Лёгкое недоумение, когда телохранитель слишком резко остановил лифт, не успело вылиться в слова негодования. После остановки кабины и Юфемия расслышала шум с верхних этажей, вместо грохота музыки. Вечеринка, определенно, стала слишком опасной и произошло то, чего опасалась принцесса и для чего стремилась наверх. Развлекающаяся молодежь стала заложниками террористов, опорочивших память её брата. Да и поведение Макса не оставляло сомнений в том, почему он нарушил её прямой приказ. Ситуация стала слишком опасной и он сейчас приступил к выполнению своей непосредственной задачи - защитить её. А для этого он явно собирался вытащить её прочь из здания и снова запереть под кучу замков. Но там наверху были люди, британские подданные и она, как принцесса, да и просто человек, знающий свою цену, как члена императорской семьи, не могла оставить их на произвол бандитов.
Однако, в сложившейся ситуации, Рейнсу было не до того, чтобы её слушать. Телохранители вообще лишь в исключительных случаях позволяли себе такое обращение по отношению к ней. Пока он выполняет свою работу, Юфи не могла лезть под руку.  Она знала, что её слова сейчас ничего не изменят, ибо приказ об её охране был отдан сверху. Либо братом, либо сестрой. Поэтому Юфемия смолчала о лёгкой боли в запястье, следуя за Максом и стараясь в точности выполнять его отрывистые приказы. Вздрогнув от разорвавшейся гранаты и грохота, последовавшего за этим, Юфи с благодарностью отметила то, что ничего не увидела из-за плаща.
Стараясь двигаться как можно быстрее, чтобы не усложнять работу, принцесса совершенно не учла, что это платье, в котором она присутствовала на приеме, не предназначено для такого рода передвижений. Совсем иного кроя, чем её повседневная одежда, в которой она с легкостью могла и в окно выпрыгнуть. Не говоря уж о ремешках туфель, которые впились в кожу ног от бега и грозились сорваться в любой момент. Сосредоточившись на этом, принцесса пропустила момент, когда брызнула вода и запоздало вспомнила, что сама просила Рауля включить противопожарную систему. Дело усложнилось совсем - намокая, платье потяжелело в несколько раз. По сравнению с ним, сырые волосы были меньшим из бед.
Взяв протянутый нож, Юфемия без слов склонилась и разрезала ремешки на туфлях, скидывая их тут же. По крайней мере, босиком она была чуть быстрее. Вот платье некуда было деть, потом приходилось мириться с водой, стекающей с волос на него, а потом уже на пол. Остановившись там же, где скинула туфли, принцесса тихо, но взволнованно произнесла:
- Там люди, британские подданные! - Юфи пыталась возражать, прекрасно понимая, что ничего из этого не выйдет. Её безопасность и жизнь были сейчас важнее, она и сама это знала. Но спускаться вниз, когда наверху остаются люди, не могла. Не понесет же он её, в самом деле. Одной рукой подтянув подол платья, принцесса весьма неумело держала нож в другой. И никуда не собиралась спускаться.

При штурме островов взвод нео-кавалерии под командованием Ани потерял пять машин, причем четыре пилота все-таки успели катапультироваться. Пятый погиб, но  погиб он громко прославляя Британию и иной судьбы для такого преданного солдата и пожелать было нельзя.  В целом же им сильно повезло, во многом благодаря тому, что перед ними вихрем прошлась корабельная артиллерия, оставив по большой части разрозненные войска, не способные к полноценному отражению атаки. Британцев и правда было много, гораздо больше арабов и их союзников, и Аня, продолжая пилотировать свой сазерленд, так и не поняла, почему они еще не сдали город. А сражаться ей приходилось активно, расстреливая боезапас своего ручного безоткатного орудия. Такими орудиями вооружались "Глазго" еще во время падения Японии и они доказали свою эффективность против танков куда больше, чем те же штурмовые винтовки, которыми по большой части стояли на вооружении во взводе капитана Алстрейм. И пусть теперь их стали вытеснять ручные гранатометы "Сазерлендов", безоткатную пушку Аня любила больше. С ней она чувствовала себя уверенней, "лопая" неповоротливые танки как орешки...
Одинокий "Шмель", оторвавшийся от своих и оказавшийся глубоко на передовой, удивления не вызывал. И не такое бывало, европейцы могли отвлечь британские войска путем пожертвования одной машины, а сами ударить где-нибудь в другом месте. Но все равно взвод Ани окружил машину противника, правда, не решаясь атаковать. Где-то рядом воевал батальон леди Рыцаря и, хотя Аня и не была формально у неё в подчинении, её поддержка была бы очень кстати. Особенно, учитывая данные с тактической карты, передаваемые авиацией. А там в их сторону уже направлялось большое количество машин противника, явно решивших покусать наступающие британские войска.
- Доложите обстановку! - Аня поморщилась. У Второго рыцаря был весьма противный голос, если бы ее спросили.
-Докладываю. Все в порядке, прошу поддержки для отражения атаки превосходящих сил противника. - в своей непревзойденно-короткой манере ответила капитан Алстрейм, переключаясь на внутренний канал взвода. -Лейтенант, прикажите своим людям занять оборону в конце улицы, к нам движется не меньше двух взводов кнайтмэров плюс остатки танков противника.
-Yes, milady!* - заместитель понял её в полслова, толковый парень, -Но что с этим ванцером?
-Он мой. - коротко бросила капитан, огибая союзников и направляя машину к замершему Шмелю. Хаммель явно готовился к героической смерти во славу... Демократии? Что же, это было решаемо, но сначала...
Выкатившись на середину улицы, сазерленд Ани замер, превратившись в хорошую такую мишень. Фракт-сфера открылась и следом в общий канал полетело сообщение: -Сдавайся. Нет нужды в сопротивлении и лишних смертях.

*Да, миледи.

Главное - следовать приказам. Ни на минуту, ни на секунду не позволять себе отклониться от заданной кем-то другим траектории, вот что должно было стать её главной обязанностью. Вряд ли зелёный новичок в бою вдруг начнет думать так, как думают те, у кого крупицы пороха въелись в кожу и сердце, а потому просто слушайся, Эрика Лито, или умри. Или же умри от ошибки руководства, но не смей на это жаловаться. Даже мысли о неподчинении допускать было нельзя, и Эрика послушно следовала на Хуммеле за командиром, "прицепившись" как репей к хвосту бродячего пса, и особо ни о чем не думала. Карта зачем-то развернулась и перед ней: кажется, сама вызвала её командой, но теперь как-то безнадежно смотрела на перекрестья улиц и старалась не думать, что там есть люди и вообще кто-то.

Бригитте - как редко она сейчас вспоминала свое имя в таком ключе - подалась вперед и ткнулась лбом в перекрестья улиц, успокаиваясь. Шмель, казалось, на какую-то секунду приостановился, но руки снова занялись нужной работой, а Эрика - теперь это точно была она, а не растерянная Бри - снова села нормально.

- Я не отстану, командир. - ответила она, зачем-то поправив микрофон. Шмель уверенно следовал, уже не отставая и не замедляя ход. Эрика успокоилась. От врага её отделяла броня и руки, которые вели таких вот роботов в бой на полигонах.

Она промолчала, когда ей сказали про то, что проще будет называть её по имени, и что это быстрее: для нее три слога не могли произноситься быстрее, чем два, но не Эрике решать. Она даже думать на эту тему не стала, потому что пошли указания, указания, может, и знакомые (тактика, во всяком случае), но полезные. Шмель, который попал ей в руки, еще был малознакомой лошадкой. Так, гарпунные пушки... вот они, вот их запуск. Забудем о пушках. Наша задача - бегать сайгаком, а не пользоваться тем, чем пользоваться не советовали.

- Значит, шмель должен летать как злая оса. - Эрика закашлялась, вспомнив, что она в эфире, - Так точно! Вопросов нет!

Лито начал захватывать спокойный азарт. Все-таки гены отца не подкачали, не зря она рвалась на полигоны позднее уже сама, не зря ей будто сами подчинялись боевые машины, но альтруизм из глаз еще не вытравился. Они сдадутся, или же они - не люди.

Все просто. Это очень удобный самообман.

После слов её рыцаря, на губах принцессы мелькнула лёгкая улыбка. Чёрт побери, как этот человек, который не так давно был пьян в стельку, может придумывать очередные стратегии? Частично это... цепляло в нём. Эта целеустремлённость и острый ум, способный на такие вещи, которые порой самая хитрая женщина и не выумает. Сразу и не скажешь, что это - бывший капитан, сидевший в тюрьме и лишённый звания за пьянство и разгул.
Впрочем, спуску ему давать не стоило. Принцесса быстро вновь состроила несколько недовольную моську. Совершенно по-детски, стоило это признать. Ведь не её собачье дело, с кем он, как и что делает. Ну... да, нравился он ей, чёрт побери! В этом человеке она нашла гораздо более близкую душу, чем у кого-либо из её сестёр и братьев. Ну если не считать малыша Ренли.
-Белоснежка, хмм? - 13-я слегка нахмурилась, хотя внутри всё было неспокойно. Он будет привлекать к себе внимание, принимать удар на себя - ведь на него наверняка все сорвутся. Если раньше они делили опасность на две задницы, то теперь он брал на себя большую её часть.
"Это не честно!"
-Сдохнешь - понижу до почётного британца. И чур я Ворчун. - "проворчала" Вергилия, хмурым взглядом осмотрев сначала отряд, а затем и самого рыцаря. -Будем надеяться, что помощь Прекрасного Принца нам не понадобится, да и хрустальный гроб я не особо хочу делать.
И вот, роли распределены, представление вскоре начнётся, без всякой репетиции. Нельзя отрепетировать то, что наверняка пойдёт не по-плану. Уж о непредсказуемости боевоей ситуации она была не только наслышана, но и сама бывала в таких. Не столь большого масштаба, конечно...
Но чёрт побери, как ни пыталась принцесса заставить себя верить, что всё будет в порядке... Это попросту не выходило. Раньше всё было в разы проще - надеваешь одежду с высоким воротником, чтобы лицо не видели и идёшь отвешивать плохишам по задницам пинки. Всё было так красиво и закон, в лице принцессы, находил и карал виновных. Всё было честно и правильно. А сейчас...
"Не честно... в войне вообще нету чести, как и в любом другом преступлении."
... ведь ты приходишь в чужой дом, чтобы забрать его или уничтожить. Ты приходишь только потому, что кому-то очень влиятельному в твоей стране - в твоём доме - понравился чужой дом, чужая земля. Может, она богаче, может больше, но суть от этого не меняется. Это преступление против каждого старика, женщины и ребёнка в этом "доме". И защищать его идут такие же простые люди из плоти и крови, живущие там...
Из раздумий Вергилию выдернул голос Джулиана. На его лице не было улыбки, хотя обычно хотя бы голками глаз он улыбался ей... Дело дрянь, даже он это понимал, похоже. И от этого внутри становилось только страшнее, внутренности съёживались так, словно их смяли, как какой-то комок бумаги, дабы выбросить в мусорку. Кулаки сами по себе сжались, а на лбу выступили капельки пота не только от дикой жары, но и от страха. Страха за себя, за всех, кто рядом...
-СОЛДАТЫ! - выкрикнула девушка. Собственный голос показался каким-то неестественным, хриплым и жёстким, словно скребущим по горлу. -Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Может и не все, но вам страшно. Как и мне. Но чёрт побери! Мы здесь, чтобы надрать европейцам задницы! И если мы этого не сделаем, они не пожалеют и сдерут с нас кожу. Они считают нас зверьми, чудовищами... И знаете, я соглашусь. Но не с тем, что вы или я являемся чудовищами. Империя - да, порой способна на зверства. Но мы - обычные люди из плоти и крови. И ни один человек не станет сражаться только потому, что ему сказали. Сражение из-за страха смерти и по приказу - это верная погибель. Но у нас есть душа, чёрт побери! У нас есть, за что сражаться! Родные, любимые, даже домашние питомцы, которых вы оставили позади и которые ждут вас! Ваши родные места, где вы родились, или же любимые парки, деревья... Я прошу вас сражаться ЗА ТО, ЧТО ВАМ ДОРОГО!!! А не потому, что вам так приказали. ПОЙДЁМТЕ ЖЕ И НАДЕРЁМ УБЛЮДКАМ ЗАДНИЦУ, ЧТОБЫ ПОСКОРЕЕ ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ!!! - последнюю фразу принцесса выкрикнула на остатке дыхания и оглядела всех солдат, что окружали её. -А если нам суждено сдохнуть... ну что же... Я ПРОСТАВЛЯЮСЬ В БОЛЬШОМ ПОСМЕРТНОМ БАРЕ!!! УЖРЁМСЯ И ПЬЯНЫМИ ВСРАКОТАНЬ ПОЙДЁМ НА СТРАШНЫЙ СУД!!!

А вот и морпехи его высочества - этих суровых парней дождь уж точно не заставит сидеть в тепле под крышей. На их счёт Ингрид была уверена. Кэтрин МакБрайд воспитала хороших бойцов, вот только... О каждом её приказе, да что там приказе - каждое слово, сказанное ей будет передано принцу, в этом Ингрид не сомневалась.Что-ж, выбор сделан и ей предстоит держать ответ перед Ренли.
- Эти люди были так или иначе осуждены на высшую меру, господа, - ответила она, обернувшись к морпехам. Гарри Редфилда она помнила - хороший парень и верный офицер. Опять же, верный Ренли, не ей. В прочем, сказанное морпехами имело смысл. От части, разумеется. Ингрид рассчитывала не запугать европейцев и не питала иллюзий: прибитые к кабине заложники не станут гарантией безопасности её пилотов. Майкл Коллинз понял её план лучше других, или сделал вид, что понял. В любом случае, Ингрид взяла это на заметку. Если парень переживёт бой, она постарается приблизить его к себе. В окружении людей Ренли леди рыцарь чувстовала себя под наблюдением и неудивительно, после того, как она попыталась убить Кэтрин. Об открывшихся принцу проблемах Ингрид остальным лучше не знать и она надеялась, что ни Гарри ни Джеймс об этом не знают. Пока дышать было легко - прохладный воздух, лёгкий ветер, налетающий с моря. К его солёному вкусу Ингрид уже привыкла - море было у неё в крови. Вот только времена меняются. Больше не будет сражений на залитых кровью палубах кораблей, не будет звона мечей и победных кличей. Война стала... Скучной.
- Что-ж, - вздохнула Ингрид, решив всё-же объяснить детали своим боевым товарищам (подчинёнными людей Ренли было сложно считать. Слово "соглядатай" тут подходило больше, ну и пусть, у Ингрид не осталось секретов, о которых её принц не знал бы).
- Среди "Красноплечих" достаточно Одиннадцатых - дезертиры, беженцы, солдаты удачи. В Евросоюзе к ним относились как к бездомным собакам, если не хуже. Они озлоблены, истощены, подавлены. А теперь подумайте, что почувствуют эти люди, когда им прикажут стрелять по своим - по женщинам, привязанным к британским Найтмерам? Они задумаются. Ненадолго, но задумаются - а могли бы на месте этих несчатсных быть они сами? Их семьи? Сомнения - враг воина. Я не надеюсь, что они повернут оружие против своих, хотя это было бы замечательно. Достаточно чтобы у одного сдали нервы и цепную реакцию не остановить. В прочем, господа, если вам нужны люди, поговорите с людьми капитана Коллинза. Коммандер Хоулет, вашим людям предстоит ужерживать самые критичные участки обороны. Если станет жарко, наплюйте на свою гордость и запрашивайте подкрепление. Я возглавлю атаку Найтмеров. Если вы не удержите линию обороны, сами знаете какие приказы получили танкисты.
Ингрид кивнула бойцам Ренли и направилась к стене. Там на чёрных бастионах солдаты готовились к бою. Она остановилась возле одного из громадных орудий береговой обороны. Сложив руки за спиной она мрачно смотрела на море - там уже чернели вдали корабли Евросоюза. Скоро начнётся высадка...

***

...этот вечер не предвещал ничего хорошего для капитана Гая Барренса. О чём может думать простой солдат на службе у великой державы, завидев на горизонте мрачные силуэты вражеских кораблей? О чём-то великом? Нет, всё было куда прозаичней. Подняв своих бойцов по готовности, он коротко и ясно изложил последние поступившие от командования приказы. Бойцы мрачно выслушали своего командира. Новость о том, что на стену наведены орудия танков, окопавшихся за ней, не прибавляла им оптимизма.
- ...а значит, всё просто, парни, - усмехнулся капитан Барренс, - будем держаться до последнего. Вопросы?
Вопросов не оказалось. Бойцы отдали честь, проорали стандартное "All Hail Britannia" и рассредоточились по бастиону D-12, что находился ровно по центру линии обороны. Трое солдат заняли позиции у крупноколиберного орудия и приготовились лупить по десантным кораблям противника, четыре пулемётных рассчёта готовили своё оружие к бою. Капитан Барренс лично осмотрел каждую огневую позицию. Рядовые подтаскивали мешки с песком, создавая укрытия на случай если Найтмеры противника прорвутся достаточно близко и придётся скрываться от пулемётного огня. Миномётчики отсалютовали ему, мол "держитесь, сэр, а мы уж постараемся..." Бросив хмурый взгляд на танки, которые окопались на расстоянии залпа от стены, Гай зашагал к краю бастиона, откуда открывался наиболее живописный вид на побережье. Волны накатывались на морские ежи, песок едва присыпал разбросанные в спешке мины. Ну ничего - они уж постараются устроить русским тёплый приём. Включив общий канал связи, капитан доложил о готовности двенадцатого бастиона к бою.

Дождь тем временем усиливался. Ветер хлестал по лицу и холодные капли воды стекали по уставшему от жары лицу Ингрид. Она стояла на самом краю стены, недвижимо наблюдая за приближением армады противника. Корабли русских медленно, но неумолимо продвигались вперёд. Да, у британского флота нет ни единого шанса. В прочем, всё что им нужно - это выиграть время. Ингрид не волновал исход боя на море, он был предрешён. Обернувшись, она поймала обеспокоенный взгляд Эллеоноры. Выдавив улыбку, леди рыцарь заставила себя оторвать глаза от сближающихся флотилий. Почему-то, она не хотела смотреть на то, как русские сметут арьергард британского флота. Нора бесшумной тенью проскользила мимо неё, прошептав "берегите себя, миледи" на ухо Ингрид и растворилась в дождливых сумерках. Свой личный приказ она получила из уст леди Блэкмейн лично, одной из первых. Бывшая разведчица взбежала на одну из вышек и расчехлила снайперскую винтовку.
- Майор Рэдфилд, - шепнула она в закрытый канал связи, по которому поддерживали связь снайперы на своих скрытых от глаз позициях, - не возражаете, если я открою счёт? Если выживем, я бы хотела...
Грохот орудий боевых кораблей оборвал её на полуслове. Выругавшись про себя, девушка прикрутила прицел и стреножила винтовку, слишком тяжёлую чтобы стрелять на весу. Бой на море будет недолгим, так сказали флотские офицеры. Им виднее. А Нора своё дело знала, пусть только высунутся. Она попыталась вычислить где занял позицию Гарри, но безуспешно. Бывшая разведчица надеялась, что они оба выберутся живыми из мясорубки, которая начнётся с минуты на минуту. Тогда, он, наверное угостит её в баре, который Нора присмотрела в Токио. Если они выберутся живыми...

Ингрид приблизилась к своему Найтмеру и молча попросила прощения за то, что собирается сделать. Эта машина верно служила ей но... Стола под рукой у неё не было. Достав из кармана блокнот и ручку, она прислонила бумагу к выступающей панели доспеха и, прикрыв её от дождя набросала несколько строк, после чего вырвала лист и, сложив его, убрала в карман мундира. На что она надеялась? Быть может, на благородство противника, или на то, что её тело первыми найдут свои. Эти слова были написаны его высочеству и Ингрид отважилась бы на них только оказавшись там, где уже всё равно, что он ответит. Иначе говоря, она коротко изложила то, что порывалась сказать ему раньше, на вечернем балу, когда первый раз встретила светловолосого принца. Теперь она его рыцарь, его голос и воля. Пришло время доказать, что она достойна оказанного доверия. И всё-же, если он прочитает... Будет ли сожалеть о том, что отправил её на верную смерть? Этого Ингрид не знала, но под грохот корабельных орудий было сложно думать о чём-то кроме предстоящей высадки. На ней рыцарь и сосредоточилась, запрыгнув в кабину своего мобильного доспеха. Вокруг неё собрались лучшие из британских пилотов - железный кулак, который обрушится на врага там, где линия обороны падёт. Каждый из них знал, что скорее всего не вернётся, но для истинных британцев нет смерти достойней, чем на поле боя, за отечество и Императора. Да, это были настоящие британцы! И Ингрид была горда идти в бой бок о бок с ними. Переключившись на внутренний канал связи, она вызвала капитана Коллинза.
- Доброй охоты, капитан, - коротко произнесла она. Повернув ключ зажигания, она привела Найтмер в боевую готовность.

-...твою ж мать, - рядовой Джек Хейли выронил недокуренную сигарету и быстро затушил её сапогом. Ещё не хватало устроить диверсию в собственном бастионе. Бычок, упавший на ящик с боеприпасами ни к чему хорошему не приведёт, во всяком случае, если кто-то из офицеров заметит. В прочем, рядовой мог не волноваться по этом уповоду, внимание каждого бойца на бастионе D-12 было приковано к развернувшейся на море баталии. С оглушительным грохотом взорвалась орудийная палуба "Гнева Корнелии" и корабль охватило пламя. Чёрные точки метались по палубе, сталкивали на воду горящие шлюпки, прыгали за борт. Ещё один взрыв - на этот раз мостик. По кораблю вели прицельный огонь на короткой дистанции. Рядом с ним метким выстрелом оторвало главную орудийную башню "Непобедимого", флагманский "Дух Мщения" вёл неравный бой сразу против трёх кораблей противника.
-...я верю в своё отечество, я сокрушу врагов Его, я солдат Его, не знающий покоя в своей верности, - шептал припавший к мешку с песком боец слева от него. Что-ж, патриотизм это хорошо, решил рядовой Хейли и закурил новую сигарету. Шоу продолжалось...

***

Борт десантного судна ударился о берег и первый выбежавший на землю солдат подорвался на мине. Те корабли, что добрались до берега начали незамедлительную высадку десанта, но слишком много солдат так и не добрались до суши. Орудия с бастионов линии обороны вели прицельный огонь по судам Евросоюза. Едва добравшись до берега, солдаты попадали под шквальный огонь и вскоре песок окрасился кровью. Кто-то, пригнувшись, пытался отстреливаться из-за противотанкового ежа, кто-то бежал вперёд, кто-то волочил за собой наполовину оторванную ногу. Вопли раненых и умирающих были почти не слышны за грохотом взрывов. На берег вытащили пулемёты, но окопаться было непросто. Русские орудовали сапёрными лопатками под огнём, один за другим падали на забрызганный кровью песок и кто-то другой подбирал лопатку, продолжал копать. Но как окопаться на берегу моря, когда волны бьют тебя в спину? Солдаты бросали тяжёлое оружие и бежали вперёд с винтовками. Наверное, они не боялись смерти. Хотя бы потому, что почти все понимали, что она уже наступила, сжала свои холодные пальцы на горле смельчаков из первой волны. Но русские не сдаются и вскоре британцы увидят тому подтверждение. Падая под огнём орудий, они перешагивали через тела товарищей и продвигались вперёд. Это было достойно уважения. Из подоспевших во второй волне бортов выгрузили мешки с песком, но британская артиллерия продолжала методично топить десантные корабли. С двенадцатого бастиона, командовал которым капитан Гай Барренс, было видно, как русские начинают выгружать на берег бронетехнику. Выругавшись, он приказал своим бойцам приготовиться к бою. Вскоре они полезут прямо на пулемёты...

Бойцы Евросоюза медленно продвигались вперёд. Теперь пехота могла укрываться за танками, но они взрывались один за другим от попаданий британских пушек, а когда десант пересёк черту намеченную наводчиками, открыли огонь миномёты. И всё равно, русские шли вперёд. Обгоревшие танки, окровавленные тела, разбросанные на берегу. Их готовили к этому. А потому, они не побегут. Офицеры погибали первыми - британские снайперы лупили по ним без промаха, но каждый солдат знал что ему делать: идти вперёд. Победить, или умереть, всё просто. О том же думал и рядовой Джек Хейли, отсчитывая последние секунды. Три, две, одна...
- Пулемёты к бою! - приказал капитан Барренс, но Джек и без него знал, когда нужно открыть огонь. Пулемётные гнёзда были замаскированы и потому, когда русским казалось, что они прошли огневой рубеж британских орудий и оказались в относительной безопасности, многие бросились с винтовками вперёд. Под шквальный огонь пулемётов.
- Снайперы, - капитан щёлкнул затвором своей штурмовой винтовки, - избавьтесь от огнемётчиков. Мы не сможем отбить их с бастиона, если русские поджарят наши задницы.
- Так точно, сэр, - прошелестела Эллеонора. Прицелилась, выстрелила. На стенах было немного Найтмеров, но и их хватало для того, чтобы уничтожать пробравшиеся через огонь орудий танки, а пулемёты косили пехоту. Медики оттаскивали раненых под прикрытие десантных бортов, русские миномётчики отвечали своим "британским друзьям" как могли, но в отличие от защитников бастиона они били на глаз. И всё же, порой снаряды достигали цели, да и танки тоже огрызались как могли. А рядовой Хейли всё матерился, отстреливая боезапас...

- Пора, девочки, попляшем! - капитан Гай Барренс высунулся из-за укрепления и снял короткой очередью подобравшегося близко десантника. Полетели гранаты, пулемёты лупили в упор, но русские бросались на дзоты, ценой своей жизни выигрывая время для товарищей. Если бы весь десант Евросоюза был так же уверен в победе... Первыми дрогнули итальянцы. Побросав винтовки, они бежали обратно к десантным кораблям. Кто-то поднимал руки и кричал "Сдаюсь!" по-английски, но тут же падал сражённый британской пулей. Защитники крепости не собирались брать пленных. Разношёрстный десант погибал на берегу - немцы поспевали за русскими, сквозь зубы поминая своих южных соседей, которые плакали и жались к винтовкам в воронках, оставленных взрывами. Ведь были те, кто продолжал идти вперёд! Ведь были те, кто был готов сражаться до конца! Какой-то русский офицер подбежал к хнычущему солдату и попытался поднять его. Он кричал что-то, силился вытащить бойца из укрытия.
- Вставай, сукин сын, вставай и сражайся! - Нора хорошо читала по губам. Даже по-русски, а что не могла понять подсказывало воображение. Её палец уверенно лёг на курок...
- Бойцы к бою! - крикнул капитан Барренс, перезарядив винтовку, - ЗА БРИТАНИЮ! ЗА ОТЕЧЕСТВО!
- ALL HAIL BRITANNIA! - грянули бойцы и огонь штурмовых винтовок присоединился к оркестру смерти. Рядовой Джек Хейли оттолкнул бесполезный пулемёт с повисшим на нём телом безымянного солдата. К чёрту - он всё равно перегрелся. Первый десантник прыгнул в окоп и рядовой уложил его прикладом винтовки, второму вогнал в горло нож. Его товарищ лежал неподвижно на мешке с песком. Алая струйка крови стекала по его лбу. Ведь у русских тоже были снайперы.

Миномёты продолжали обстреливать линию высадки, отрезая вступивших в бой от свежих подкреплений. Именно в тот момент, когда первые бойцы десанта добрались до британских укреплений, был нанесён первый авиаудар. Установленные на десантных катерах пулемёты едва ли могли защитить их, на берег обрушились бомбы и напалм, превращая в Ад живописный песчаный берег.
- Оборону держать! - выбив противнику челюсть прикладом пролаял капитан Барренс,  - Ни шагу назад! Вы сыны Британии, покажите этим шлюхам из Евросоюза как воюют настоящие мужчины!
И они показали. Да, чёрт возьми, они показали!

Крестовский видел, что операция пока что не склоняется на чью-то сторону, балансируя на грани - кому угодно было ясно, что все, что перед стеной, будет уничтожено. Настоящая битва начнется на ней и за ней, что бы там ни было. Что там нет дополнительной обороны, Алекс не верил, британцы не идиоты. Там явно ПВО, скорее всего  танки и опять же стационарные огневые точки. Ну и резервы с найтмерами, однозначно. Проще говоря, часть того что они уже видели и все, с чем еще не встречались. Но как ни крути, за стену лезть придется, главное - принять все возможные меры, о необходимости чего Крестовский и доложил:

- Хорошо бы флот потрепал их резервы за стеной,  передаю координаты.- Пусть уж флотские постараются, а пока  надо направить пехоту, ведущую обстрел британских позиций, - Эй, у кого есть минометы - прицел на стену и то что за ней,  но пока не бейте.

Сейчас по оставшимся укреплениям перед стеной били его воины, пользуясь своим преимуществом в огневой мощи - уж в этом европейским машинам не откажешь. Танки  свои Алекс берег, сделав их фактически "снайперами" - именно их орудия разносили особо живучие огневые точки. В остальном тактическая свобода на берегу была мала. Крестовский держал в резерве  специалистов по ближнему бою, обладателей трофейных машин, зная что при столкновении с британскими найтмерами они понадобятся все до единого, не говоря уже о нем самом - сегодня Алекс должен был сыграть роль козыря в рукаве, убийцы наиболее опасных целей. "Красноплечие"  сейчас смешались с общим строем, распределившись  по обычной схеме - артиллеристы Кошкин и Рудин чуть позади, Кисараги и Новикова впереди них, готовые к штурму. Ясное дело, не пустить Снежка вперед было нельзя.  Это его день. первая битва изгнанников-японцев на родной земле. Прошлый раз был небольшой прогулкой, он не в счет. Именно на фланге Широ было замечено передвижение противника.

- На стене сигналы найтмеров. Перехожу в режим контратаки, и... - Широ внезапно осекся, а когда нашел слова, они больше походили на рычание, - О боги... Эти выродки... Смотрите сами, у меня сейчас проблем будет...

Снежок обрубил связь. Крестовский  приподнялся за обгоревшим танком, приближая изображения вражеских машин...

- Твою мать. Всем готовность, враг применяет психологическую атаку.

***

Хорошо что Широ прошел серьезную школу не по годам раннего командирства и боевого опыта. Он намертво затвердил урок Ольги Рысевой - "Если случилась  гадость, к который ты ни черта не готов, то  яйца в руки на пару секунд и ничего не делай. Но не больше." Это и спасло его от безумного рывка навстречу смерти или чего-то в этом роде, когда он увидел привязанных к найтмерам людей. Широ считал британцев мерзавцами, как и любой японец, но считал их все-таки  нормальными людьми, а не настолько выродками, как те, кого он сейчас перед собой видел. И он отлично понимал. что этот удар предназначен для японцев - чьи еще пленники могли тут быть? А в отряде, кроме него. есть те, кто еще не закалился в боях до конца. И он уже слышал их слова... Предвестники паники.

- Тоя, это же наши!!!
- Нет, нет, так...Так не должно быть...
- Это гребаные британцы... Убью.
- Но там же... Я не могу стрелять!
- Но тогда... Черт, черт, черт!!!

- Заткнитесь... - Рявкнул Широ в микрофон, и тут его осенило и он закончил фразу тем словом, которое никогда в жизни не хотел употреблять, - ...Одиннадцатые!

Наступила тишина. Он все же заставил их поперхнуться словами,  шокировал.

- Кто не будет стрелять - вышвырну обратно в гетто, там самое место слабакам. Кто японец - за мной!

Резко, может даже слишком. Но если они сейчас дрогнут... Нет, уж лучше Широ все возьмет на себя. Это и делало его командиром. Тем, кто будет терпеть угрызения совести и ночные кошмары вдвойне, зная, что  даже если он не убивает сам - убивают его приказы. Сейчас был именно такой момент... И кое-что не выдержал.

- Ублюдок, это же наши... Наши!!! - Срывающийся на крик голос. Широ видит разворачивающийся на него "Шмель", видит как поднимаются орудия. Проклятый миг, когда все может пойти кувырком. И снова он будет тем, кто все сделает. Короткая очередь - Широ, разумеется, стреляет лучше и быстрее, чем девчонка из недавнего набора, которую он только-только начинал учить. Когами Марико умирает от его руки, и только в этот момент он вспоминает, кто перед ним и чей найтмер оседает безжизненной грудой металла.

- Да хоть моя мать. - Широ еще возненавидит себя за эти слова, но он должен придавить все на корню. - Кто еще хочет?! Огонь. Убейте всех, кого видите по ту сторону.

Они открывают огонь, и многие, он это видит, сознательно или не очень стреляют хуже чем могли бы. Кисараги Широ молчит, он запоминает номера машин и имена пилотов.  Капитан Кисараги всегда выполняет свои обещания и должен пройти этот путь до конца.

***

Крестовский все видит и что не видит - о том догадывается. Ольга когда-то пригрела в батальоне и обучила  немало  японских подростков и лишь немногие дожили. Но из одного котенка точно вырос тигр. Широ. также как и Алекс когда-то, ступает на темный путь решений, которые нельзя не принять и которые будут висеть на нем до конца его жизни. Остается только идти с ним рядом по этому пути.

Роты Новиковой и Кисараги бросаются навстречу британским ублюдкам, Широ лишь немного обгоняет Викторию. Алекс умел уважать достойных врагов, но не этот мусор, прикрывающийся осужденными.  И раз так, то пусть они подыхают от руки тех, кто имеет право мстить.

- Виктория, немного придержи коней, и прикрой задницу Снежка. Чую, британцы не от отчаяния повылазили. - Слишком уж в цель попала их мерзкая уловка, слишком уж внезапно все началось. Ну да им же хуже.

- Эй, минометчики - огонь по стене и  за нее! Рудин, используй танки. чтобы снимать всех с гребня стены и постарайтесь ее подточить! - Алекс вспомнил еще кое о чем, - Жертвы кораблекрушения, есть чем жахнуть?

Он обращается к тем, кто остался в  застрявшем на берегу десантном корабле, там немного моряков и пехотинцы на подхвате.

- По зарядке на ракетную установку и немного в пушках. Цель?

- Стена в зоне появления врага. И валите сразу же оттуда.

- Есть!

Когда безжизненный корабль откроет огонь, его уже ничто не спасет и вместо убежища он станет братской могилой. Но если  его залп что-то изменит - то там будут стрелять до конца, это русские моряки. а не кто-нибудь. Начинается. Прежде Широ на стенуо брушиваются минометы и последние снаряды ракетных установок десантного корабля, точно по выбранным целям бьют танки. А затем начинается ближний бой.

***

Широ рвался навстречу подразделению британцев и их лидеру, строча по ним из винтовки, на короткой дистанции он разрядил ракетные установки в  найтмеры и достал меч.

- Эй, британские трусы, сюда! - Однако он не прекратил движение, потому что знал, что на него обрушатся снаряды сразу же по засечке - командиров выбивают в первую очередь.

Новикова, выполняя приказ Алекса, выдвинулась вперед и была неподалеку, укрыв свой найтмер за подбитым танком. Шиоро слишком горяч для засад, но она умела ждать - если Кисараги придется туго, кто-то из британцев сразу окажется у нее на копье.

Остальные машины   двинулись вперед, ведя огонь по всем целям, до которых могли достать. Тем не менее, "Красноплечие" вели огонь методично, не тратя лишних патронов и тщательно выбирая первую цель.

- Взять стену!! - Скомандовал Алекс, выдвинувшись вперед. "Александр" пока что скрывался в группе европейских и трофейных машин, чтобы нанести смертельный удар тогда, когда его никто не ждет...

***

- А вы - на мой, - сказал Куро, слабо улыбнувшись и уже совсем забыв то, о чём он спрашивал. Слова вылетали из головы, разбивались о стены и рассыпались, словно хрусталь, который уже никогда не собрать воедино, придав изначальную форму. - Впрочем, сейчас это уже не так важно.
Татсумаки резко поднялся с тумбочки, подошёл к двери и схватил девушку за плечо, слегка, совсем небольно, словно бутон белой лилии.
- Я вижу вас насквозь, - зашептал он ей на ухо, едва не касаясь губами. - Взглядом сдираю кожу и впиваюсь в сердце, вырывая эмоции, копаюсь в вашей голове и складываю новую мозаику из того, что остаётся под рукой. Чувствуете да? Не можете не чувствовать. С корнями выдираю воспоминания и просматриваю, словно триллер, читаю мысли, будто раскрытую книгу с плохим концом. Вы у меня на ладони. Вот здесь, прямо тут.
Кистью Татсумаки проводит по шелковистым волосам и отпускает хрупкое плечо, плавно опускаясь вниз по руке, затем легонько сжимает тонкие пальцы девушки и прижимает их к её груди. Спиной она невольно прижимается к нему, и Куро, кажется, чувствует, как удары её сердца пронизывают насквозь, резонансом отдавая в голову, лёгким ледяным эхом разносясь по сосудам и венам.
- Мы на одной стороне, и после ваших слов, я хорошо почувствовал это, - свободной рукой Татсумаки касается подбородка девушки и поворачивает её голову к себе. - Здесь, - сложенные вместе указательный и средний палец Куро касаются его лба по центру, отбрасывая в сторону упавшую чёлку. - Тьма. Но так кажется только поначалу. Всматриваясь в эту тьму, начинаешь понимать её иначе, и видеть перед собой не чёрную бездну, а красивый калейдоскоп... Мы с вами одного безумия люди. И если предстоит вновь отправиться  в Ад - я составлю вам компанию.
Он окончательно отпускает её, щёлкает выключателем. Свет гаснет.
- Смотрите, чтобы не было хвоста, когда будете возвращаться,- добавил он, приоткрывая дверь. - И будьте уверенны: я ко всему готов, даже к смерти.
Пусть идёт. Образы войны и смерти всё ещё не покидали его, голоса и стоны слились в один протяжный гул, доносящийся отовсюду.  В голове воцарился беспросветный мрак.  По крайней мере, до следующего утра, пока Татсумаки не разберётся в том, что было настоящим.
Ей не нужно этого видеть. Пусть девушка оставит его наедине со своими призраками.

- … отлично, буду ждать вашего рапорта. Помощь уже в пути, а я вылечу, как только вы сообщите, о результатах операции…, - помедлив Белый Принц, добавил «Во Славу Британии» и отключил телефон, тяжело вздохнув. Следующие несколько дней обещают быть не самыми приятными. В прошлом война вызывала у Его Высочества некий лихорадочный трепет, желание или даже странную одержимость, но эти годы минули. Теперь Шнайзель лишь искал достойного оппонента, дальновидного стратега и главного антагониста в своей личной игре-жизни, но от одного кровопролития к другому все более терял энтузиазм. И вот, наконец, новый вызов. Когда первостепенной мишенью Империи стал Европейский Союз, Белый Принц решил, что либо он сравняет остаток мира с землей, либо же найдется тот, кто выступит против Британии, повергнув ее в хаос. В любом случае, со страшным восторгом замечал Шнайзель, он будет доволен. Наконец, его кровь заиграет с новым воодушевлением. И для начала он возьмет северный форпост противника – обагрит пламенем снег и лед далекого острова. Вот что сейчас волновало принца, война его ублажала, и ее преддверие ласкало, как никогда не сможет нежить принца ничто другое в этом скучном мире.
Хищно улыбаясь, Шнайзель развалился в огромном уютном кресле за столом своего кабинета. Сегодня утром он получил печальную весть о смерти своего брата Кловиса и несколько часов назад отдал приказ назначить Ренли ла Британию новым наместником короля в Зоне 11. Ему не особо хотелось углубляться в то, что стало причиной смерти молодого принца или то, как построит свою колониальную политику новый вице-король. Он уже был готов нанести удар в ответ, но решил, что даст такую возможность младшему брату. Ведь она была ему нужнее.
Занимали Белого Принца и другие, более приземленные мысли. К примеру, стоит ли наказывать служанку за пересахаренный чай? Или может он всегда пил именно такой сладкий напиток…?
Мысли мужчины прервало молодое женское лицо, которое быстро пролезло в комнату, после которого туда же проскользнуло и тело незнакомки. Это показалось Шнайзелю по меньшей мере странным, ведь он не привык, чтоб к нему заходили… а - без стука, б – без приглашения, и наконец в – без глубочайшего почтения во взоре. Так что эта чернушка сильно рисковала, войдя в кабинет не выйти из него. До того, как она успела пропеть слова приветствия, мужчина усмотрел не только ее надменный взгляд и легкие кошачьи движения тела, но и пышное старомодное, но аккуратное платье. Казалось, что хоть она и с другой эпохи, но чем-то близка принцу, чем-то притягательна, чем-то обворожительна. «Ева Сандерс…» отголосок ее приторного голоса еще несколько раз прозвучал в голове у Шнайзеля, после чего тот сухо заметил:
- В следующий раз, прошу стучаться, Ева Сандерс. Присаживайтесь, пожалуйста. И я надеюсь, у вас срочное дело, ведь даже глашатаям Его Высочества не рекомендуется отрывать меня от предметов моего внимания, - отодвинув чашку с остатками сахара на дне, Шнайзель надменно улыбнулся, - а теперь, вы вправе сообщить мне о цели своего визита.

Ведьма отвернулась - и назойливое присутствие чужого сознания, в которое она успела заглянуть, тут же схлынуло. Отпустило - мгновенно, с готовностью, словно выдрессированное животное, сдаваясь перед недовольством Шицу, перед ее нежеланием принимать это сознание. Эту жизнь другого человека на своей ладони - в своей власти.
И Куро Татсумаки исчез, чтобы неизменно - остаться. Каплей на коже ведьмы, воспоминанием о том, чего она не видела, чувством, которого она не испытывала, он спрячется, растворится, сделает ее еще более - чужой, чувствительней к таким, как он.
Невольная способность заглянуть в лицо случайному человеку - и унести с собой смутное знание его прошлых жизней. Не воспоминания, не привычки, не чувства, не сны - крохотное стеклышко из калейдоскопа, тревожную трель, падение человека из вечности в бесконечность забирает ведьма. И несет за собой, в себе - веками, забывая, что из этого - не ее. Кто из них - не она.

Шицу - собиратель тонкой пыли стертого металла, охотник за скрипом шестеренок, которые не знают, что они - шестеренки.
Мироздание, чуждое своим детям, гладит по щеке человека, и краткий миг этого прикосновения заставляет человека вдруг замедлить шаг, оглянуться в поисках - чего?.. Он ничего не видит. Он ничего не слышит. Ему, наверное, показалось.
Это брешь в его реальности мигнула пустотой и яркостью, оглушила звучной симфонией сотворения мира, толкнула в пропасть сна - навстречу моменту пробуждения. Это страх без причины страха, это шаг без следующего шага, это - непостижимо для человека. Невидимо, незаметно, незначимо. С человеком ничего не произошло.
Пауза в его жизни, его растерянность улетучиваются через мгновение, прячутся в воспоминаниях, окукливаются, неспособные прижиться. А ведьма потом собирается эти жемчужины - нечаянно, не желая того, они просто тянутся к ней - прочь из чужого им сознания. Ближе к той, которая может понять их природу.
Потерянность и никчемность.
Чистильщик ошибок системы - чем не смысл жизни для носителя кода этой системы? Пусть только - для Шицу?

Замирал ли Татсумаки хоть раз посреди проезжей части, забывал, закрыл ли дверь на ключ, начинал вдруг напевать незнакомую мелодию - ведьма не знала. Но избавление от него - да, она хотела этого. Утомительно и бессмысленно - быть тут. Никакое возможное благо Лелуша не могло заставить ее остаться здесь, - здесь пусто.

Ладонь Шицу легла на дверь - толкнуть, открыть, уйти, - и чужая рука обхватила ее плечо, чужое дыхание коснулось ее шеи, чужие слова горячечным шепотом врезались в ее уши. Ведьма только скривила губы - отвратительно, отвратительно, чужие касания ей так отвратительны, - и не слышала слов. Она словно заранее знала, что еще ей попытаются сказать, и спешила уйти раньше.
Чужие страдания ей тоже иногда отвратительны. Страдания ведьма не в силах излечить.
Татсумаки просит ее о чем-то, касаясь волос и прижимая к себе. Шицу чувствует тепло его тела, жизнь, бьющую наружу, навстречу - и больше ничего. Его послание уходит в пустоту, потому что ведьме нечего ему дать. Человек, который учуял их родство, сжимает в экстазе ее пальцы, и тянет, тянет к себе, ближе, хотя, казалось бы, куда еще - ближе, - слишком далек от нее.
Ведьма - слишком далека. В конце концов, она заключила контракт.
Ей странно чувствовать человека так близко, ей неприятен этот контакт, ей нечего ему ответить. Ей странно и удивительно, когда Татсумаки касается ее лица - Шицу даже не боится, что кто-то увидит клеймо кода под ее челкой. Но Татсумаки и не видит - он касается самого центра лба ведьмы и не видит.
Невидимо, незаметно, незначимо.

Он отпускает ее - короткая пауза, достаточная для единственного быстрого любопытного взгляда, и Шицу спешит уйти.