачиваясь спиной к пленной, и звучно щёлкая пальцами, - Господа, устройте ей экскурсию по речному дну, не забыв прорезать жабры, - в глазах Карин гостья своей бледностью и манерой говорить уж очень походила на чуждое земле существо – русалку. Так отчего бы не помочь её телу «скорее адаптироваться к новым условиям, и принять ту форму, что соответствовала бы представлению голубокровной госпожи о морских обитателях»?

С этими словами венценосная покинула «место допроса», лишь взмахнув роскошной гривой напоследок. «Фриду» же ждали мешок, острая опасная бритва, а также крепкие руки рабочих молодцев, что не гнушались грязной работы. Её тело вскоре почувствует слабость – введённый ранее состав клал на лопатки и здоровых мужчин, и даже крупных зверей, а она – лишь хрупкая девушка, явно не доедавшая мяса.

- Лучше бы ты сожрала эту дрянь, - без сожаления, скорее раздражённо произносит лысый здоровяк, чей взгляд, спрятанный за стёклами прямоугольных очков, способен испепелить надежду в сердце пленного. Его крепкие руки цепляют блестящую паутину волос пассажирки из каюты номер тридцать восемь, затаскивая ту прямиком в холщёвый мешок. Выбив землю из под ног пленной, охранники не церемонясь пропихивают тонкие ножки внутрь, а после  туго затягивают холщевину верёвкой.

- Ругер, а как же «жабры»? – интересуется молодой человек, ассистировавший лысому здоровяку.
- Заткнись, салага, - грубо отвечал тот, после чего взвалил на себя ношу и поплёлся на свежий воздух. Через несколько минут «Фрида» могла ощутить, как её швыряют на доски, а после наносят несколько жестоких пинков.

- Эй, девка, - шепчет Ругер сквозь ткань – прямиком на ухо приговорённой, - Хочешь, я не буду резать твою нежную шейку?

0

14

На дне морском русалки едят суп из морских звёзд, а прислуживают им крабы. Это было всё, что «Фрида» знала о море. Даже воочию столкнувшись с ним, она даже не представляла, что это – вода. Илэйн, помнится, посоветовала ей выпить немного, Бру выпила, закашлялась, горло свело судорогой, а в душе поселилась стойкая уверенность: враньё, это не вода. Вода не такая на вкус.

Её обещали бросить в море и снабдить жабрами. Это всё ещё было не страшно.

«Фрида» и не думала сопротивляться чужим рукам, не из-за надежды, что её всё-таки отнесут в каюту номер тридцать восемь, вытряхнут под строгий взгляд Илэйн и оставят наедине с грядущим наказанием, а из холодного знания – не выйдет. У неё не получится, во всяком случае сейчас.

Оказавшись в мешке, она не пискнула – только сжалась в комок, закрыла глаза и постаралась не бояться. Нужно было убедить себя, что эта темнота безвредна, что она не принадлежит Культу, а, значит, хуже не будет.

Илэйн будет ей недовольна, если она утонет, и её будут есть русалки, когда её тело подадут к столу крабы.

Падение и пинки заставили её то ли вздохнуть, то ли сдержать стон, а потом – напряжённо вслушиваться в чужие слова.

– Не знаю. –
абсолютно честно ответила «Фрида» сквозь грубую ткань. – Наверное, не хочу.

Илэйн будет недовольна ей.

Илэйн будет недовольна.

+1

15

- Наверное? Наверное?! - смех мучителя зарождался из глухого, булькающего звука, постепенно становясь все гуще, зычней, ярче. Ругер видел "Фриду" обколотой седативным птенцом, не способным сейчас должным образом соображать, а потому развязал грубую ткань без опасений и промедления.

- Эта истеричка вечно мнит себе шпионов и убийц, а в итоге губит такие прелестные мордашки, - его мужественные руки сомкнулись на челюсти пленной. Глаза мужчины горели нездоровым желанием - ведь "Фрида" вовсе не была аппетитным, лакомым кусочком. Но Ругер видел в острых плечиках и белесых волосах гостьи знакомые черты работодателя. И как тут устоять, когда обколотая и беспомощная, она была в его руках, готовая на все ради спасения своей жизни?

Прильнув к тонким лепесткам губ блондинки, он повалил ее на палубу, принявшись истово водить руками по телу женщины, в процессе разрывая ткани ее одежд.

- Тебе понравится, - он дал ей возможность сделать вдох и одарил премерзкой ухмылкой. А после охранник шептал ей на ухо свои планы на это хрупкое, раненое тело. Он был так сильно рад этой возможности, что было очевидно - от былой бдительности не осталось и следа.

0

16

В архив по просьбе игрока.

0


Вы здесь » Code Geass » Архив » Архив игры » 03-09.11.17. Релаксация