11.09.13. Семейный особняк герцога Ричмондского, недалеко от Пендрагона.
Прошлое не гаснет, а принимает другие очертания.
Из былого тянутся нити,
Собой создавая клубок.
- Я что, кукушонок??
Разумеется, этот факт зацепил Фредерика больше всех остальных. Поэтому это первое, что совсем несдержанно выпалил Леннокс, как только распахнул дверь в кабинет отца. Сейчас ему было без разницы, что он нарушает правила. Их нарушили до него! И он обо всём непременно узнает!!!
- О чём ты говоришь, Фредерик? Да ещё и в таком тоне.
Отец постарался удержать эту невозмутимость и уверенность. Леннокс так редко выражал собственные эмоции, что герцогу происходящее казалось удивительным и даже ненормальным. В этом стоило разобраться.
- Я – кукушонок! Не твой сын и вообще не Ричмонд!
Выпалил Леннокс, слишком эмоционально и требовательно одновременно.
- Откуда ты…
Герцог грозно нахмурился, приготовившись выдать гневную тираду о своём недовольстве происходящим и подобными заявлениями сына, но вместо этого сразу же получил ответ от графа. Резкий и ничерта несдержанный.
- Чарльз сказал!
Покрывать брата в этот раз Леннокс и не думал. Ему нужны были ответы. А когда Фредерику что-то нужно, не важно – от кого. Он идёт и получает это!
- Что я убил своего брата, что я кукушонок и вообще не Ричмонд!
Выдал сразу всю информацию юный лорд, и выжидающе уставился на отца.
- Я же и правда другой. Не похож на вас! Глаза, и… и вообще!
Всё-таки граф был слишком юным. Отчего-то отец понял это лишь сейчас.
- Ах, Чарльз сказал.
Устало проговорил Ричмондский. Как же ему надоели выходки Наследника. С каждым годом их становилось лишь больше. И купировать их на корню не получалось. Кажется, Чарльз действительно преследовал цель погубить род.
- Он никак не научится держать язык за зубами.
В словах герцога слышалось и огорчение, и разочарование, и даже злость.
- Скажи мне, отец! Это правда, да? И я на самом деле совсем не Ричмонд?!
Не унимался Леннокс. Фредерик сейчас желал получить лишь ответы. Обо всём остальном он не думал. Он даже не видел, как болезненно поморщился отец, как ему было тяжело говорить об этом, как его тревожило слишком многое и совсем не то, что желал узнать юный лорд. Чужие проблемы замечать сложно, когда тебя заботят только свои собственные.
- Я не Ричмонд и поэтому я никому не нужен?? Говори уже, как есть!
С вызовом потребовал Фредерик, продолжая стоять на своём. Герцог не обладал таким живым умом, как его младший сын, он попросту не мог так же быстро реагировать на любой раздражитель, беря всё в свои руки и решая проблемы. И в какой-то момент подобные нападки младшего его разозлили.
- Иди-ка сюда, я тебе сейчас всё расскажу. Подробно.
Сквозь зубы процедил Ричмондский. Фредерик уже привычно не отступал. Правда, весь его гонор и решительность испарились сразу же, как только он был схвачен отцом за руку, и самым бесцеремонным образом вытащен из кабинета прочь. Герцог быстрым, размашистым шагом шёл по коридору, с силой сжимая в своей ладони запястье младшего сына. Леннокс понял, что не поспевает за отцом, пару раз споткнулся, один раз едва ли не полетел на пол, пытаясь остановиться. И в какой-то момент Фредерик осознал, что он очень сильно боится. До дрожи в голосе. Дыхание сбилось, и Леннокс уже как-то послушно шел за отцом, не пытаясь остановиться и высвободить руку.
«Он чего… делает? Зачем? Куда он меня? Он меня что… накажет??»
Анализировать ситуацию в таком положении никак не выходило. Страх же не способствовал рациональному мышлению. И когда, наконец, герцог открыл какую-то из дверей, втащив следом за собой и сына, отпустив руку того, Фредерик качественно и со знанием дела вжался в стену, затравленно поглядывая оттуда на отца. Ричмондский глянул строго на своего сына, но тут же во взгляде его промелькнуло удивление и заинтересованность.
- Фредерик, ты… боишься?
Мягко поинтересовался Ричмонд, не прекращая рассматривать сына.
- Нет!
Решительно высказался Леннокс, но как-то слишком обиженно, чем выдал себя и свой страх. Фредерик боялся. И он навряд ли мог точно объяснить – чего же именно он так испугался! Отца он не опасался, но всё же…
- Я не хотел причинять тебе неудобства. Но ты был так взволнован происходящим, что вовсе не готов был меня выслушать.
Куда как спокойнее пояснил отец, всё поглядывая на своего младшего сына. Он считал, что тот и вовсе не способен ни на какие эмоции и чувства. Но увиденное говорило об обратном. Леннокс сейчас выглядел как обычный, совершенно нормальный подросток, которого вдруг выбили из привычной колеи жизни. Растерянный взгляд, испуг, так неумело замаскированный показным гонором. Фредерик был самым обычным ребёнком. Разве что, привычная для него колея вмещала в себя несколько шестиполосных трасс.
- Меня через всё поместье никто за руку не таскал.
Всё ещё настороженно и очень обиженно высказался Леннокс.
- Зачем мы здесь?
Привычка контролировать всё брала своё. Фредерик наконец-то осмотрелся по сторонам, с удивлением понимая, что они находятся в выставочном зале. Жили Ричмондские действительно с размахом. Их семейным архивам могли позавидовать даже некоторые известные музеи. И всё же – зачем они тут?!
- Это я хотел тебе…
Герцог безрадостно усмехнулся, прошёл к диванчику, устало присев на тот.
- Чарльз… В чём-то он сказал правду. Я всё полагал, что ты слишком мал, чтобы узнать об этом. Но раз на то пошло – садись. Я расскажу тебе.
Пригласил отец сына, не собираясь утаивать то, что ему удалось случайно узнать. Герцог до сих пор не мог точно сказать – считает ли он Фредерика взрослым или нет. Тот достигал успехов во всём, за что брался сам. Это ни мало значит. И всё же он был только вторым сыном. Которому на данный момент не исполнилось и тринадцати. Это лишь больше поражало отца: маленький ребёнок, без опыта руководства и сильных связей вдруг стал преуспевающим предпринимателем в такой короткий промежуток времени. Да, Ленноксу было ещё далеко до мировых рынков и конкуренции с акулами бизнеса, но если подобные успехи он делал в двенадцать, то на что он будет способен через пару-тройку лет? Скольких он подомнёт под себя? Герцог рассматривал своего сына и не переставал удивляться. Как он получился таким? Откуда взялась эта выдержка, железная воля, хватка. Но Фредерик оставался ребёнком. И всё же. Он не был похож на деда нынешнего герцога. Тот был деспотом и тираном. Хотя тоже не мог контролировать своих чувств, срываясь на самых близких и преданных ему. Он не был похож и на своего деда – слишком мягкого и нерешительного правителя. Не походил и на отца: герцогу сложно давался этот контроль, он обдумывал свои решения сотни раз, а ещё он плохо сходился с людьми, и его порой одолевало недостойное желание уехать куда-нибудь подальше отсюда. Дабы не видеть людей, не решать их проблемы, не держать в руках власть. Огромная ответственность угнетала его. Но отец знал точно, на кого так сильно похож этот ребёнок.
- Ты действительно родился не единственным. Третья беременность герцогини, твоей матери, проходила очень тяжело. В какой-то момент стало известно, что носит она под сердцем близнецов. По неясным обстоятельствам, один из детей развивался хуже. Чем это было вызвано – я не знаю. Доктор сказал, что подобное иногда случается. Но беременность на таких сроках уже опасно прерывать. Да и твоя мать не хотела слушать об этом. В день твоего рождения на свет действительно появился не ты один. Но второй… ребёнок не мог выжить в этом мире. Хотя мы приняли все необходимые меры, ведь мать так переживала из-за произошедшего. Винила себя и всё надеялась, что второй малыш поправится. Доктора сразу уведомили нас, что шансов на подобный исход практически нет. Ребёнок умер, не прожив и двух суток. У него не было ни имени, ему не присваивался титул. О нём никто не был уведомлён, хотя в расходных книгах учёта есть данные о затратах на недоношенного младенца, рождённого в тот день.
Герцог не считал нужным продолжать скрывать правду. Тем более, смертность младенцев до сих пор оставалась вполне реальной во всём мире.
- Ты не был причастен к его смерти. Даже по статистике при беременности двумя и более детьми есть вероятность смерти обоих или одного из них.
Добавил отец, наблюдая за реакцией своего сына. Тот вёл себя привычно спокойно и невозмутимо, будто уже знал эту историю и слышал её ранее.
- Значит, я всё-таки Ричмонд? И не безродный подкидыш?
Требовательно глядя на отца, уточнил юный Леннокс, всё ещё хмурясь.
- Да, ты рождён в этой семье, твоя родословная впечатлит и многих лордов – род Ричмонд существует очень давно. Ты знаешь об этом из истории.
Уверенно пояснил Ричмондский. Тут ему попросту нечего было скрывать.
- Но я… я ведь другой. Ну, не как Чарльз или ты. Я это… заметил. Давно. Я не умею, быть как вы. Наверное, поэтому со мной всем вам так сложно.
Отчего-то огорчился Леннокс, чем озадачил отца. Так это Фредерик считает себя неправильным? Нет, он-то как раз то, что необходимо этому роду.
- Ты действительно другой. Но это и правильно. И куда как лучше. Мир был бы странным, если бы мы все были одинаковые.
Герцог улыбнулся сыну. Фредерик лишь озадачено рассматривал отца.
- Я привёл тебя сюда не просто так. Идём, я хочу показать кое-что.
Позвал он Леннокса. Граф не стал возражать. Этот день был наполнен какими-то странными событиями и вопросами, видимо, не последними. Герцог провёл сына в закрытые комнаты – здесь хранилось то, что было убрано из основных залов. На восстановление ли, или по другим причинам. А ещё тут находились старинные картины, которые считались ценными. Фредерик бывал здесь в детстве – им с Чарльзом рассказывали много историй, часть из которых Леннокс не помнил, потому что тогда он был слишком мал, чтобы запоминать всё досконально точно. Отец остановился возле большого холста, накрытого тяжелой тканью. Фредерик помнил эту картину. Там, кажется, был изображен первый граф Ричмонд. Герцог аккуратно потянул ткань, та зашуршала, аккуратно сползая на пол.
- Картина давно убрана из основного зала: она ведь написана ещё в тысяча шестьсот семьдесят пятом, когда граф Ричмонд принял новый титул. Холст потерял былое великолепие со временем, поэтому он и перенесён сюда.
Объяснял отец вполне спокойно, без привычной холодности в голосе, что отчего-то настораживало Фредерика. Зачем герцогу говорить иначе?
- Первый герцог Ричмондский, удостоенный титула за заслуги перед короной. Здесь ему шестнадцать лет от роду. Что не помешало добиться подобной чести и получить высокий титул и немалые земли.
Отец горько усмехнулся. Когда-то давно он мечтал стать таким, как этот юноша с картины. Когда-то давно он понял, что таким ему никогда не быть.
- Но ты не знаешь часть его истории. Начиная с моего деда, о тех событиях стали рассказывать исключительно Наследникам. Некогда одно из решений первого герцога Ричмондского посчитали постыдным. И стали скрывать.
Отец замолчал, и в этом молчании Фредерик отчего-то услышал неуверенность в непрозвучавшем голосе отца, и увидел в его глазах, что не смотрели на сына, странную печаль. А может это лишь воображение молодого графа. Герцог поднял взгляд на картину, как-то тяжело вздохнул и, наконец, посмотрел на стоявшего рядом с ним Леннокса.
- Пожалуй, тебе следует её узнать.
Сухо сообщил отец, Фредерик сердито нахмурился, глянув на него.
- Я – не Наследник.
С ощутимым нажимом напомнил Леннокс, будто являться Наследником рода было для него чем-то крайне неприятным или даже обидным.
- Я – твой герцог. Так что будешь слушать то, что я говорю.
После этих слов Фредерику расхотелось перечить и далее. Отец ведь прав. Разве мог он, граф, судить или осуждать своего герцога? Разве мог не слушать, если тот желал говорить? Нет. И это единственно верный ответ.
- Когда император Генрих девятый заявил о возможности получения графом Ричмонд титула герцога, в высшем обществе нашлись несогласные с подобным желанием Его Величества. Им не удалось изменить решение императора, но удалось повлиять на него. И Генрих действительно присвоил высокий титул графу Ричмонд. Но с неудобными условиями: герцог будет обязан править землями совместно с назначенным регентом. Ричмондский – то есть уполномоченный регент, принадлежащий Ричмонду. Именно отсюда пошло такое наименование титула, которое порой и в наши дни вызывает вопросы. Правда, их нам не задают – слишком силён и властен наш род.
Действительно, в истории про это не было. Но Фредерик уже привык, что история вполне может быть переписана, и это совершенно нормально. Её пишут победители, которые, наверное, очень боялись оказаться проигравшими. Поэтому утаивали свои промахи и неудачи. Жалко их.
- Позже это истёрлось из памяти истории. И странное добавленное окончание фамилии стали списывать на иное. Герцог Ричмондский – то есть титул герцога, принадлежащий роду Ричмонд. И никакого обидного уточнения на счёт регента при юном герцоге. Но порой нужно знать правду, а не жить иллюзиями. Ведь первый герцог Ричмондский после вполне мог внести изменения в присвоенный титул: к концу его жизни род уже имел колоссальные заслуги перед короной, служил верой и правдой своему Императору и выполнял все его поручения блестяще и без промедлений. Но он не сделал этого. Оставил, как напоминание о том, кто мы на самом деле. Ричмонд был поставлен в затруднительное положение с регентом, который, как полагалось многими, вскоре захватит всю власть у юного лорда. Но ему это не удалось. Юноша оказался умнее взрослого и удержал огромную власть в своих хрупких ручонках. Напоминание, которое мы так старались забыть. Вычеркнуть из истории смелый поступок, как нечто постыдное.
В голосе отца звучало сожаление. Фредерик внимательно рассматривал картину на стене, и удивлялся тому, что раньше он не смотрел на неё так.
- Ты похож на него.
Этот юноша из прошлого выглядел достойно. Уверенный взгляд карих глаз, где даже сейчас, через столько лет, видится твёрдость и решимость. Высокомерно вздёрнутый подбородок. Чуть бледноватое лицо в обрамлении густых, тёмных волос. Утончённый силуэт. Действительно ведь не скажешь, что этому юноше всего-то шестнадцать лет. Слишком взрослый взгляд, высокий рост (хотя этого и не было видно на картине, но Фредерик додумал подобный факт), уверенность во всём, что бы он ни делал: стоял ли, шёл ли, или позировал для картины, на которую когда-то будут смотреть его потомки. И лишь поблёкшие со временем краски не давали полностью увидеть его образ, но и они не могли затмить его величия и достоинств.
«Похож? Но разве это правда?»
Самому Ленноксу казалось, что нет. Тем более, он же не Ричмонд! Он – Леннокс. Хотя в этом роду было столько хитросплетений брачных уз, что и вовсе не следовало даже делить меж собой эти две семьи. Они составляли единое целое, и крови Ричмондов в Ленноксах было примерно столько же, сколько и Ленноксов в Ричмондах. И всё-таки, разве был он на него похож?
- Но он – Ричмонд. А мы все – Ленноксы. Я не могу быть на него похожим.
Фредерик всегда мыслил чёткими понятиями, и поэтому никак не мог поверить, что он, граф Леннокс, вдруг похож на самого первого герцога!
- Эти два рода уже давно существуют, как единое целое. Так что нет ничего удивительного в том, что ты больше пошел в Ричмондов, чем в Ленноксов.
Объяснил отец. Он так мечтал быть похожим на первого герцога, что сейчас, как никогда ранее, видел в своём сыне его черты. Пусть не он сам, пусть Фредерик, но похож же! А ещё – поступками. Ричмондский описан в истории, как сильный правитель, который сделал многое. Для своего рода, для своих союзников и соседей. Он был близок с Императором и слыл в обществе понимающим, рассудительным товарищем и грозным, хладнокровным и ужасающим врагом. Возможно, нынешний герцог попросту преувеличивал сходство, лишь бы удовлетворить свою гордыню. Но в одном он был точно прав – его второй сын совсем другой. И это теперь очень выгодно. Ведь тайны рода Ричмонд на этом не заканчивались.
