По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » События игры » Turn VI. Turmoil » 31.12.17. Желаем в новом вам году...


31.12.17. Желаем в новом вам году...

Сообщений 1 страница 20 из 45

1

1. Дата: 31.12.17
2. Время старта: 20.30
3. Время окончания: 23.30
4. Погода: Достаточно прохладно, слабый ветер, без осадков.
5. Персонажи: Урсула Димитриди, Манфред Рихтер
6. Место действия: Ливия, окрестности Ваддана, лагерь наёмников.
7. Игровая ситуация: Последний день в году навевает тоску о несбывшемся и мысли о том, что ты хотел сделать в этом году, но не успел. Урсула мучается вопросом, стоит ли напомнить своим родственникам о собственном существовании, а Манфред, не найдя на привычном месте свою новую ручную зверушку, решает поискать ее и становится свидетелем морального кризиса наемницы.
8. Текущая очередность: Урсула, Манфред

Созданный мной эпизод не влечет за собой серьезных сюжетных последствий. Мной гарантируется соответствие шаблону названия эпизода и полное заполнение шапки эпизода на момент завершения эпизода

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-01-27 20:40:02)

0

2

Телефон, лежащий на самом дне ее сумки, включался всего несколько раз в год. Обычно Урсула не испытывала потребности звонить кому-то, да и сама она едва ли могла кому-то понадобиться. Все же, кто более или менее близко знал гречанку, знал и то, что она прочитает отправленное сообщение не очень скоро, а потому не особо рассчитывали на такой способ связи. Именно поэтому, каждый раз нажимая на кнопку включения и слушая приветственную мелодию, Урсула на пару мгновений замирала, занося палец над клавишей перемотки сообщений, не ожидая никаких хороших новостей. Хорошее, к сожалению, происходит гораздо реже, чем всякое дерьмо, и всегда страшно было обнаружить среди прочих не особо важных новостей дату чьей-то смерти. Кого-то из тех, кто еще имел для Урсулы значение в этой жизни. Хотя бы какое-то.

Урсула сбросила сапоги и, опираясь о нагретую за день, а сейчас быстро остывающую броню, босыми ногами, быстро вскарабкалась на бронетранспортер, и устроилась сверху, прислонившись лопатками к башне и вытягивая гудящие ноги. Рихтер, в их последний приватный разговор (если его можно так назвать) пообещавший ей Ад и израиль в лице физических нагрузок, на этот раз оказался кристально честен. Нагрузками он ее действительно обеспечил, и иногда издевательски повышал планку, словно в попытках найти тот предел, за которым гречанка сломается. И, кажется, предел этот был совсем недалеко - ей порой с трудом удавалось удержаться от кашля на плацу, сглатывая слюну, отчетливо отдающую металлическим привкусом. Почему-то, показывать ему свою слабость совсем не хотелось. Словно от этого зависело что-то очень важное. Что-то позволяющее ей сохранить хотя бы остатки гордости перед гауптманом, и без того размазавшим ее тонким слоем.

Приветственная мелодия жизнерадостно пропиликала, оповещая о том, что трубка включилась и даже готова работать. Какой-нибудь супернавороченный телефон с плоским экраном и возможностью делать фотографии четкостью подобные профессиональным снимкам наверное сдох бы за все то время, пока пролежал выключенным и забытым (не говоря уже о том, что такие телефоны, в отличие от ее монстра не поддерживали спутниковую связь), но тяжелый как камень и тупой как похмельный мексиканец кнопочный уродец вежливо мигнул приветственным экраном и сразу же вывел на крошечный монитор уведомление о паре десятков сообщений. Женщина пролистала их, не особо вчитываясь в текст - несколько рекламных, парочка сообщений от банка, и куча отписок от Романовых, больше напоминающих сборник анекдотов о похождениях бравых русичей в мексиканских джунглях. Димитриди фыркнула, сдерживая рвущийся наружу смех. Все-таки, она тосковала по ним.
Кстати, это был выход - попробовать позвонить братьям сейчас, в канун Нового Года. Урсула не особо была уверена в том, какая у них сейчас разница во времени, но попробовать-то можно?

Попытке на пятой, гречанка раздраженно сбросила звонок и отбила поздравительное сообщение. Черт с ними. У дружелюбного экстраверта Лариона наверняка огромный список тех, кому надо непременно позвонить и выдать ворох поздравлений, три пошлых шутки и одно предложение потрахаться в ближайшем отпуске. Пусть развлекается.
Димитриди посмотрела в почти пустую телефонную книгу и тяжело вздохнула. С братьями и матерью она не связывалась уже очень давно, и не знала, стоит ли вообще им звонить. Во-первых, формально они теперь были по разные стороны пропасти - ЕС и БИ не были добрыми друзьями, совсем не были. Но даже если отбросить в сторону политику, которая волновала Урсулу не в самую последнюю очередь, вопрос о целесообразности звонка оставался открытым. Хотят ли ее там вообще услышать? Кто она такая для них? Непонятная и неприятна тетка, которая большую часть их жизни была где-то далеко, и только инициалы под банковским переводом напоминали о том, что она существует. А мама, в последнюю увольнительную проведенную Урсулой дома, старалась лишний раз не смотреть в ее сторону, словно не верящая в то, что эта коротко стриженная хмурая женщина является ее ребенком. Так стоит ли вообще напоминать о себе?
Как бы Маслина не хотела этого признавать, но семьи у нее давно не было. Одна видимость, за которую она цеплялась, не желая оставаться в тоскливом одиночестве.

Димитриди сжала телефон в руке и побилась затылком о броню БТР, издавая глухой гул. Почему-то ей казалось, что это гудят заблудившиеся в ее голове мысли.

Отредактировано Урсула Димитриди (2019-12-09 15:30:51)

+4

3

[indent] Манфред, как человек приземлённый, не раздумывал о далёкой семье и не менее далёкой родине, которую у него отняли политические махинации одного генерала и толпы толстозадых подонков в дорогих костюмах. Он вообще не любил вспоминать о том, что где-то там есть дом, где его, наверное, кто-то ждёт. Сказать по правде, этот дом если и существовал, то в чьём-то больном воображении. Об этом тоже думать не хотелось. У бывшего гауптмана были более серьёзные дела - он проверял посты, предварительно пронаблюдав за доставкой в лагерь необходимых припасов. Наёмники, прибывшие сюда для разовой акции, оказались втянуты в жестокий, долговременный конфликт, и поэтому всеми силами старались закрепиться как можно прочнее, чтобы не повторить судьбу глупых японцев. А значит, им требовались материалы, боеприпасы, инструменты - и вот уже в планах на самое ближайшее время добавить в список капитальных сооружений, смещающий в себя разве что жуткую ель из арматуры, несколько долговременных огневых точек. Просто потому, что они нужны, как нужно его солдатам занятие. Возможно, через неделю-другую, они зароются в здешнюю негостеприимную землю настолько хорошо, что даже сами сочтут лагерь достойно укрепленным. Возможно. И явно не сейчас.
[indent] Возле бронетранспортёров всё было, в общем, спокойно. Прохаживались автоматчики, рассекали ночную темень прожектора, размещенные так, чтобы освещать не ценную технику, а округу. Не так давно эту самую округу довольно плотно заминировали, использовав взрывчатку, любезно предоставленную местными обезьянами. Этого тоже было мало, разумеется - но поставка мин и прочих замечательных штуковин для убийства, как водится, задерживалась. На одном из бронетранспортёров, не особо удивившись, офицер заприметил знакомую фигуру. Маслина. Кому ещё придёт в голову. имея возможность для отдыха, ошиваться здесь, явно надеясь оказаться подальше от глаз порядком задолбавшего начальника? Впрочем, получала она за дело, как и было обещано. И получит ещё не раз и не два.
- Димитриди. Какого дьявола ты здесь делаешь?
[indent] Вроде бы, у неё близится важный праздник, каким греки и прочие русские считали Новый год. Исполняя свою часть договора с Бесом, Рихтер освободил "иванов" от обязанностей по охране лагеря, взвалив всё на немцев и даже принимая посильное участие в происходящем вместо того, чтобы просто сидеть в палатке и проклинать свою нелёгкую долю, местных папуасов и, до кучи, Боту с Чарльзом Британским. Просто за компанию. Он давненько не желал южноафриканскому бородачу ничего этакого, вроде аллергии на бананы, а британскому императору - традиционной импотенции и тяге к молодым ослицам. Это можно было наверстать. Но нет - стоит возле прохладного корпуса боевой машины и портит жизнь отдельно взятой гречанке. Впрочем, просто так стоять было неинтересно - почему бы не забраться на броню и не сесть рядом? Не погонит же. После случившегося не так давно в его палатке - точно не погонит. Недолго думая, немец исполнил своё намерение, устроившись в итоге рядом с гречанкой и тоже прислонившись спиной к башне. Сюда стоило установить хотя бы метатели дымовых гранат, как это было у русских в их войсках. Кажется, оно называлось "Tucha". Сидеть станет не так удобно, зато выживаемость повысится, а это главное. Стоит запросить несколько комплектов.

+5

4

Явление Манфреда Рихтера народу в лице отдельно взятой гречанки существенно подпортило последней и без того не самое радужное настроение. Никуда от него не спрячешься, черти его дери, хоть проси политического убежища у местных папуасов. Да и то, скорее всего, не поможет.
Димитриди смерила его тоскливым взглядом - сверху вниз (пожалуй, это был один из немногих случаев, когда она могла посмотреть на командира свысока), и открыла рот, чтобы выдать стандартную порцию отмазок на грани шуток от злобного гремлина, но не успела. Герр гауптман решил, что на земле ему недостаточно уютно, и вскарабкался на броню, окончательно лишая Урсулу всех надежд на возможность побыть наедине с собой и своими мыслями. Конечно, был еще вариант закурить, и изгнать этим надоедливого немца, не особо любящего запах табачного дыма, как священники изгоняют демонов воскуряя ладан, или что они там курили такого, что им демоны мерещились... Но что-то подсказывало Димитриди, что хрена с два это сработает. И если ганс решил в очередной раз поизводить ее, значит от своего не отступится. В принципе, его можно было понять - Димитриди была для него человеком новым и не до конца понятным, вот и лез ей под шкуру в попытках рассмотреть что там есть интересного. И плевать ему было, что интересного там было ровным счетом нихрена, с присущей, согласно стереотипам, всем немцам педантичностью, он препарировал пустоту, в попытке найти место, в которое можно потыкать булавкой и понаблюдать за судорогами. Забавный мужик, право.
Не настолько забавный, чтобы видеть его рожу постоянно, но выбора она сама себе не оставила.

Димитриди скосила взгляд на Манфреда, удобно устраивающегося рядом и тихо вздохнула. Бес с ним, пусть сидит. Дырку в броне не протрет небось. Женщина тоскливо уставилась в экран телефона, решив не обращать на командира особого внимания. Приперся - пусть теперь сидит. Но на задушевные разговоры пусть не особо рассчитывает. В конце концов...
- Вы освободили меня от сегодняшних патрулей, герр гауптман, - бесцветным голосом проговорила гречанка, все так же бездумно перелистывая свои три с половиной контакта. - В честь праздника. Помните?
Желание звонить семье, и без того призрачное как облачный замок, рассыпалось окончательно. Как тот самый замок, разметанный по небу семью ветрами. Если до этого гречанка просто не знала, что сказать тем, кто возьмет трубку там, на том конце сигнала, то теперь ко всему прочему добавлялось присутствие чужого, по сути, человека.
Едва ли, конечно, Манфред знал греческий, но все равно нервировал. Димитриди зажала клавишу выключения, глядя на то, как экран медленно гаснет. Хватит на сегодня. Романовых она поздравила, а братья с матерью как-нибудь обойдутся. Обходились же до сегодняшнего дня.

Последняя мысль явно отдала хинной горечью на языке. Урсула сунула телефон в карман и подобрала ноги к себе, обнимая их руками и устраивая подбородок на коленях.
Наверное, так будет проще. Она давно хотела оборвать последние нити, связывающие её с семьей, но теперь колебалась, занося над ними ножницы.
- У вас есть семья, герр гауптман? - Урсула наклонила голову к плечу.
Наверное, не стоило начинать этот разговор. Но Димитриди требовалось отвлечься хотя бы на что-то. Вот пусть и помогает, раз приперся и залез сюда, вместо того, чтобы заниматься своими делами.

+5

5

[indent] Похоже, он сорвал Урсуле какой-то разговор. Впрочем, какая разница? Она продолжает пакостно называть его "герр гауптман", он продолжает пакостно... пакостить. По мере сил. На стремительно остывающей броне было уже достаточно прохладно, поэтому Манфред, не горящий желанием лечить потом свою задницу у какого-нибудь дорогого кишкореза, решил ограничиться недолгим пребыванием здесь, заодно прихватив с собой эту несносную гречанку. Мало ей текущих болячек, так ещё и застудиться решила, стерва. Хотя, конечно, ничего подобного она не решила, просто забравшись подальше от него и поближе к звёздам.
[indent] Вопрос застал его врасплох. Семья? У него? Конечно же, есть, это его дражайшие головорезы, с которыми пройдено немало километров и прострелено немало голов. И Катарина, пожалуй. Да. Наверное, так оно и есть. И чего-то такого Маслина ждёт, чтобы ехидно приклеить на него ярлык стереотипного подонка-военного, забывшего обо всём, кроме матушки-войны. Хрен ей. В ухо. Чтобы голова не качалась.
- Если ты ждёшь трагической истории о вырезанной папуасами родне, вынужден тебя разочаровать. Я родом из самого обычного немецкого семейства, происхожу от мирных до зубовного скрежета людей.
[indent] Он сам толком не понимал, почему просто не послать любопытную бабу отжиматься просто из вредности. Зачем ей что-то рассказывать. Не то, чтобы эта тема была запретной, просто... ай, ладно. Кто на его месте будет любить рассказы об оставленных дома людях, которые так легко могут отвернуться от близкого человека, хоть и, глупо это скрывать, не лучшего представителя общества?
- Отец - сапожник, мать - официантка в пивном баре. Потом они разбежались, маменька нашла себе какого-то танкиста и заделала с его помощью младшую сестру, Катарину. Эта самая Катарина, даром что типичная гимназистка, умудрилась угодить в моё подразделение, а потом и вовсе выйти замуж за отпрыска одного бородатого диктатора из страны, где много диких обезьян и банановых пальм. Южнее этой задницы мира, значительно южнее. Не спрашивай, как я это благословил.
[indent] Воспоминания чередовались - с одной стороны, приятно было вспомнить, как бедолажная Рихтер-младшая вела себя на стрельбище, как её "совращал" старый поганец Воллен, как... да многое можно было вспомнить с улыбкой если не на лице, то хотя бы где-то в душе. С другой же стороны - "Валькирия", позор, провал, кровь, кровь, кровь на песке, кровь на сапёрной лопатке, которой он проломил чью-то голову, на одежде и ботинках, кровь повсюду и в просто немыслимых количествах. Что ж, они знали, на что шли. Возможно, как и он, жалеют сейчас о чём-то, но прошлого уже не вернуть. Всё, что остаётся когда-то грозным штурмовикам, а ныне наёмникам - копить на старость и стараться до неё дожить. Не у всех получится. Далеко не у всех.
- А теперь ты быстро слезаешь с холодной железяки и десять раз отжимаешься для разогрева.
[indent] Он и сам не собирался больше находиться здесь, не видя особого смысла в разглядывании звёздного неба. Подобная картина, для нормальных людей достаточно красивая, не вызывала на душе ровным счётом ничего такого, о чём стоило бы упоминать. Даже тоски. А раз так, то не стоит и таращиться наверх, равно как и по сторонам. Успеет ещё, наглядится. Столь же проворно, как забирался сюда, немец соскочил обратно на здешний скрипучий песок, мысленно пообещав себе, что раздобудет бетона и устроит хотя бы в районе стоянки техники приличный участок территории, который можно будет отправлять мести всевозможных проштрафившихся наёмниц греческого происхождения и поганого характера. А что? Ей полезно отвлечься от мыслей о том, что командир – сволочь, пусть в этом и есть доля правды.

Отредактировано Манфред Рихтер (2019-12-12 20:14:00)

+5

6

На самом деле, она сама не знала, чего ожидала. Возможно того, что командир просто пошлет ее нахер одним взглядом, не жалея откровенничать - в их случае это был бы самый логичный вариант, но Рихтер даже ответил. И если он думал шокировать ее новостью о том, что его младшую сестру взял в жены какой-то там пальмовый папуас, то... не шокировал. Возможно удивил, но и то не сильно. У нее в семье были свои предатели, и не один. Вообще, из всех Димитриди более или менее приличными людьми были мать и Ирида, которая просто не успела никого предать. А что отец, что Селена, выбравшие путь терроризма, что младшенькие, вообще поменявшие сторону, что она сама, избравшая путь зарабатывания денег, а не героического, пафосного, зато честного пути сдохнуть за свою страну... грязь.

А вот последующего за рассказом приказа она ожидала. Может не именно такого, и в какой-то другой формулировке, но... Ожидала. просто потому, что это был Рихтер, который не мог пройти мимо нее не придумав какую-нибудь гадость. Но в каком-то смысле это было к лучшему, наверное. По крайней мере, теперь, чаще всего доползая до спальника, гречанка просто вырубалась, без сил и снов. А видеть сны ей не очень хотелось, видят боги, ибо у Гекаты на нее всегда были большие планы и огромный список сюжетов, один другого краше. Так что к лучшему. Отличная попытка найти в происходящем что-то хорошее, верно, Урсула?
Женщина не стала ничего говорить, не видя в этом никакого смысла. Просто поднялась на ноги, спрыгивая с брони в прохладный уже песок, и приняла упор лежа, готовая выполнить приказ.
Ее никто не тянул за язык, когда она соглашалась на то, что теперь ее жизнь полностью принадлежит мерзкому гансу. По крайней мере до тех пор, пока действует ее нынешний контракт. Это тоже было одной из тех мыслей, которыми можно было себя утешить. В последнее время ей только это и оставалось - утешать себя мыслями и мечтами, в которых она развешивает кишки Манфреда Рихтера по всем окрестным пальмам.

Она успела отжаться пару раз, когда начальственный голос свыше приказал остановиться. Женщина замерла на середине движения, мысленно ругаясь сквозь зубы, и что это, мать его, за дрессировка? Он где тут собаку увидел, тварь?
Димитриди отчетливо скрипнула зубами, одним лишь усилием воли загоняя раздражение внутрь. Не стоило давать Манфреду в руки оружие против себя, потому что его явно забавляли ее попытки трепыхаться.
Она уже не в первый раз обещала себе не нарываться, успокоиться, сделать так, чтобы ее интересность для ганса потерялась. Чтобы он просто перестал обращать на нее внимание, а если и обращал его, то не больше чем на кого-то другого из своих людей. Не в первый раз обещала, но обязательно проваливалась, выдав себя выражением лица, брошенным сквозь зубы ругательством или секундной заминкой перед выполнением приказа, чем, наверняка, неимоверно радовала этого дальнего родственника Гюнтера Гебеля. В то же время, откровенным садистом Рихтер не был, он не наслаждался тем, что делал. Что-что, а это Димитриди выкупала на раз, просто потому, что он был бы не первым таким мудаком за время ее военной карьеры. Очень многие мужчины считали, что раз баба поперлась воевать, то должна знать свое место, чаще всего не вполне приглядное. Но... Рихтер просто выполнял скучную, рутинную работу, вроде натаскивания смертников в лагере японских летчиков. Натаскивал ее повиноваться своим приказам. И выражение лица у него при этом было такое, что хотелось как следует заехать кулаком по зубам, чтобы увидеть хоть какую-то эмоцию.
И это, пожалуй, бесило больше всего.
Приказ встать она выполнила так же - молча, отряхивая ладони о форменные брюки, вытягиваясь по стойке «смирно» и прикусывая свой длинный язык, чтобы не ляпнуть ничего такого, за что ей придумают очередную кару небесную.

+5

7

[indent] Гречанка имела полное право думать про своего командира целую кучу гадостей, при этом в чём-то она даже была права. Например, он действительно не получал удовольствия от того, что портил ей жизнь, на самом деле натаскивая на выполнение даже самых идиотских приказов без лишних вопросов. Иногда секундное колебание может стоить слишком дорого, поэтому от самой идеи таких колебаний нужно беспощадно избавляться. Впрочем, не превращая солдат в совсем уж бездумных марионеток, роль одной из которых пыталась сейчас играть Урсула. Пыталась, надо заметить, совершенно напрасно, лишь побуждая Манфреда действовать более решительно. И непредсказуемо - чтобы вредная баба не успевала привыкнуть к его стилю дрессировки и выработать какое-никакое противодействие.
[indent] Он спокойно дождался, пока женщина примет упор лёжа и начнёт выполнять упражнение, после чего резко произнёс простое и немудрёное:
- Стоп.
[indent] После чего выждал некоторое время, давая Урсуле возможность мысленно обложить его матом, расстрелять из дерьмомёта и переехать останки асфальтоукладчиком. Пусть помечтает, если ей от этого легче, но если честно - сама напросилась и сама вызвалась нести эту ношу. Никто за длинный язык её не тянул, никто не принуждал распускать руки. Хотя дралась она неплохо. Ещё бы бегала так же хорошо, цены б ей не было.
- Подъем. Смирно.
[indent] Гречанка дисциплинированно повиновалась. Хорошая девочка, даже нет особого повода отравлять ей жизнь своим присутствием дальше, но... это было бы предсказуемо, а предсказуемость в их случае попросту неприемлема. Получить проблемы на свою голову можно просто так, из-за одного факта своего наличия в поле зрения офицера. Британцы примерно так тренируют свою морскую пехоту, только там роль дрессировщиков исполняет, всё-таки, сержант, а не офицер. Что ж, за неимением в поле зрения сержанта...
- Кругом. В десантный отсек бронетранспортёра бегом марш.
[indent] Он ничуть не изменял тона, когда отдавал команды - всё так же не скрывал скуки и даже не пытался чеканить каждое слово или, тем паче, орать. Воспитание Урсулы было чем-то уже почти семейным, будничным, не требующим невероятного ора и вращения глазами. Хотя Манфред, безусловно, умел орать, умел и пучить глаза так, что они как будто пытались выпрыгнуть из орбит. Хорошо действовало на неподготовленных, плохо - на Димитриди. У неё он явно не первый такой. И не факт, что последний.
[indent] Не будь часовые привычными ко всему, они непременно бы озадачились всей этой вознёй вокруг БТР-80, который явно того не стоил. Бронетранспортёр никто не запирал наглухо, закономерно полагая, что противник сюда если и проберётся, то вряд ли посчитает хорошей идеей кататься по лагерю на здоровенной шумной машине, когда здесь полно солдат с "Панцерфаустами". Зачем немец вообще всё это затеял? По большому счёту, от простого желания поговорить по-настоящему наедине, заодно проверив Урсулу на наличие боязни замкнутых пространств. А что, а вдруг? Она же в принципе очень-очень странная, если с такими "убитыми" лёгкими смолит, как паровоз времён индустриальной революции.
[indent] Внутри, понятное дело, было темно, хоть глаз выколи. Это, пожалуй, к лучшему, гречанке можно безнаказанно кривляться, что какой-нибудь мартышке, без риска получить за это очередную взбучку. Ну а Манфред, как ни странно, не особо хотел её видеть, когда в очередной раз полезет в душу. Просто потому, что иначе вместо разговора у них опять будет сеанс физической культуры прямо здесь, в замкнутом пространстве, где легко удариться башкой обо что-нибудь там.
- Итак. Fräulein Димитриди, извольте поведать командиру причины исключительно зловредного своего поведения. А именно использования в речи излишнего официоза, попыток играть в тупую исполнительницу и прочих придурей, мало подходящих хорошему, инициативному солдату. Отговорки не принимаются.
[indent] Он всё ещё был скучным, гадким гансом, даже внутри российского бронетранспортёра, устройство которого находил бесконечно непривычным. Даже тет-а-тет с женщиной, с которой, если вдуматься, мог вытворять вообще всё, что могло прийти в голову. Пока что из головы ещё не вышло желание вправить ей мозги. И, похоже, выйдет ой, как нескоро.

+5

8

Внутри - чертовски темно. Урсула осторожно освобождает место для своего командира, влезающего следом, и замирает, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не вписаться башкой в какую-нибудь торчащую хреновину. Одно хорошо - в темноте совершенно не надо контролировать выражение своего лица и можно демонстративно закатить глаза, мысленно показывая Рихтеру какие-нибудь неприличные жесты. Ну вот какого дьявола его принесло сейчас? Как будто она ему чем-то мешала. Сам же позволил сегодня не особо напрягаться и вообще заняться своими делами, в честь праздника. Урсула собиралась позвонить братьям а потом, наверное, перебрать вещи в своей сумке, определяя что можно с чистой совестью отправить на помойку, дабы не мозолило глаза в новом году. Одна из тех традиций. от которых она еще не была готова отказаться. Наверное, надо было свалить на территорию русских - пусть она никого там и не знала, но обычно эти ребята были достаточно душевными, чтобы не выдать ее присутствия среди своих.
Но чего уж теперь?.. Оставалось только дождаться. когда Манфред, все-таки, спустится и расскажет, за каким хреном ему понадобилось тащить ее в недра бронетранспортера, и чего ему не говорилось снаружи.

Выслушав суть претензий, гречанка едва сдержала возмущенное фырканье. Такой нелепой причины недовольства она от начальства еще не выслушивала. Его, - на минутку, - не устраивало, что она выполняет приказы! А чего он ждал, собственно? Что он позволит себе и дальше вести себя так, словно они тут на пикник приехали? Он ее командир, а она подчиненная. И если его что-то не устраивает, пусть расторгает их контракт. Вот тогда-то она, будучи гражданской, и выскажет ему все, что о нем думает. Не раньше.
- Что вы подразумеваете под отсутствием инициативности, герр гауптман? - Урсула широко и погано улыбнулась, пользуясь тем, что ее сейчас не видно. - При всем моем уважении, трудно проявлять инициативу когда почти все свое время проводишь за тренировками и за рулем. Я выполняю все ваши приказы, и не понимаю сути вашего недовольства. Мне казалось, что хороший солдат должен подчиняться тому, кто выше по званию. Герр гауптман.

Конечно же она понимала причину его недовольства. Но и менять ничего не собиралась. Во-первых, Рихтер пока не заслужил того, чтобы она хоть как-то старалась ради него. А во-вторых, она тоже имела право на месть за свое унижение. А он постарался, чтобы залезть к ней под кожу. Вот пусть теперь расхлебывает собственное дерьмо. Нет, на боевом выходе она не собирается вести себя как полено, но у них тут сейчас не боевой выход. В лагере можно было позволить себе поведение болванчика. Эта маска позволяла спрятать все настоящее, и хорошенечко обдумать ситуацию, в которую она вляпалась.
Да и вообще... Рихтер просто был достаточно странным хреном, и Урсула опасалась его, не пытаясь прощупать границы допустимого. Пока не пытаясь. Она присматривалась к нему и к его бойцам, затихарившись и уйдя в глухую оборону. И он идиот, если не понимает этого. Или наоборот слишком умный, и теперь пытается заставить ее снять маску и показать настоящее лицо. Хрен ему. Полные карманы.

Отредактировано Урсула Димитриди (2019-12-30 19:41:42)

+5

9

[indent] Стоять посреди здоровенной металлической коробки на колёсах - такая себе идея. Отыскать посадочное место удалось без особого труда, он всё-таки здесь бывал, бывал не раз, изучая вверенную технику просто потому, что не любил "белых пятен" рядом с собой. И Урсулу сюда притащил, кстати, ровно по этой же причине. А она дурачится. Ну не стервозина ли?
[indent] Не слишком удобные сиденья, у немцев лучше. Но выбирать не приходилось, да и потом - он не в VIP-ложе театра... или как оно там у них называется. Хотя, безусловно, смотрит сейчас трагикомедию в исполнении одной-единственной артистки. Не слишком талантливой. Но Димитриди, мать её, была личностью, была одним из его солдат. Придётся найти к ней подход, даже если ради этого её гнилую драную душонку придётся вывернуть наизнанку, вытряхнуть оттуда дерьмо пополам с опилками и сшить всё это грубой ниткой в пристойного гомункула. Иначе может подвести, не себя так кого-нибудь ещё. Даже не со зла, а просто из-за неподходящего настроя.
- Урсула. Я, кажется, сказал, что отговорки не принимаются, а ты мне тут целое ведро отборных их же самых на голову высыпать пытаешься.
[indent] Офицер едва заметно морщится и вздыхает. Он устал. Устал от идиотизма происходящего, от внезапно свалившейся им на плечи полномасштабной войны, от необходимости разгребать за местными их авгиевы конюшни. Да и потом - Ливия в принципе его тяготила. Как и любая часть Ближнего, будь он неладен, Востока. Слишком многое они здесь оставили. Слишком многое.
- Знаешь, один очень толковый офицер наёмников однажды сказал, что первым шагом в управлении людьми будет понимание, чем же каждый из них отличается от остальных. И что заставляет его "включиться". А ещё, в отдельных случаях, нужно понять разум солдат, их предысторию. Понять, почему они принимают те или иные решения.
[indent] Он цитировал по памяти одну давно прочитанную книгу. Книгу про войну всё в той же Африке, разве что южнее, значительно южнее. В принципе, слова сказанные о событиях там, отлично подходили и здесь. И вообще где угодно. Проблема, однако, была не в словах, безусловно, талантливого человека. А в их применении к одной отдельно взятой мерзкой бабе, которая была сейчас на расстоянии вытянутой руки и наверняка корчила страшные рожи, просто из вредности.
- Короче говоря, я не понимаю тебя. Совершенно. Я не знаю, как ты действуешь, не представляю, в какой момент ты можешь "сломаться" и загубить себя или моих людей. Не вижу стройной системы в твоём поведении. И, можешь порадоваться, это меня раздражает. Чрезвычайно.
[indent] Ей, понятное дело, наплевать на его проблемы, она индивидуалистка и законченная засранка, именно этим, пожалуй, от дисциплинированных немцев и отличается. Тем не менее, гречанка - толковый солдат, которого нельзя не использовать в своих планах. Но не как неизвестную переменную же!
- В общем, так. Мне нужно знать, что именно заставляет тебя вести себя подобно протестующему подростку. И как это прекратить. Пока что остановимся на таком раскладе - и будь добра, прекращай увиливать и ссылаться на приказы, дисциплинированность и всё прочее. Там, в здании штаба этих макак, ты была совсем другой.
[indent] Психолог из Манфреда такой себе, он в значительной степени прямолинеен и ожидает той же прямолинейности от остальных. Здесь, в конце концов, война, а не бундестаг какой-нибудь, чтобы играть в интриги, недосказанность и прочие ужимки. Конечно, обстановка подобралась не слишком расслабляющая, да и о доверии пока говорить рано, но... в сущности, у него не было особого выбора. А раз так, то выбора не будет и у гречанки. Не сейчас, так потом - но додавит её офицер, он слишком упрям, чтобы отступаться.

+5

10

Урсула сцедила смешок, уже не особо пытаясь прятаться. Он хочет честного разговора? Наивно, пожалуй. Многие пытались вскрыть ее голову и попытаться понять, что эта ненормальная баба думает, и почему действует так, а не иначе, но ни у кого это так и не получилось. был только один человек, который мог с точностью до выражение глаз предугадать ее эмоцию на какую-либо ситуацию, зачастую сам те ситуации и провоцируя. Просто так, чтобы в очередной раз показать ей, что он держит ее поводок в своей руке.
Проблема Рихтера была в том, что он поставил себя на одну ступень с тем человеком, но вел себя совершенно не так. Слишком прямолинейный, немец раздражал наемницу хотя бы тем, что не пытается играть. И она растеряна сейчас - не зная, на самом деле он такой, или ведет более тонкую игру, пытаясь запутать ее еще больше.
Нет, конечно же нет. Не выглядел он человеком способным на такую тонкую игру.
Хотя, кто выглядел? Те психи, у которых на лице написано, что они психи - или прикидываются, или окончательно утратили связь с реальностью. А Рихтер твердо стоял на ногах. Даже слишком твердо. и рассчитывать на то, что она успела узнать его за эти дни - попросту глупо. Взять хотя бы тот унизительный, в сущности, осмотр в его палатке. Чего он хотел этим добиться? Показать ей ее место? Проверить, насколько далеко она зайдет в послушании при выполнении его команд? Достаточно далеко. Разве что не стоит просить ее зарезаться, этого она делать не будет.

- Вам не стоит беспокоиться об этом, герр гауптман, - Урсула мотнула головой, хотя и понимала, что он сейчас не видит. - Меня достаточно сложно сломать.
Многие пытались, и хрен им во все рыло. И у тебя, ганс противный, тоже не получится.
- И я не вижу в своем поведении ничего противоречащего нынешней ситуации. Я новичок здесь, среди ваших бойцов, и вполне естественно, что я пытаюсь вести себя как можно тише. К тому же, давайте будем честны, в штабе я не являлась вашим солдатом, и могла вести себя так, как мне вздумается. Сейчас же нас связывают совершенно иные отношения, и я стараюсь соответствовать букве устава.

Урсула осторожно переместилась в пространстве, устраиваясь на корточках в узком пространстве. Ноги и спина окончательно затекли из-за попыток хоть сколько-то удобно устроиться внутри боевой машины.
- К тому же, помимо контракта я связана нашим устным договором, герр гауптман. А я всегда держу свое слово. И если я поставила себя в положение личного оружия, я буду вести себя соответственно. Я не буду саботировать ваших приказов, и постараюсь сделать все от меня зависящее для того, чтобы операции в которых я участвую оканчивались успешно и с минимумом потерь. Но странно требовать того, чтобы я при этом улыбалась. Со всем моим уважением.
Позволила, все-таки, раздражению проникнуть в голос. Но это ничего. Она больше раздражена тем, что он вообще затеял этот разговор. Какого черта ему еще надо? Он получил в свой отряд не самую хреновую боевую единицу, способную при желании устроить врагам много веселых моментов. Пускай не рассчитывает на то, что она еще и отсосет с причмоком.

Отредактировано Урсула Димитриди (2019-12-30 21:45:47)

+5

11

- Das sind die Katzen, die vorne lecken und hinten kratzen - в голосе Манфреда было отчётливо слышно раздражение вместе с некоторым ехидством. - У тебя не самая плохая репутация, хоть и немало "белых пятен", как у этого отморозка Лемана. Тем не менее, я позволю себе не поверить на слово в ситуации, когда на карту поставлена судьба моего отряда. Именно по причине "белых пятен".
[indent] Немцу было, понятно, чихать на её "со всем моим уважением", да ещё произнесённое таким тоном. Он не рассматривал гречанку как своё оружие, отдавая предпочтение изученному "от и до" автоматическому детищу немецкой промышленности. Да и вообще - сложно верить чьему-то слову, пройдя через "Валькирию". Даже если интуиция подсказывает, что Урсула, для разнообразия, не пытается сейчас валять дурака, а говорит вполне искренне. Обидно ей? Разумеется. Никто не просил руки распускать, ни тогда у палатки - ни, тем паче, внутри. Вот и пусть терпит, ведь офицер, в сущности, относится к пополнению, будь оно неладно, вполне лояльно.
- Ein faules Ei verdirbt den Brei. - а вот это уже было задумчиво, как будто даже с некоторой ленцой. - Будем надеяться, что это не про тебя. И что ты действительно не сломаешься и не предашь. Что-то в глубине моей души говорит мне, что этой вот драной кошке, которая пытается забиться в угол и оттуда рычать, можно верить. Ладно, садись рядом, нечего проявлять неприхотливость там, где это не нужно.
[indent] То, что она не уселась до этого хотя бы напротив - странно, но в пределах допустимого. Не слишком удобно, да и прохладно к тому же. А её не так давно сгоняли с холодной брони и заставляли отжиматься, хоть по большей части и из вредности. Ну так и она могла из вредности делать то, что делала. Этот официоз, эта демонстративная отстранённость. Странная женщина. Ладно, хоть дисциплинированно уселась рядом, не пытаясь пререкаться. Не всё ещё потеряно?
- Нам с тобой не детей крестить. Это понимаю я, это понимаешь ты. И вряд ли мы когда-нибудь станем близкими друзьями. Но, по-хорошему прошу, прекращай этот дурацкий официоз. Ещё раз услышу "герр гауптман" - устрою какую-нибудь пакость. Будешь изображать заводного солдатика - твоя жизнь разнообразится строевой. Ты хотела быть наравне со всеми, так вот и будь наравне со всеми. Может быть, тогда мы поладим.
[indent] Пока что отношение Урсулы вызывало лишь отторжение, плавное переходящее в желание отстранить её от боевой работы на недельку-другую. Уже не столько из-за недоверия, а чтобы приструнить. Если эту бабу вообще можно приструнить. Маловероятно. Впрочем, Манфред непременно попытается, он слишком упрям, чтобы отступаться. Не выйдет договориться миром, придётся аккуратно надламывать её в нужных местах. Не получится аккуратно - что ж, грубые методы никто не отменял, лишь бы толк вышел. Жалеть гречанку в этом случае уже не будет ни малейшего желания, ведь к тому времени она капитально выбесит командира, который, вообще-то, всего лишь пытается понять, с кем имеет дело. Да, такими варварскими методами в том числе. А почему нет, собственно? Они не на курорте!

+5

12

Честно говоря, Урсула уселась где-то в углу, а не на сидении вовсе не в нелепом приступе мазохизма. И даже не потому, что знала о том, что Манфред сядет там, и свинтила подальше от начальства, как заповедовал один из главных армейских постулатов. Стыдно было признаться, но Димитриди с трудом представляла себе как этот бронетранспортер выглядит изнутри - ей еще не доводилось общаться с техникой русских, так что она просто нашла первое попавшееся свободное место и обосновалась там, даже не пытаясь искать, где в этом чуде вражьей техники находится посадочное место. Споткнулась бы обо что-то, навернулась, с развеселым матом, повеселила бы Рихтера. Оно ей надо? Но в ответ на прямую просьбу (подразумевается приказ), занять место рядом, Урсула подчинилась, недовольно дернув плечами. Передвигаться на голос было все-таки проще, чем в полной несознанке. А Рихтер... Пусть думает что хочет, ей в целом все равно, какие у немца мысли на ее счет. Пусть считает паскудной сукой показывающей поганый характер там, где это совсем не надо.

- Вот именно, - женщина оскалилась. - Нам не детей не крестить и в обнимку не ходить. Так объясни мне, что тебя, мать твою официантку, не устраивает, Рихтер?
Нет, она решительно отказывалась понимать, чего эта мерзкая немецкая рожа от нее добивается. Урсула сознательно выставила между ними эту границу, осознавая, что все их попытки нормально общаться заканчиваются мордобоем. Попытавшись поставить себя на один уровень с ним, она начинала воспринимать его как одного из своих, а это была большая ошибка. Потому что своим Манфред Рихтер для нее не был. И он это отлично показал своей «шуткой» с первой версией контракта. Он решил, что может поиграть в ее хозяина? Пусть теперь жрет полной ложкой. Главное чтобы не обляпался.

Это можно было считать местью с ее стороны. Мелкой, противной, почти ни на что не влияющей местью. Все-таки, характер у Димитриди и в самом деле был поганый - немногие могли общаться с ней дольше получаса и не почувствовать желания пару раз дать ей в морду. Профессиональная деформация. Мало кто из по-настоящему хороших диверсантов обладал легким нравом. Даже братья Романовы, которые с первого взгляда казались вполне себе душками и компанейскими ребятами, при более близком знакомстве открывали те еще паскудные рожи. У Ларика было препоганейшее чувство юмора, и если бы он выполнял ее последнее задание, то одним самоходным сортиром обезьяны бы не отделались, ибо он бы еще и взорвался в самый подходящий момент, забрызгивая окружающих кровью и дерьмом, а Ярик мог и мертвого довести своей привычкой лезть под кожу даже тогда, когда его об этом не просили. Вот и Урсула, при всем ее внешнем пофигизме, вполне заслуживала звания «стерва года».

- Давай начистоту, Манфред. Ты пытался меня поиметь, и у тебя это почти удалось. О каком доверии речь может идти сейчас? Чего ты от меня хочешь? Чтобы я считала тебя своим добрым отцом-командиром? Ты ясно дал мне понять, где мое место. И я на него встала. А теперь ты вы***ваешься, говоря, что тебя это не устраивает. Я тебе что, бл*дь, провидица, чтобы угадывать, что у тебя в башке? Так я не из Болгарии, а из Греции. И со зрением у меня пока все в порядке.

+4

13

[indent] Свершилось, она соизволила перестать валять дурака и перешла, наконец, прямо к насущному-наболевшему. Не то, чтобы ей от этого меньше хотелось дать коленом под зад, чтобы не изображала здесь пресловутую драную кошку, но всё равно - прогресс налицо! Манфред, разумеется, не то что улыбаться - даже уголками гул вяло не дёрнул в честь маленькой победы здравого смысла над греческой зловредностью. Да и зачем бы? Темно здесь, хоть глаз выколи, его физиономию без хорошей аппаратуры или луча фонаря в морду всё одно не разглядеть. То же касалось и Урсулы, но на неё и смотреть не хотелось, достаточно было осознания того, что она теперь на расстоянии вытянутой руки.
- Урсула, ты прелесть. Сама себя поимела, а я ещё тебе виноват. Ну кто тебя за язык тянул тогда, в палатке? Получила бы ты нормальные документы и нормальное отношение, хотя бы из-за моего нежелания доводить толкового новобранца до самострела или чего похуже. Стоила эта попытка второй раз меня отделать того? Нет. Вот и успокойся, никто об тебя ноги вытирать не будет, если сама не напросишься.
[indent] Манфред мог, как ни странно, совершенно беззлобно ворчать, даже когда собеседница явно давала понять, что выцарапала бы ему глаза и вставила туда свечи, будь на то её воля. Причём свечи, скорее всего, ректальные. Просто из вредности. Что ж, её право. Глупо было отрицать всю диковатость произошедшего недавно, глупо же было не пытаться это исправить хоть немного. Просто потому, что поведение гречанки временами раздражало, а раздражение могло привести к ошибкам. Так, как медитировать и отбрасывать эмоции немец не умел, проще было что-то сделать с первопричиной. Мешок на голову подходил очень плохо, пуля в печень - тоже.
- Давай придём уже, наконец, к какому-нибудь варианту взаимоотношений, который устроит нас обоих. Со скрипом, с перекосами, но - устроит.
[indent] Это было чем-то вроде перемирия, по крайней мере на время всей этой военной операции в негостеприимных здешних краях. Точнее - предложением такового перемирия, которое Урсула запросто может отвергнуть, вновь перейдя к своим идиотским попыткам изображать солдафона. В принципе, ей же и хуже в этом случае, но усугублять и без того явный конфликт не хотелось. Признаться, Манфред как-то привык к порядку во вверенном ему подразделении. Никто ни с кем всерьёз не конфликтует, никто не клюёт мозг офицеру в его лице, все готовы хоть сейчас пойти стрелять в местное население, не интересуясь его принадлежностью к стороне конфликта. Благодать, в общем. И эту благодать старательно портила кто? Разумеется, Урсула. Впрочем, наверное, это не её вина. Точнее, не только её вина. Сам себе проблем нажил на пустом месте, так ещё и ей подкинул столько, что до сих пор расхлебать не может.
[indent] Десантное отделение бронетранспортёра не очень-то походило на конференц-зал, где принято договариваться о чём-то. С другой стороны, сюда точно не вломится псих с взрывпакетом, как было недавно в этом дурацком городишке. Да и потом, какие проблемы - такое и место для их решения. Жаль, что нет с собой хотя бы той же самой водки, чтобы разговор пошёл легче. Очень жаль. Но не топать же за ней.

+4

14

- Давай еще скажи мне, что не ты поспособствовал моему увольнению из «УайтФайер», - вяло огрызается наемница, понимая, что победа опять останется за мерзким гансом.
Каким-то непонятным образом, этому уроду раз за разом удавалось ставить ее если не в неудобную позу, то на место так точно. Нельзя сказать, что это плохое качество для командира - будь он хоть самую чуточку слабее, они бы явно не сработались. Обладательница крайне поганого характера, Урсула очень плохо поддавалась ломке. Ее можно было согнуть, но в таком случае распрямлялась она резко и в самый неподходящий момент. И чтобы удержать ее в нужном положении требовалась немалая сила.
- За идиотку-то меня не держи.
У нее, в конце-концов, было время подумать. И сопоставить некоторые факты. Ну не могли ее вышвырнуть так быстро, всего через несколько суток после провала операции, даже не разобравшись в произошедшем досконально. Значит кто-то поспособствовал тому, чтобы ее бывшее командование пришло именно к такому решению. И кто же это мог быть?

Если подумать, то Урсула даже не была обижена. По крайней мере теперь, разложив все случившееся по полочкам в своей голове. «Паленые» все равно свалили бы из Ливии, как только запахло жареным, и охранять бы ей какую-нибудь высокопоставленную рожу в другой стране, изображая из себя каменномордого бодигарда. С «Легионом», по крайней мере, было не скучно, да и на войне Урсула чувствовала себя действительно живой. Настоящей. Ей тяжело давались относительно мирные контракты. Конечно, можно было попроситься куда-нибудь, где по живым людям принято стрелять не спрашивая, - например гонять контрабандистов в Мексике, или стрелять узкоглазых на границе с Китаем, но... Зачем далеко ходить, когда война уже тут? Но все равно, поступок, совершенный Рихтером, был не самым честным. В жизни вообще мало чего честного, если разобраться. Но это не значило, что подобное стоило спускать в унитаз и забывать об этом.

- Так что давай не будем разбираться, кто кого поимел, и в какой позе, ладно?
Урсула усмехается горько, понимая, что этот разговор не приведет ни к чему. После драки кулаками не машут, а после подписания контракта не пытаются его оспорить и разобраться, что привело к его подписанию.
- Впрочем, за это ты уже выхватил, - добавляет она ехидно.
У них же тут честный разговор, разве не так?
- Ты хочешь, чтобы я отбросила в сторону официоз? Договорились. Тогда прекращай лезть мне под кожу каждый раз, когда я попадаю в поле твоего зрения, ладно?

Она, конечно, понимает, почему он так поступает. Те самые белые пятна в ее истории, которые вымараны из всех документов. Вымараны потому, что знать о происходящем тогда не стоило никому, кроме разве что тех, кто проплачивал веселье. Но такие пробелы в личных делах были почти у каждого наемника - их ведь не жалко. Их не представят к награде за мужество, потому что они не служат какой-то определенной стране. Им не положены ни звания, ни фанфары. Только грязь и дерьмо, которое они разгребают вместо тех, кто должен остаться чистеньким перед своим правительством. И стоит ли в таком случае удивляться, что большая часть их поступков остается за завесой тайны? О самом Рихтере, например, Урсула тоже ничего не знает. До рокового августа семнадцатого они не встречались ни в одной из горячих точек мира, а потом ей было не до новостей по телевизору и в мировой сети. В госпитале она предпочитала пялиться в стену или безбожно загонять себя тренировками, какие можно себе позволить имея в своем распоряжении наполовину разбитое тело и койкоместо (медсестрам порой приходилось угрожать ей снотворным, чтобы она прекратила убивать себя дальше), а не чтение новостей и просмотр федеральных каналов. Надо бы, кстати, переступить через свои принципы и поинтересоваться, под чьим командованием ей повезло находиться на этот раз. Этим и займется, как только Рихтеру надоест в очередной раз пытаться залезть к ней в голову и душу. Если этот чертов телефон еще подключается к интернету, конечно. Или...
- Тебя интересуют белые пятна в моей биографии? - спрашивает она поднимая голову и глядя туда. где предположительно находится его лицо. - Задавай вопросы. Но помни о том, что я буду задавать их в ответ. Как тебе такой расклад?

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-01-13 17:46:45)

+4

15

[indent] Умная баба. Хоть и стервозная, как дикая лошадь, не желающая становиться ездовой. Манфреду плевать на её взбрыки, он слишком уж целеустремлённый прагматичный подонок для того, чтобы считаться с мнением человека, добровольно загнавшего себя в кабалу. Во всяком случае, сейчас и в отношении собственного морального облика в том числе. А ещё немец тоже не лезет за словом в карман.
- Давай, ещё скажи мне, что ты сильно этим опечалена. Телохранитель из тебя, прямо скажем, хреновый, да и конторка не из лучших. Они продали тебя, как негритянку из племени Тумба-Юмба продавали соотечественники пару-тройку сотен лет назад. За почти ту же самую пригоршню блестяшек.
[indent] Это не было ехидством, попыткой позлорадствовать - простой констатацией факта. Да, Манфред хотел себе этого человека. Да, получил, пусть и не самым честным образом. И что тут такого? Война идёт, не до сантиментов. И всё же, не будучи законченным негодяем и идиотом, он пытался сделать жизнь нового приобретения хотя бы немного, но лучше. Даже приплачивал иной раз из своего кармана! Да и время вот сейчас тратит на попытки достучаться, что-то сгладить, исправить, улучшить. А она в ответ кусается, пусть и довольно вяло. Ну не сучка ли? Причём мелкая.
- Ты ещё предложи вообще забыть, что у меня в отряде есть такая Урсула Димитриди, о которой известно только то, что она гречанка, хорошо стреляет и стервозного характера.
[indent] Манфред тихо вздохнул, с лёгким свистом выгоняя из лёгких чуть застоявшийся воздух. Пожалуй, стоит в следующий раз сперва проветрить транспорт, потом уже соваться внутрь. И что вот толку рассказывать ей о доверии, когда никому не доверяешь, кроме своих людей и пары-тройки достаточно случайных знакомых? Что толку требовать открыть душу, когда сам для неё - одно большое "белое пятно"? Конечно, если Урсула смотрела по телевизору не только фильмы ужасов (неизменно сопереживая главному злодею), то ей здесь немного проще. В конце концов, история Шестой, пусть и не до конца правдивая, просочилась в прессу. Ну ладно, "не до конца правдивая" это преуменьшение, про них там, в основном, враки всяческие и поклёп вкупе с попытками сгладить ситуацию и сделать вид, что всё в порядке и было под контролем с самого начала. Но это уже лучше, чем ничего, разве не так?
[indent] Предложение, прозвучавшее только что, немца устраивало по всем параметрам. Настолько, что он, доселе просто вяло сидящий и пытающийся разглядывать пол, резко выпрямил спину и сложил руки на колени. На свои, разумеется. Вопросы в обмен на вопросы, честность в обмен на честность. Прекрасный расклад, ведь он-то, по сути, ничего не теряет, даже если вытрясет здесь всю свою нехитрую биографию.
- Хороший расклад. Конечно, на трезвую голову это не так интересно, но уж извини, шнапс в палатке. Да и вообще, не до него сейчас.
[indent] Лёгкая ирония наглядно показывала, что офицер заметно приободрился. Он даже, кажется, перестал воспринимать сидящую рядом женщину как возможный источник проблем, сосредоточившись на перспективах, которые сейчас были куда как актуальнее. Итак, с чего бы начать? Количество любовников и начало карьеры его, понятное дело, не интересует. Как и подноготная нанимателей. Нет, стоит озаботиться другим, куда более фундаментальным. Вместе с тем - простым и примитивным, как рогатка, при помощи которой местные аборигены умудряются гранаты далеко забрасывать.
- Ладно, самое очевидное. Есть на твоём счету что-то такое, за что тебя можно поставить к стенке вот прямо сейчас? Я не про нарушение неписаных законов войны, на которые обычно всем плевать. И не про случайные жертвы.
[indent] Будь у него возможность, он бы спросил о другом. О мотивации. О том, как сделать из тупого исполнителя хорошего, верного бойца. Но - формулировка вопроса была бы такой, что гречанка запросто и просто могла послать командира на три русские буквы и оказаться в своём праве. Ведь это вновь попытка влезть ей в душу. Чего Урсула, понятно, не любит. И на что Манфреду, понятно же, наплевать.

+4

16

Кажется, они все-таки нашли способ, позволяющий им хотя бы как-то сносно общаться. Урсула в принципе не любила все эти блядские игры в «да и нет не говорите, черный с белым не носите», предпочитая честный и простой диалог. Да и странно было бы, будь оно как-то по-другому, все же десяток лет среди войны и крови ни для кого не могли пройти даром. Это вовсе не значило, что она собирается откровенничать с ним вплоть до исповеди, но и плести словесные кружева из вранья и недомолвок не собирается. Честный вопрос, честный ответ, значит? Договорились, командир.
- Естественно, - фыркает она с лающим смешком.
Как будто хоть кого-то из наемников нельзя поставить к стенке за то, что он сделал за свою жизнь? Это просто смешно. Все они, так или иначе, преступники. Если не для своей «стороны» конфликта, то для противоположной уж точно. Урсула даже загадывать не хотела, сколько за ее тупую голову заплатили бы британцы, если бы у них была возможность поймать эту зловредную тварь. И если бы они сумели доказать хотя бы половину ее «преступлений» против своих граждан. За все эти годы Урсула явно заработала себе на десяток расстрелов и пару пожизненных. Да и стояла она уже у стенки. Ничего интересного. Больно, страшно и пить хочется.

- Работорговля сойдет? - шипит она, чувствуя, как пересыхает в горле, - Или, быть может, поставки оружия террористам? Контроль наркотрафика? Заказные убийства?
Вряд ли было что-то такое, в чем Урсула не запачкала своих рук. Она и сама понимает, что в Аду ее ждет самый большой и уютный котел, с видом на трон Люцифера. Но, скорее всего, нет. Потому что самый настоящий Ад тут, на земле. И другого, который напугает ее еще больше, просто не существует.
- Контора, в которой я работала сразу после того, как уволилась из войск Греции, была тем еще сборищем ублюдков. И нет такого дерьма, которое мне не приходилось делать. Разочарован?
Даже если и так, ей откровенно наплевать. Они и сами-то не лучше, учитывая что она успела увидеть за последние дни.

Урсула облизывает пересохшие губы. Вскрывать свою душу на живую - неприятно. Она тянется к пристегнутой к поясу фляжке, делая несколько глотков теплой, до отвращения, воды, и протягивает ее командиру, вслепую находя его руку.
- Вода, - уточняет она. - Извини, спиртного при себе не ношу. А то сопьюсь к е*аной матери.
На самом деле - сопьется. Слишком много всякого дерьма на душе, и пускай его не смыть ни водкой, ни мылом, как пел какой-то русский, она не перестанет пытаться. Никогда.

- Моя очередь. Почему ты, герр гауптман, сейчас в этой заднице, а не служишь своей стране, как и положено честному немцу?
Наверное, это не совсем честный вопрос. Наверное, стоило разбить его на несколько, медленно подбираясь к самой главной цели. Но Урсула не хочет ходить вокруг и около. Они тут не вальсируют, чтобы вести светскую беседу с двойным и тройным дном. И даже если он сейчас пошлет ее к чертовой матери - пусть будет так. По крайней мере, она точно будет знать, что ему есть что скрывать. Что не такой уж он и чистенький, каким пытается казаться.
Боги, как будто она и так об этом не догадывалась. наемниками не становятся просто так. Кого-то, может быть, привлекают немалые для человека военного деньги, но это лишь часть всех, кто продает свою задницу за чужие жизни. И Рихтер был не похож на того, кто купился на пайку и домик у Тихого океана в перспективе.

+4

17

[indent] Ай да Урсула, ай да Маслинушка! Торговля людьми, торговля оружием, убийства, наркотики. Не то, чтобы Манфред считал её простой воякой без пары-тройки грешков за душой, но такой список впечатлял. Это даже поинтереснее его попытки государственного переворота и целой пачки преступлений против нонкомбатантов. Мужчина выдавил из себя нервный смешок, представив стервозную гречанку с плёткой и пулемётом, погоняющей людские потоки в сторону мрачных чёрных грузовиков и безжалостно расстреливающей отстающих. Фарс, конечно. Но лучше уж думать о ней так, чем разбираться досконально. Да и не нужны ему эти подробности, право же. Главное, что она способна заниматься самыми мерзкими вещами, на которые не каждый из его солдат пойдёт без прямого приказа. Да и с прямым приказом... не факт.
- Скорее, озадачен. Я-то думал, ты просто вредная сука, которую потрепала жизнь, а тут всё гораздо интереснее. Впрочем, не мне тебя судить, зато теперь можно не раздумывать над тем, есть ли у тебя какие-то внутренние "стопора".
[indent] Ей, видимо, было очень тяжко об этом вспоминать. Или тяжко открывать душу мудаку, который, по сути, тоже участвовал в торговле людьми, причём напрямую затронув собственно Урсулу. Однако, свою часть сделки гречанка выполнила, в правдивости её слов сомневаться не приходилось. Теперь его черёд? Ах да. Вода. Хотя лучше бы это было спиртное. Манфред мягко отклоняет руку, по инерции мотнув головой и даже не задумавшись, что это его движение вряд ли будет верно истолковано. Осознание приходит быстро, заставив проговорить отказ вслух.
- Спасибо, не нужно. В отличие от спиртного.
[indent] Он уже знает, о чём будет спрашивать Урсула. Нетрудно догадаться, что европейскую армию целыми подразделениями просто так не бросают. Тем более - хорошо сработавшимися отрядами, явно успевшими вместе пройти через многое. Пожалуй, на эту больную мозоль наступить без шнапса будет очень уж тяжко. Была у него припрятана бутылка, как у любого приличного головореза. Настоящий австрийский шнапс, крепкий и с сильным фруктовым ароматом. Лекарство от одиночества, от неприятных воспоминаний, от всего на свете. Почему бы и не использовать его сейчас по прямому назначению? Правда, он остался в палатке, а они-то в бронетранспортёре. И у офицера, вроде бы, посты не проверены. Хотя... к чёрту, это ведь он больше от скуки и порядка ради, там все и без него прекрасно обойдутся. И никто на них сегодня не нападёт, это будет форменным самоубийством.
[indent] Вопрос, разумеется, прозвучал, хоть и немного иначе. Только о нем, не обо всех здешних головорезах, хоть их родство по несчастью было очевидным. Что же, он сам на это согласился, придётся отвечать. Отвечать правдиво, развёрнуто, чтобы не было больше вопросов. Отвечать, стараясь заглушить тупую боль где-то в груди. Выбросить из головы горечь поражения и тяжесть потерь. Нет уж, тут точно без шнапса никак. Мужчина резко поднялся с места, треснувшись головой и выругавшись. Нужно было найти выход отсюда, причём как можно скорее. Не такая уж сложная задача. Вроде бы.
- Потому, что я хреновый немец. Предлагаю продолжить монолог на тему моей хреновости в известной тебе палатке, уже без мордобоя, а с применением ударных доз сорокаградусного пойла. И пока мы туда идём, будь добра, посмотри вокруг и сформируй в голове понимание, что речь пойдёт не обо мне. А обо всех нас, о каждом солдате Шестой бронетанковой, оказавшемся здесь.
[indent] Выход нашелся почти наугад, голова немного кружилась после соударения с потолком, заставляя быть осторожнее. Впрочем, ему не привыкать как биться о всякие железки, так и выбираться из здоровенных металлических коробок с ловкостью шимпанзе и грацией гориллы. Сейчас тяжёлого снаряжения при нём не было, что несколько сократило время десантирования на свежий воздух. Прямо здесь, в нескольких шагах, стояли патрульные в количестве двух угрюмых немецких физиономий, которые явно несколько расслабились, узрев командира живым и здоровым. Солдаты, как ни крути, хорошо относились к бывшему гауптману, а тот всеми силами старался сделать для них хоть что-то, чтобы облегчить ставшую вмиг непростой жизнь. В том числе и с его подачи эта жизнь стала именно такой, а пять десятков карьер профессиональных военных пошли под откос. Хотя нет. Гораздо больше.
[indent] По пути в палатку он молчал, двигаясь с приличной скоростью и явно торопясь побыстрее покончить с этим вопросом, явно не просто неприятным, но и весьма болезненным. В палатке было светло, тепло и сухо, как и всегда. Всё тот же стол, складные стулья, ящики с полезным содержимым и койка чуть в стороне. Найти здесь заветную бутылку не составило большого труда, немец действовал со сноровкой бывалого мародёра, легко отделяя нужное от ненужного. Нужным он счёл собственно бутылку, пару металлических стаканов довольно потёртого вида, да сухой паёк, чтобы не остаться без закуски. Всё это было немедленно расставлено на столе, разложены два стула, а вход в помещение зашнурован изнутри просто на всякий случай. Вдруг кому-нибудь потребуется прервать их маленькую пьянку по очень дурному поводу?
- Итак... я так понимаю, про заговор Штерна его закономерный исход ты не знаешь ничего. Жил-был на свете человек, звали его Конрад. Был он не самым дурным офицером, довольно быстро продвигался по службе и в итоге обзавёлся собственной дивизией, Шестой бронетанковой. Дивизия была достаточно эффективной, танки давили и разносили британцев, штурмовая пехота, набранная из разных подразделений и постепенно ставшая одним хорошим целым, отгоняла от танков всяческую пакость и захватывала такие места, в какие господа танкисты не могли проехать на своих здоровенных штуковинах.
[indent] Примерно в этот момент пришло осознание, что нужно, наконец, выпить. Пробка была сорвана одним быстрым движением, а стаканы наполнялись с методичной точностью автомата. Манфред явно был слишком погружён в свои мысли, действуя больше по привычке нежели осознанно. Коробку пайка он вскрывал таким же образом, без раздумий, без них же небрежно расставил баночки и разложил пластиковые столовые приборы, даже не глядя, чем именно собрался потчевать единственную гостью. Закончив с приготовлениями, офицер уселся-таки на табурет, продолжая рассказ с каким-то странным выражением лица. Немного мечтательным, будто бы переживая хорошее заново и стараясь не думать о плохом.
- Казалось бы, что может пойти не так? Однако, под генеральской фуражкой располагалась непутёвая голова человека, готового пойти на всё ради того, что он считает правильным. Штерну удалось убедить офицеров Шестой в необходимости военного переворота. Он хотел зачистить бундестаг, перестреляв этих мерзких тыловых крыс, отправляющих сотни солдат на убой каждый день. Говорил красивые и правильные слова о мире и благополучии. О поддержке и успехе.
[indent] Мужчина залпом опрокинул первый стакан без предупреждения, даже не ощутив аромата и лишь немного поморщившись. Заедать не стал, явно увлекшись повествованием, где-то в глубине души радуясь возможности выговориться. Даже не глядя на Урсулу и будто забыв о ней. Мыслями он был сейчас очень, очень далеко.
- Мы поверили ему. Вступили в сговор с британцами, ещё кое-какой генералитет обещал оказать содействие. Провели блестящий обманный манёвр, главной целью которого была маскировка для первого решительного шага операции с красивым названием "Валькирия". Пока весь мир думал, что Шестая утюжит танками войска Корнелии, мы без боя заняли британские позиции. Вот только в отчётах упоминались потери, достаточно ощутимые потери. В основном - новобранцы, офицеры контрразведки и прочие, кто был сочтён неблагонадёжным. Можешь считать меня дважды ублюдком, но "расстрельные списки" составляли двое. Один из них - перед тобой.
[indent] Нужно было выпить ещё, даже не ради заглушения отсутствующей боли, а просто... просто потому, что надо. Манфред ограничился тем, что просто наполнил стаканы, вскрыв попутно пару ближайших к нему баночек с пищей. Какой-то паштет и овощная закуска. Неплохо. Разумеется, это поставляли русские, поэтому содержимое казалось немного непривычным. В смысле - когда-то казалось, сейчас он уже привык и даже распробовал. Конечно, в плане разнообразия так себе, но в общем и целом - отличная штука.
- В общем, мы перестреляли и порубили собственных товарищей ради мечты, которой не суждено было сбыться. То ли наш дорогой генерал просчитался, то ли какая-то тварь доложила, но всех офицеров выше меня благополучно арестовали, большую часть расстреляв или сгноив за решёткой. Меня спасло то, что Германии всё ещё была нужна Шестая, а Шестой нужен был офицер, которого будут слушать. Что спасло Воллена - понятия не имею, но он успел побывать в лапах контрразведки, а я вот - нет. Потом была служба нашей дорогой Германии с клеймом мерзавцев и ненавидящими взглядами новобранцев, порушенные карьеры тех, кого мы вели за собой... и вот мы здесь, если опускать технические аспекты. В заднице, как ты выражаешься. Причём в совершеннейшей.
[indent] Рассказчик из него такой себе, да и тема была не из приятных. Но как уж смог, так и поведал о своих злоключениях, разве что не так подробно, как собирался изначально. Некоторые вещи лучше оставить при себе, да и не нужны они простой, в сущности, наёмнице, даже будь она четырежды головотяпкой и злодейкой почище него самого, скромного государственного изменника. Теперь точно нужно было выпить. Хотя бы в память о тех, кто шёл к мечте, но остался лежать на негостеприимном песке этой проклятой Африки. Второй стакан пошёл уже легче, но требовал обстоятельной закуски...

+4

18

Явно тяжелый для них обоих разговор. Но ведь Рихтер сам захотел его начать, сам приперся сегодня к ней с нелепыми обвинениями. Сам решил, что ему это за каким-то чертом надо.
И если сейчас ему требуется какой-то допинг, чтобы продолжать этот разговор - черт с ним. В конце концов, нутро бронетранспортера и в самом деле не лучшее место для задушевных бесед. Урсула выбирается следом за командиром, ориентируясь на свет звезд в люке, спрыгивает с брони одним хищным прыжком, приземляясь, уже привычно, на полусогнутых. Наверное, времени обуться ей не дадут - да ей и не надо, в лагере по-военному чисто, а учитывая, что это лагерь немцев, тут даже на брошенный случайно окурок не наступишь. Урсула подхватила оставленные снаружи ботинки и бодрым шагом порысила за командиром, явно находящимся на взводе, пусть и не показывающим это ни единым жестом. Но Урсула-то знала цену такому спокойствию.

Они вскрывают друг другу душу наживо, без анестезии, прямо по старым, едва зажившим шрамам. Больно ли им? По закону жанра - не долно быть. Гребаные вояки, у которых вместо сердца - металлическая пустая болванка, вместо совести - приказ командира, а вместо души - зияющая зарубцевавшаяся давно рана дырой по центру грудной клетки. Но на самом деле - все это гнилой пи*деж. Они такие же люди, пускай и посильнее прочих. И точно так же ломаются под тяжелым сапогом войны и собственных неверных решений. Знала ли Урсула о том, что ждет ее, когда протягивала руку японскому полукровке, нашедшему ее в яме, куда стащили трупы? Едва ли. Знал ли Рихтер на что шел, когда поддерживал планы того человека, решившего, что государственный переворот это то, что необходимо его стране? Тоже вряд ли.
Урсула выпивает первую порцию алкоголя залпом, чувствуя, как жидкость проваливается в полупустой, - ужин она успела благополучно переварить, - желудок, согревая. Утыкается лицом в свою ладонь, пытаясь пригасить резкий приступ тошноты - она не пила уже давно, с того памятного дня в номере гостиницы, который сняла именно для того, чтобы уйти в полнейшую несознанку после событий в Абу-Даби. С того самого дня, как Романовы, со свойственной им грацией носорогов и деликатностью гадюк вытаскивали ее из алкогольной ямы. Наверное, не стоило начинать и сейчас, но слова Рихтера, гулким звоном отдающиеся в висках, давили на ее плечи, вбивая в землю. Не столько сами слова, сколько выражение его глаз. Не то чтоб она считала своего командира бездушным ублюдком, - хотя и это было, - но все-таки, наблюдать чужую тихую ярость, глухую и беззубую, а оттого совершенно бессильную, было неприятно. Да и кому, черт побери, такое было бы приятно? И она понимала, что за эту исповедь он вскроет ее наизнанку, без ножа, заставив рассказать что-то не менее болезненное. А ковыряться в себе без стакана гречанка не была готова. Совершенно не была. Даже сухие фразы с перечислением ее «подвигов» во время работы на «Ландскнехтов» не дались ей даром, а сколько еще таких же болевых можно найти, хорошенечко покопавшись. Сколько еще воспаленных нервных узлов в ее душе? Бесчисленное множество. Урсула - сама по себе огромный гнойник из чужих тайн и собственного бессилия.

Удивил ли ее рассказ Манфреда? Нет, конечно же нет. Вся эта история с самого начала откровенно пахла дерьмом, и ничего удивительного в том, что его самого и его людей сделали козлами отпущения после всего произошедшего. Козлы отпущения нужны всегда, и куда проще сделать их из тех, кто увяз в помойной яме по самые уши. Интересно, когда все это произошло? Такие новости не могли не просочиться в сми и она должна бы знать. Хотя бы отголоски. Но ничего подобного нет, и наемнице остается лишь хмыкнуть про себя, понимая, как сильно события в мире отошли для нее на второй план после ее последнего попадания в госпиталь. Насколько же ей было плевать на всех, что она пропустила подобные новости? Ответ прост - настолько же, насколько ей тогда было наплевать на саму жизнь. Она и сейчас-то живет по инерции, упрямо толкая вперед свое тело, словно живую броню с полудохлой душой внутри, способной реагировать только на тычки палкой со стороны. Тычки палкой от одного вполне конкретного человека. И вот он сидит сейчас перед ней, предатель и преданный, военный преступник и такой же ублюдок как она. И что тут скажешь? Нет никаких слов, которые должны бы сейчас прозвучать. Ему не нужно ни сочувствие, ни комментарии. Ему просто нужно было вскрыть это дерьмо в душе, не давая ему отравить себя еще больше. Сколько их тут, таких же раненных и теперь гниющих изнутри? Известно сколько. Вся шестая бронетанковая и другие примкнувшие к ней изгои.
Урсула делает глоток из заново наполненного стакана, глядя на Манфреда совершенно пустым взглядом человека, которому все равно.
- Твоя очередь спрашивать, - пожимает она плечами, отворачиваясь.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-01-14 09:37:36)

+4

19

[indent] Манфред не считал себя козлом отпущения, закономерно предоставив эту роль тем, кто на свободу так и не вышел. Эмме, Хильде. Самому, мать его через прогиб, пафосному генералу. Это забавно, но из всего генералитета, который в это влез, судя по всему, пострадал лишь инициатор "Валькирии", её идейный вдохновитель. Хотя Седьмой тоже досталось, иначе не было бы здесь этих бестолковых япошек, за которыми вскорости придётся прогуляться, устроив по пути маленький ад в отдельно взятом регионе. Но это потом, сейчас его куда сильнее поглощает... кхм... поглощение содержимого небольшой баночки с непонятными надписями и вполне пригодным содержимым. Стаканы невелики, выпитого явно не хватит даже для того, чтобы слегка помутить рассудок, да и на душе всё ещё погано. Нужно пить ещё, без тостов и церемоний, самому себе напоминая дурного алкоголика, дорвавшегося до какого-то дерьмового пойла после томительных суток воздержания. Только пойло было не дерьмовым, да и компания мало подошла бы опустившемуся на дно жизни бедолаге. Урсула, как ни крути, симпатичная баба, даже сейчас способная скорее украсить своим присутствием застолье, чем испортить его угрюмым внешним видом. Третий стакан, молча, залпом. Слегка встряхнув головой, Манфред пытается понять, какой вопрос задавать теперь. И явно не справляется с лихорадочным перебором множества вариантов, решив подключить к делу собеседницу.
- Послушай, Урсула... меня мало волнует, где ты там кого продавала и с кем. Это всё прошлое, через которое нужно переступить и идти дальше.
[indent] Забавно слышать такое от человека, который через своё прошлое не перешагнёт, похоже, никогда. Немец сознательно загонял себя в рамки долга и искупления, не имея возможности забыть, как подвёл солдат, пошедших за ним. Ведь для какого-нибудь абстрактного рядового Ганса Шмидта именно он, Манфред Рихтер, был воплощением несбыточной "Валькирии". Никак не генерал Штерн, столь же далёкий для простого стрелка, как и пресловутые валькирии на небесах.
- Поэтому просто выдай то, что считаешь нужным, а потом перейдём к другим вопросам, если не возражаешь. Не о прошлом, а о будущем.
[indent] Его потянуло на философию, что недвусмысленно свидетельствовало о убойном действии спиртного на человека в состоянии стресса. А Рихтер, хоть внешне и выглядел статуей имени себя, в этом самом состоянии пребывал частенько, стряхивая одурь лишь в кризисных ситуациях и вот сейчас, под действием шнапса. Не слишком убойной дозы, надо заметить, хоть и на голодный желудок. Впрочем, чего-то такого ему, видимо, и не хватало для примирения с окружающим миром хотя бы на время.
- Ты, конечно, можешь в свой черёд спрашивать всё, что сочтёшь нужным, начиная от моей подноготной и заканчивая планами на обозримое будущее. И да, расслабься ты уже. Не нужно сидеть тут с таким видом, будто я из тебя душу вытягиваю щипцами, упираясь в живот ногой.
[indent] Будто у него вид так уж и лучше. Обычно угрюмый, немец оставался верен себе и сейчас, разве что на словах пытаясь как-то разрядить обстановку, ослабить натянутые повсюду невидимые струны. Четвёртый стакан? Нет, пожалуй, не сейчас. Ему стоит сделать небольшой перерыв, вспомнив, что всё это - ради беседы, а не просто чтобы пить спиртное и угрюмо таращиться друг на друга. Наверное, даже немного пройтись по палатке, ощутив внезапный приступ активности, которую нужно было куда-то девать. Пусть и выглядело это со стороны довольно-таки странно.

+4

20

Она вскарабкивается на стул с ногами, обнимая себя свободной рукой и устраивая подбородок на коленях, - словно закрываясь от всего мира, сворачиваясь в уютный и незаметный клубок. Это уже не «не трогай меня, хуже будет, ублюдок», но и раскрыться до конца она пока не готова. Выпитого вполне хватает, чтобы по телу растеклось приятное, после прохладного воздуха наружности, тепло.
- Опять нарушаешь правила, Рихтер, - ворчит она, скорее по-привычке. - А если я ничего не хочу рассказывать?
И в самом деле - ничего. Что она ему расскажет? О гражданской войне, в которой часть ее семьи проявила себя первостатейнейшими предателями родины? «Не расстраивайся, Рихтер, ты не один такой ублюдок», так? Или о том, как тяжело ломать башкой дубовые двери, за которыми абстрактное прощение за то, чего ты, лично, никогда не совершал? О том, как тяжело осознавать, что ты никому не нужный кусок говна, которому только что и остается - продавать свой ствол и свою задницу тем, кто готов за них заплатить? Ну так он все это знает. Сам такой же.

Он говорит о том, что нужно перешагнуть через свое прошлое и идти дальше. Хорошенький совет, особенно от того, кто и сам-то ему последовать, судя по всему, не может. Урсула усмехается и гадкая змеиная улыбка перекашивает ее лицо, делая его похожим на какую-то особенно мерзкую туземную маску. Легко говорить «забудь». Нашелся бы еще достаточно крепкий металлический лом, которым бы ей треснули по затылку, чтобы этот совет сработал. Да только такие подарки судьбы не про ее честь. Будет жить, мучиться и помнить.
Урсула выпивает залпом третью порцию, тянется, наконец-то, к расставленной на столе закуске. В ее планы не входит нажраться раньше, чем этот немецкий черт. У него и без того преимущество, хотя бы в весовой категории (а у нее, наверняка, в стаже и интенсивности, но это не то, чем следовало бы гордиться).
Поганое настроение никуда не девается но теперь оно, по крайней мере, не застит глаза непроницаемой черной пеленой. Женщина выпрямляется, подложив одну ногу под себя, и нащупывает ступней опору пола. Скукожилась тут, как маленькая девочка в темном чулане. Нехрен.

- И у тебя я, если честно, спрашивать больше ничего не хочу, - усмехается она, провожая глазами его метания по палатке. - Самое главное я уже узнала, а с остальным разберемся по ходу. Ты прав. Толку в нашем прошлом. Ты предатель, я преступник. Отличная компания.
Но какая разница, если они оба сейчас тут, и заняты одним и тем же делом. И она сейчас вовсе не совместное пьянство подразумевает, а то, что ждет их завтра после пробуждения. Не похмелье. И послезавтра. И еще один черт знает сколько времени, пока последний проклятый сепаратист не поперхнется свинцом. А потом найдут себе другую войну, потому что оба уже никогда не смогут остановиться. Она вот попыталась, и что хорошего из этого вышло? Ровным счетом ничего. Еще один хорошенький пендель от жизни, чтоб не мечтала и помнила свое место.
- А будущее, - женщина грустно усмехнулась. - А будущее у нас, герр гауптман, теперь определено. Впрочем, если у тебя есть какие-то конкретные пожелания, можешь их озвучить.
В конце концов, она до сих пор не особо понимает, на кой бы черт она понадобилась ему настолько сильно, чтобы ради этого требовалось выкупать ее у прошлого начальства. пусть даже, как он выразился, «за горсть блестяшек».

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-01-15 10:43:19)

+4


Вы здесь » Code Geass » События игры » Turn VI. Turmoil » 31.12.17. Желаем в новом вам году...