Денёк выдался продуктивным. Нескончаемый поток в автомобилей, в предпраздничные дни лениво ползущий по узким улочкам старой Москвы — зрелище вполне обыденное для тех, кто живёт здесь давно. А потому каждый знает: в час пик ездить за подарками — смерти подобно.
Владимир завернул в переулок и, пройдя прямо по нему, вышел к проезжей части и облегчённо вздохнул, перехватывая поудобнее большой синий мешок за спиной.
— Хей, дедуля, с новым годом! — компания молодых людей, движущаяся по тротуару, помахал рукой вставшему на перекрёстке Макарову, осматривающемуся в поиске указателей к метро — искать смартфон, затерявшийся под подкладкой голубой искрящейся на свету шубы, чёрная дыра в которую образовалась во внутреннем кармане, Владимир не собирался и надеялся сориентироваться по старинке. — Ты подарки для нас несёшь?
Длинная седая борода скрыла улыбку Владимира, который в этот день пребывал в самом что ни на есть добром расположении духа. Ещё бы — в коем-то веке не надо прикидываться кем-то ещё. Достаточно быть собой — волшебником с Великого Устюга, Дедом Морозом! Никто и слова тебе лишнего не скажет, покуда рентген не видит в мешке взрывчатку или оружие. Да и какое оружие — Новый Год на носу, все дела Макаров закончил, либо перенёс на начало 2020 года. Предстоит разобраться с очень многими вещами. И дело даже не в политике: лезть во всю эту грязь не осталось никакого желания после того, что Владимир узнал в Японии. Пусть этим занимаются другие люди: Станислав и Алексей. Владимир верил им и знал, что они смогут принять правильные решение на фоне роста популярности партии ННР.
— Конечно для вас, — нарочито старческим голосом прокричал Владимир вслед уходящим молодым ребятам. — Но получите вы их только в новогоднюю ночь!
Радостные визги и летящие друг за другом пожелания разлетелись над проезжей частью и Макаров, решив, что отдыха с него достаточно, пошёл дальше. Но обмануть себя можно, а вот организм — уже нет. Пройдя метров сто по узкому тротуару, коричневому от смеси песка и специально соли, изредка чуть не врезался в идущих навстречу людей, Владимир осознал, что уже с обеда он ничего не ел и не пил. Потому что преимущественно он обедал дома. А когда он вообще позволял себе сходить в ресторан или кафе последний раз? Всё в делах да некогда. А здесь — такая замечательная возможность! Ещё и костюмчик подходящий. Владимир замедлился и стал оглядываться по сторонам, надеясь встретить по пути хоть какое-то похожее на кафе заведение. На территории старой Москвы их должно быть немало: всевозможные булочные, чебуречные, чайные... Кстати, о чае, вкусном, сладком и горячем. На Владимире хоть и была шуба, но назвать её тёплой можно было с трудом: она носила скорее декоративную функцию, а вот под ней уже находился его самый обыкновенный чёрный костюм да белая рубашка, которые тоже грели так себе. С валенками это всё, кстати, смотрелось бы просто «великолепно», так что на ногах Владимира были самые что ни на есть обыкновенные немецкие туфли с закруглённым по-британски носком. Так что недолго думая, Макаров решил: первая же чайная на пути — его пункт назначения.
Так и получилось. Когда совсем рядом с ним оказался красиво отделанный дом, возле которого расположилась добротно расписанная вывеска, на которой в самом верху расположилось скромное название чайной.
— «Незримый покой»? — Владимир удивлённо поднял бровь. — Какое необычное название. Даже интересно, что сказал бы Стас, как маркетолог. Звучит интересно.
Владимир, будучи человеком очень последовательным, отказывать себе в удовольствии зайти именно сюда не стал. Тем более раз уж чайная его привлекла сама по себе.
Оказавшись внутри, он смерил взглядом спокойную обстановку, царящую внутри помещения и, убедившись, что это именно то, что ему нужно сейчас, направился к стойке.
— Добрый вечер, — не снимая бороды, проговорил он нормальным голосом, ставя мешок с подарками рядом с собой. — Я бы хотел ненадолго у вас задержаться и провести полчасика за чашкой чая. Не могли бы вы подсказать, куда я могу поставить свой мешок с подарками, чтобы не мешать другим посетителям, и какой чай вы сможете мне порекомендовать? Я предпочитаю чёрный, что-нибудь терпкое и пряное.

— А я и есть — Дед Мороз, — усы искусственной седой бороды зашевелились, пряча улыбку, которую выдавали приподнятые скулы и весёлые глаза, чья необычная расцветка в этот день не была скрыта линзами, подаренными Мушрумом — в последние дни у Владимира начали сохнуть и слезиться глаза, да так, что ни одни капли не помогали. Он пенял не переутомление, потому что ближе к вечеру эта сухость тоже давала о себе знать. — И детишек у меня полным-полно, кто подарков ждёт. Я буду вон за тем столиком.
Сняв рукавицу, «дедушка мороз» указал на укромное местечко в углу заведения, где он сможет стянуть бороду и спокойно попить чай вдали от незнакомых глаз.
Владимир кивнул и, оставив мешок одному из помощников, хлопотавших по заведению, направился к обозначенному месту, усевшись за которое он тут же расстегнул кофтан и снял шапку, чтобы не взмокнуть — в чайной держалась комфортная комнатная температура, а после горячего чая, Владимир знал точно, его прошибёт пот. Борода не спешит сползать с подбородка, Макаров склоняется над столом, стараясь особо не глазеть по сторонам, чтобы не быть ненароком узнанным кем-то из посетителей. Лишнее внимание ему было ни к чему.
Интересно. Похоже, что даже мелкие предприниматели наконец поняли, что японцы — такие же люди, как и все остальные, и окончательно перестали чураться брать их на работу. Подумать только, а ведь ещё несколько месяцев назад Владимир, как и многие европейцы, относился к ним чуть-чуть лучше, чем к тем же британцам. В основном, конечно, из-за войн, которые не без инициативы Японии велись в двадцатом веке. Понадобилось семь лет после оккупации, чтобы в них перестали видеть врагов и смогли, наконец, простить за всё.
Перед наступлением нового года все дают себе обещания. Кто-то похудеть. Кто-то жениться и заделать, наконец детей. Другие хотят сделать карьеру бизнесмена, что в столь непростое время удаётся лишь немногим, самым изворотливым.
Владимир же пообещал себе оставаться терпимым к людям. И никогда не уподобляться британскому императору и его знати, что даже своих соотечественников сгноят за малейшее проявление слабости.
Пока Владимир сидел и ждал свой заказ, в помещение вошла группа из пяти человек. Одеты в тёплые кожаные куртки, синие джинсы, деловые ботинки с английским носом, на пальцах — сверкающие на свету перстни, купленные не в ювелирном, а где-то из-под полы какой-нибудь цыганки с птичьего рынка.
Они не делали чего-то особенного и не выглядели подозрительно. Но столь большая компания, появившаяся на пороге, привлекала к себе внимание своей кучностью в первую очередь. Осмотревшись, двое сели за столик возле самой двери, как бедные родственники, а остальные встали за стойку.
— Начальник! — неприятно прохрипел один из вошедших, обращаясь к суетящемуся за стойкой. — Нам бы чефирку, да с хозяином перетереть кое-чего. Кто у тебя босс?

— Опа! — тот же мужчина, что говорил до этого, стянул шапку и улыбнулся во весь рот с третью золотых зубов. — Так правду значит мне говорили, что у тебя тут одиннадцатые пашут. — Ну даёшь, старина!
Не обратив никакого внимания на жетоны, мужчина потянулся через стойку и панибратским жестом похлопал Кима по плечу. Из-за седой щетины и морщин на щеках и лбу этот крепкий жилистый мужчина выглядел лет на пятнадцать старше хозяина заведения, а уверенный говор выдавал в нём человека, который подобные разговоры заводит с завидной регулярностью. Или незавидной, тут уж с какой стороны посмотреть.
— Деловых находчивых людей я уважаю. Слыхал, у тебя тут комната для приватных переговоров имеется. Принимай процессию, что тут говорить! — он расстегнул куртку, под которой обнаружился пиджак, коричневая рубашка, расстёгнутые верхние пуговицы которой оголяли волосатый торс и толстую золотую цепь на шее. — Поболтаем, обсудим чего. А кореша мои, коль нужно, подскажут — а то я знаешь, забывчив бываю. Да вспыльчив, — мужчина переглянулся со своими и загыгыкал.

***

— Спасибо, — отвлекаясь от компашки, заслонившей своим присутствием стойку, Владимир пригубил чай. Сделал паузу, ещё глоток, чтобы распробовать, чувствуя, как приятный вкус обволакивает нёба. И да, сочетание купажа чёрного чая с этими добавками гармонировало почти идеально. Хотя Стас, как человек искушённый, наверняка вставил бы свои пять копеек про имбирь или мяту, которые он в тех или иных пропорциях добавлял почти всюду, но Владимир отнёсся к напитку более чем лояльно. Стоило отдать должное тому, кто занимался заваркой: он не горчил и сохранял насыщенность после каждого глотка, не теряя направленного на аромат восприятия вкусовых рецепторов.
Отставив чашку в сторону, Владимир нехотя оторвался от напитка, вновь обратив свой взор в сторону стойки, где сейчас разворачивалось действо.
Эти парни выглядят как те же ребята, которых когда-то давно они вместе с Мальченко и Чистильщиковым огромной толстой котлетой отправили на очную ставку с дьяволом. Не самые приятные воспоминания, от которых у Владимира невольно сжался кулак, и он рефлекторно направил ладонь в карман своего кофтана, надеясь нащупать там кастет. Да только нарваться на разборки сегодня Макаров не планировал, так что и оружия с собой никакого не взял, тем более то, за которое его могут упрятать далеко и надолго.
Владимир принял решение не отсвечивать и продолжать наблюдение за происходящим, одновременно с этим попивая горячий чай, от которого, как он и рассчитывал, начала потихоньку потеть поясница. Если хозяин не простофиля, то не станет отпираться. А если он слишком уверен в себе? Такой сценарий тоже возможен, нежелателен и опасен. В первую очередь для него самого.

— Ты смотри, — мужчина загоготал, сияя золотыми зубами, а его приспешники вторили его, но значительно тише. — А ты умеешь убеждать. Задний двор, говоришь? Ну, пойдём, коль не шутишь. Хлопцы, за мной. Эй, фьють!
Он присвистнул, на что двое других, оставшиеся возле дверей, тут же обратили внимание — обернулись и вытянули головы, будто страусы. Мужчина что-то показал им неразборчивым жестом. Те кивнули и, втянув шеи в свои тучные туши, начали о чём-то переговариваться, насмешливо улыбаясь и активно жестикулируя. В это время те двое, что сопровождали заводилу, отлипли от стойки и вопросительно переглянулись, не особо понимая, что делать дальше.
— Ну, давай, веди нас на задний двор, куда там, ну, — наклоняя голову то влево, то вправо, главный, а он таковым несомненно был в этой шайке-лейке, громко хрустнул жилистой шеей, поправляя рукав куртки, из-под которого на мгновение сверкнул золотой браслет. — Не заставляй людей ждать, новый год, все дела, тыры-пыры, ну.

***

Владимир успел сделать всего несколько глотков, продолжая внимательно отслеживать происходящее. Оставалось неясно, что хотят эти ребята. Он помнил, как работали те, другие: собирать деньги со своих, «районных» точек, ходили по одному, максимум по двое. А такие компашки намыливались разве что на разборки. Серьёзные разборки. Видать, хозяин этой чайной умудрился чем-то насолить браткам, шатающимся по заведению, и те хотели призвать его к ответу.
Впрочем, оставался ещё один вариант, который Владимир исключать не планировал, но и который он не рассматривал всерьёз: столько людей берут в том случае, если идут забирать точку у нерадивых конкурентов, позарившихся на чужое.
Неужели ОПГ осмелели, почуяв слабость во власти, пока премьер находится за решёткой, а в Думе полнейший кавардак, и взялись за старое? Мало им было всероссийской войны против бандитизма несколько лет назад?
Владимир понимал, что скорее всего это почти случайные стаи, в которых кучковались недобитые раньше маргиналы, попавшие под крыло отмазавшихся авторитетов. Да и чего им не сбиться, в конце концов — много времени прошло. Но сам факт того, что в его любимом городе используют методы, от которых даже любитель наломать дров Диаз давно отказался, разжигал в душе Владимира огонь ненависти, давая всё новые и новые искры злобы. Не желая подпускать бессилие, он сжал пальцы на кулаках что есть силы, отчего чашка с чаем, которую Макаров аккуратно придерживал за ручку, начала мелко дрожать.
И это — вовсе не то, что Владимир хотел бы испытать перед Новым Годом. Он слишком долго охранял свой разум от ненависти и чувствовал, как линии обороны начинали медленно, но верно сдавать свои позиции.

— Так, ну ты смотри, как базаришь, ну, — сморщив лицо и втянув носом воздух, как бык на родео, «Атаман» впёрся взглядом в Кима, да таким, что у неподкованного в общении с такими людьми человека наверняка коленки бы затряслись.

— Я тут с тобой не шутки пришёл шутить, юморист. Я люблю шутки, но не здесь, ну.
Атаман вопросительно наклонил голову и подмигнул.

— Потом расскажешь ещё парочку, ну — успокаивающе произнёс он, будто бы самонадеянно полагал, что его слова произвели на Кима огромное впечатление. — Короче, Склифосовский! Покуда мы здесь, говорить буду прямо: ты тут обосновался, с нами не пообщался. А район здесь хоть и старый, но для бизнеса — гниль гнильём. Вот мы и помогаем предпринимателям вроде тебя. Знаешь ведь, что власть с народом в игру играет — кто кого обманет. Тебе сейчас хорошо, здесь поначалу развиться всем дадут, что баблишко в кармане звенеть начало, а потом как нагрянут пожарники да полиционеры — сразу таких нарушений найдут, что ты и не думал, ну. Вот мы и помогаем энтузиастам вроде тебя, ха-ха!

«Атаман» и вся его бригада дружно захохотала, будто бы предводитель сказал что-то действительно смешное, назвав владельца чайной энтузиастом. Смех эхом разлетелся по этому тёмному местечку, наполняя его своим заливистым гулом.

— Ладно, хорош уже, — «Атаман» снова серьёзно посмотрел на владельца чайной. — Давай так: мы со всех 30 процентов от прибыли берём, но с тебя 25 буду брать при условии, что меня и моих пацанов за бесценок будешь обслуживать. Ты не меньжуйся, мы по чашечке пьём, да заглядываем пару раз за месяц — прикинь, выгодно как, а?

«Атаман» хлопнул Сайрумова по плечу и заулыбался, ожидая ответа

***

Когда компания удалилась вместе с этим приветливым молодым мужчиной, Владимир допил чай и нахмурился. Намечалось некоторое дерьмо. И как назло, даже Стасу не позвонить — дружище во всю отстаивал свою честь на поприще прокурорского сыска. Звонить Роману нет смысла — долго будет собираться, не успеет, а счёт идёт на минуты. Кобре — аналогично. Разве что Машка могла прикатить на своём спорткаре, окажись она где-то в Москве, а не укуренная в хлам у себя дома или ещё где.

Владимир встал из-за стола, нацепил на лицо бороду и натянул на лоб шапку. Неизвестно, что безопаснее — раздеться и закричать, мол, я Владимир Макаров, и подписаться на двадцать минут расспросов, фотосессии и автографов, или планировать полезть на этих быков в не самом удобном тулупе, который хоть и не особо стеснял движения, но в драке всё равно будет ощущаться, как весло на поясе у альпиниста.

— Эй, парень, — Владимир подозвал официанта, что обслуживал его и положил перед ним на стол крупную купюру. — На случай, если не вернусь.

После этого он направился к главному входу и вышел на улицу. Куда они могли пойти? Осмотревшись, Макаров заприметил небольшую улочку сбоку от чайной и решил, что проверить её лишним точно не будет. Осторожно приблизившись к углу, он всмотрелся в темноту, откуда доносился квази-дьвольский смех нескольких чертей, что решили нагадить перед новым годом владельцу этого крохотного заведения.

На место одних ублюдков всегда приходят новые. Владимир решил не торопиться вступать в конфликт и дождаться, что предпримет владелец чайной, вместо этого осторожно продвигаясь вдоль стены, чтобы остаться в тени.

— Вступительный взнос — хорошо, ну, — Атаман цокнул, недобро зыркнув на хозяина чайной. — А остальное когда? Ты не думай, мы знали, к кому идём и зачем. И о денюжках твоих мы осведомлены. Так что если думаешь, что сможешь откупиться сейчас, а мы забудем — ну нет. Новый Год вот-вот наступит, у людей праздничный настрой, многие по отпускам уже со своих офисов разбрелись. Ни за что не поверю, что клиент не прёт. Ты давай, мы зайдём к тебе с утреца, 31 числа, потолкуем, дадим время, чтоб остатки собрать за этот месяц, ну. И смотри — не обманывай, у меня на чёрный нал чуйка ого-го. Подумаешь юлить или прятать что — накажем по всем библейским канонам, га-га! А за шуточки твои я тебя прощаю, юморной ты человек!

Атаман хлопнул Сайрумова по плечу и выхватил из рук деньги, улыбаясь и ведя носом навстречу запаху купюр, всё ещё отдающими ароматом кошелька директора заведения.

— Ну, что, чифирку хлебнём и...

Но не тут-то было. Не успел «атаман» договорить, как в его прямой лысый затылок прилетел внушительный обломок  красного кирпича. Не ожидая такой подлянки из ниоткуда, «атамана» налконил вперёд и он, потеряв равновесие, упал лицом вниз прямо перед владельцем чайной. Двое тут же обернулись назад. И там, в тёмном проходе, ведущем на гудящую московскую улицу, они смогли лицезреть силуэт безымянного воина, будто бы сошедшего со страниц старых восточных сказок. Это был статный широкоплечий мужчина, одетый в длинный тулуп в пол, с длинной седой бородой да шапкой набекрень. Не хватало разве что длинных ножен ритуального меча за поясом.

***

Владимир внимательно слушал разговор владельца чайной и начинал осознавать: эти сейчас от бедолаги, который, как оказалось, довольно неплохо разбирался в старой криминальной обстановке здешних кварталов, только на время отстанут. А потом всё равно башлять будет каждый месяц, всё больше и больше, пока сумма до половины прибыли не подскочит. Лишь тогда подобные нелюди останавливаются. Срабатывает ли у них совесть или какое-то врожденное понимание, мол, лучше по чуть-чуть долго, чем много и один раз — Владимир не знал. Но зато знал другое: такая мразь не будет разгуливать по улицам города, за столько лет успевшего стать практически родным, и устраивать свои порядки где ни попадя.

И им очень, очень не повезло, что в этот день в эту чайную зашёл именно Макаров. Ему не нужно было снимать маски, чтобы напугать их одним лишь своим присутствием. Да и испугаются ли эти отморозки? Куда проще разобраться, используя старый-добрый третий закон ньютона. Или второй? Какой там по счёту?

Владимир осмотрелся и, заприметив лежащий у тротуара отколовшийся от стены кирпич, стремительно поднял его. Использовать элемент неожиданности — вот, что главное. Годы службы в «Альфе» даром не прошли: сперва в бой врывается госпожа-граната, а потом вы. А коль гранаты нет — кирпич ещё как сгодится! Главное — не угодить ненароком в хозяина заведения. А то неловко будет, если отбиваться придётся сразу от четверых и в одиночку, нежели вдвоём от троих.

Прицелившись, Макаров что есть сил метнул кирпич вперёд и, когда время на миг застыло, в голове вспыхнула искра: прямое попадание. Кирпич с треском врезается в затылок главаря острыми краями и разбивается на осколки, осыпая стоявших рядом пригоршней красной пыли и кусков, залетающих за шиворот рубах. Преимущество получено. Оставалось лишь закончить начатое и не растерять его.

Поначалу лихие братки даже опешили. Не в силах что-либо предпринять, они стояли, переводя недоумевающие взгляды с «Деда Мороза» на причитающего владельца чайной, с владельца чайной — на тело своего предводителя. Попытки осознать, что произошло, запустили в их головах процессы, идентичные делению на ноль отрицательного числа под квадратным корнем.

— Ах ты, тварь бородатая! Сиди тут, «чайник», и не высовывайся! — под причитания «чайника», братки выставили напоказ свою неуверенную «раму», распрямив плечи и расставив руки в стороны, и походкой общипанных гусей направились в сторону «деда мороза», в ярости раскачивая пудовыми кулаками.

Сквозняк, летевий по тёмной улочке, всколыхнул седую искусственную бороду, за которой скрывались равнодушно опущенные губы. Суровый взгляд смерил прущих на волшебного деда противников. Да. Сегодня он — не Макаров. И его родина — не малюсенький город из Московской области. Сегодня — он сказочный дедушка, что принёс подарки для детишек. И сейчас дедушка был очень расстроен. Ведь некоторые детишки вели себя очень плохо.

Мышцы ног рефлекторно напрягаются, стоит только вспомнить о регулярных спаррингах во время службы. Грудь пронизывает фантомная боль тысячи пропущенных от Малолина ударов. Но только кто Малолин, а кто они? Хорьки по сравнению с этой горой, которая раскидывала по мату всех своих оппонентов за счёт одной лишь грубой силы, разительно превосходящей всех остальных.

Они не выстоят. Им не справиться с тем, кто хотя бы раз отстоял десять раундов против Кабана.

Макаров рвёт нить расстояния, будто бы красную линию жизни, отделяющую его сжатый кулак от лица ближайшего братка.

Чёткое резкое движение, хлёсткий, как удар кнута, прямой в удачно вывернутой челюсть. Хлопок, падение. Мозг и тело действуют инстинктивно в едином порыве, не успевая осознать действия. Против таких противников это не требуется.

Разворот. Голова ушла в бок, и Владимир почувствовал холодок пролетающего мимо лица кулака. В смазанных движениях противника намётанный глаз подметил дрожь, полную неуверенности и нежелания продолжать. А в глазах — страх. И ничего, кроме страха.

И это твой козырь? На Борнхольме у Владимира в рукавах и то тузы бывали посолиднее. И как же ты собираешься бить страхом его масть?

Если ты избегаешь драки, но готов драться — ты победил. Но если ты рвёшься в бой, к нему не готовый — ты проиграл.

Это правило действовало всегда. Действовало и сейчас, когда Владимир в прыжке что есть сил врезал растерянному братку прямиком в подбородок, отчего даже его голова наклонился вперёд, выгибая хребет. Ухо уловило хруст, треск и какое-то подобие сдавленного поросячьего визга. В памяти проносятся воспоминания о свиноферме, на которую Владимира возили ещё в школе в рамках экскурсии. Огромные здание вместо лужаек, загоны, точно тюремный цинк, корыта с подведёнными к ним трубами, огромные машины, перемалывающие обитателей, точно эскалатор в метро угодивших под полотно случайных бедолаг. И этот визг агонии. Натужный. Отчаянный.

Обездвиженное тело пошатнулось. Еле переставляя ноги браток с потерянным взглядом попытался удержать равновесие. Но равновесие его держать не хотело. Его туша, большая, но такая же слабая, как туши тех свиней, огромным поросячьим окороком плюхнулось на землю, хлюпнув напоследок подворотной грязью, где вперемешку были и помои, и еда, и собачье дерьмо.

— С Новым Годом, детишки, — Владимир выдохнул, медленно переводя взгляд на владельца чайной. — Что ж это они на вас так ополчились, хм?

Медленным шагом Макаров приблизился к владельцу заведения, с куда большим интересом разглядывая его и вовсе не скрывая этого, слегка щурясь от бьющего в лицо света засиявшего на дворовом фасаде здания окна.

Макаров ничуть не удивился такой реакции. Да и особенно теперь — мог ли вообще удивиться? Разве лишь тому, что он не при параде, а одет в костюм сказочного старика из русских сказок. Это показательно: если ты действительно, по-настоящему тот, кто ты есть, то никакая маска этого скрыть не сможет. И даже за ней твои поступки продолжат отсвечивать на окружающих ярким светом софитов, которых теперь Владимир старался что есть сил избегать. Слишком многое поставлено на кон. Слишком многие от него зависят. А этот свет рано или поздно ослепит не только окружающих, но и его самого.

И тогда станет слишком поздно.

— Бросьте, — прозвучало без излишнего смущения словами хозяина этой чайной, не от скромности, которой Макаров никогда не страдал, а просто — как обычная просьба. — Не мог остаться в стороне, когда это происходит здесь.

Москва. Этот город слишком много для него значил. Владимир уже давно переступил ту черту, когда чужие люди и чужие судьбы перестали таковыми быть. Всё сходилось в этой точке. В третьем Риме. А все дороги, как известно...

— Меня пока не за что благодарить. Там, внутри, сидят ещё двое, — заметил он, оборачиваясь в сторону переулка, в конце которого всё так же мелькали силуэты автомобилей и раздавались сигналы гудков. — Вряд ли они задержатся, если узнают, что случилось с их братьями по разуму. Но кто знает. А за заказ я уже заплатил одному из ваших помощников. Пусть эти деньги достанутся им в таком случае. Новогодние чудеса не каждый день случаются.

С этими словами Владимир повернулся спиной к магистру чайных церемоний и, засунув замерзающие руки в карман тулупа, умеренным шагом направился к выходу из этой подворотни: в таких местах ему было по-своему неуютно со времён посещения Кубы, где даже несмотря на британское покровительство с этим дела обстояли ещё хуже. Хотя, казалось бы, куда хуже?

— Когда войдём внутрь, дайте мне с ними поговорить, — предупредил Владимир. — У меня есть... Опыт общения с подобными отбросами общества.

Решив, что человек внял его предупреждению, Владимир ускорил шаг и, завернув за угол, направился прямиком ко входу в «Незримый покой». Толкнул дверь, вслушиваясь в звон колокольчиков над ней и, сбавив шаг, медленно приблизился к столику, за которым сидели, нервно оглядываясь по сторонам двое романтиков с большой дороги. Видать, уже успели потерять своих. Не рассчитывали, что переговоры так сильно затянутся? Зря, очень зря.

— Уважаемые, — Владимир говорил сдержанно, но без особого уважения в голосе. — Там вашим товарищам, с которыми вы сюда пришли, плохо сделалось. Сходите, проверьте, что ли.

Макаров наклонился над столом, упираясь в гладкую поверхность сильными руками, как бы специально демонстрируя раскрасневшиеся костяшки, а затем вкрадчивым шёпотом добавляет, пока те не опомнились:

— И только рискните вернуться сюда ещё раз, — Владимир переводит взгляд с одного на другого одними лишь глазами, не шевеля головой. — Домой пойдёте на полусогнутых. Вам всё ясно?

Не говоря ни слова, эти двое переглянулись и, поднявшись со своих мест, отстранённо покосились на Деда Мороза.

— Дедуль, ты попутал что ли? Ты с кем говоришь-то, в курсе, да я... — возмутился было один из них, но Макаров беспринципно цокнул, перебивая нагловатого говнюка.

— Если я пять раз пальцем тыкну до тебя, придурка, дойдёт? — взгляд исподлобья делался всё злее и злее. — Убирайтесь. Последнее предупреждение. И про дружков своих не забудьте. Иначе я их ближайшим бомжам скормлю.

Братки ещё раз переглянулись между собой, многозначительно покачав головами и вздохнув, после чего сняли со стульев свои куртки и, наспех надевая их, поспешили к выходу, тем не менее проходя совсем близко к Деду.

— Ты смотри, не заигрывайся, Дедуль, — угрожающе предупредил один, толкая дверь. — И не дай бог нам тебя встретить ещё раз. Я тебя запомнил.

— Смотри не перепутай, — насмешливо бросил вслед Макаров, повернув голову. — Нас сейчас таких по всей Москве несколько сотен ходит. Бывай, лошара.

Когда дверь за братками захлопнулась, Владимир облегчённо вздохнул. В ближайшие дни они сюда точно не сунутся, но перестраховаться не помешало бы.

— У вас тут как с охраной? — поинтересовался он, дождавшись, пока появится возможность поговорить с хозяином заведения. — Есть кому сторожить?

— Плохо, — с серьёзным лицом ответил Владимир и, поджав губу, внимательно обвёл заведение взглядом, пока слушал рассказ хозяина чайной — как оказалось, тот в прошлом тоже был военным. Скорее всего, под двумя войнами подразумевается русско-китайская и... Про какую заваруху идёт речь? Пока непонятно.

То, что эта чайная была ещё и домом — тоже плохо. Но об этом Макаров говорить вслух не стал, чтобы лишний раз не тревожить посетителей и старательных помощников хозяина этого заведения. Паника всегда мешает. А то, что эти остолопы вернуться — Владимир не сомневался. Им нужно сделать это хотя бы для того, чтобы поддержать свой статус в этом районе. Если другие предприниматели, которые сидят под ними, поймут, что отпор давать можно и нужно, их непонятная банда быстро утратит влияние и доход. И в таких случаях подтверждать свои права на территорию они приходят, будучи радикально настроенными. И непонятно, что хуже: пожар или похищение прямо из дома посреди ночи, после которого едва ли можно вообще вернуться.

— Да у вас за плечами, выходит, богатый опыт и история, — покивал Владимир, чтобы разрядить обстановку, для вида поглаживая свою поблёскивающую а свету бороду — в чём-то они были похожи. Тоже трибунал, тоже рухнувшая карьера и тоже вольное плаванье. — Подарки в мешке — для моей семьи. А жены и детей у меня никогда не было.

Владимир подмигнул владельцу «Незримого покоя», представляя, как долго тот будет ломать голову этим вечером над размерами семьи заглянувшего на чай Деда Мороза. Вот уж точно решит, мол, чудеса новогодние! Жаль только, что ему самому было совсем не до чудес. Владимир как никто чувствовал: предстоящий праздник — всего лишь передышка во время коротких перебежек из одного окопа другой. Но и даже там он не сможет почувствовать себя в безопасности. Да и никто не сможет. И особенно — его семья.

— Так что вот такие вот у нас пироги, — Владимир пожал плечами и, возложив руку на плечо этого человека, которого впереди явно ждало много хорошего и трудного, произнёс: — И что бы мы ни делали, расплачиваться за всё будут те, кого мы любим, — Макаров кашлянул в кулак. — Что бы это не значило. Будьте бдительны. Ради своей семьи. А теперь мне бы хотелось получить мой мешок. Время, увы, к нам беспощадно.

Макаров слегка сжал ладонь. Он уже давно слишком многое мог потерять. Гораздо больше, чем свою собственную жизнь. И чаще всего от этого его берегли не навыки, полученные в военной академии, не титанической опыт участие в военных действиях, не связи, а обыкновенная случайность. Везение.

— Загляну к вам на праздниках — убирая руку, с надеждой проговорил Владимир. — В первых числах работаете?