По любым вопросам обращаться

к Vladimir Makarov

(Telegram, Discord: punshpwnz)

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP Для размещения ваших баннеров в шапке форума напишите администрации.

Code Geass

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Code Geass » События игры » 03.01.18. Моя Эвридика


03.01.18. Моя Эвридика

Сообщений 1 страница 8 из 8

1

1. Дата: 03.01.2018
2. Время старта: 04:30
3. Время окончания: 06:00
4. Погода: Температура воздуха: 7°С
Давление: 751 мм. рт. ст.
Влажность: 64%
Ветер: западный, 10 м/с
5. Персонажи: Урсула Димитриди, Офелия Доминик [NPC]
6. Место действия: ЕС, Ливия, окрестности Ваддана, лагерь наёмников.
7. Игровая ситуация: Последние недели выдались для Урсулы не самыми простыми, и нет ничего удивительного, что прошлое, которое она старательно прячет в своей голове за семью замками, находит лазейку, чтобы прийти во снах. Не оборачивайся, Орфей.
8. Текущая очередность: Урсула, Нана

Созданный мной эпизод не влечет за собой серьезных сюжетных последствий. Мной гарантируется соответствие шаблону названия эпизода и полное заполнение шапки эпизода на момент завершения эпизода

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-04-21 12:23:33)

+2

2

Сколько стихов, не тебе посвящённых,
Рвал я в кровавые клочья руками,
Ждал знаков судьбы верою освящённых
Блуждая во тьме преисподней веками.

[status]ты остаёшься в снежном аду[/status][icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/692893679681142816/704253189238554654/a_frozen_moon_by_nanfe_d5m0h2a-fullview.jpg[/icon]
Сухая трава рассыпается в пальцах прахом, мелкими чешуйками царапая жесткие подушечки и оставаясь на них едва заметной пылью. Урсула подносит руку к лицу, вдыхая пряный и терпкий полынный запах, закрывая глаза и опуская голову. Отросшие пряди волос падают на лицо, щекоча щеки пушистыми кончиками, словно перья. Женщина раздраженно отбрасывает волосы назад, распахивая ресницы. Душный греческий полдень пахнет солью и нагретыми солнцем древними камнями. Эта земля помнит богов, ходящих среди людей, и людей, что стали богами. Эта земля помнит войны и шаги миллионов людей. Если задумываться об этом, то чувствуешь себя крохотной песчинкой, попавшей в прилив, сносимой волной туда, в темноту и глубину пучины, вместе с сероватыми хлопьями оседающей пены. Димитриди помнит свою родину такой, и почти не помнит ее. Воспоминания о Греции подернулись пылью, заметены в самый дальний угол памяти. Занесены в реестр «никогда не открывать», и заклеены сверху липкой лентой, оставляющей на пальцах клейкие следы с запахом крови.

Она проводит ладонью по шероховатой поверхности обвалившейся каменной колонны, гнилым зубом торчащей среди высокой травы и белых камней, и опускается на ее теплую поверхность, вытягивая вперед босые исцарапанные ноги. Выдыхает, запрокидывая голову назад, глядя в бездонный купол прозрачно-синего, акварельного неба. В груди разворачивается стянутая в тугую пружину спираль, позволяя дышать, позволяя расправить за спиной невидимые крылья, давно ощипанные и переломанные, отзывающиеся болью на каждое движение, но все еще живые. Просто забытые. Просто под запретом. Странно вернуться сюда. Странно снова чувствовать этот сонный покой, не вспоминая о том, что вокруг все заполнено смертью. Урсула стаскивает с себя куртку, проводя пальцами по изуродованному ожогом плечу, болезненно улыбаясь. Нет, война ее не отпустит. Даже тут. Особенно тут. Находясь в месте, которое всегда казалось ей самым безопасным в этом мире, - развалины храма на акрополе, где по ночам слышна поступь мертвецов, - куда она сбегала еще будучи ребенком, когда становилось особенно невыносимо, она все равно помнит о том, что ее руки пахнут оружейной смазкой и чужой болью. Женщина сползает на землю, опираясь в обломок спиной и подтягивая к себе ноги, обхватывая их руками и устраивая острый подбородок на коленях.

Не оборачивается на чужие шаги, разрывающие плотную тушину, - даже насекомые не стрекочут, создавая свой извечный хор. Урсула и так знает, кого там увидит. Просто знает. Чувствует спиной, как чувствует тяжелый терпкий запах духов, когда-то подаренных. Она так редко пользовалась ими. Не удивительно, конечно, но чертовски обидно. Ей шел этот запах. Как и безразмерные рубашки в шотландскую клетку, собранные в небрежную прическу волосы и звенящие браслеты на тонких запястьях. Но им этого никогда не доставалось слишком много. Не тот случай, да и жизнь, в общем-то, не та. Украденная у них обеих. И взамен только долг, долг и пустые мечты, нашептываемые на ухо перед сном.

- Тут спокойно, правда? - Урсула срывает травинку и мнет ее в пальцах, оставляя на подушечках зеленоватые пятна сока, - Даже не верится.
И совершенно не хочется уходить.

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-06-01 15:36:26)

+8

3

Да по этим камням больших дорог,
Да по этим хранящим тепло углам
Всё тянутся нити наших строк...

- Нет, - тихий шепот уже давно не бередит сердце. Не должен, ведь Урсула похоронила ее даже раньше, чем матери Офелии сообщили, что в землю придется опускать пустой гроб. Все та же поступь, тот же аромат, но совсем другое чувство - отрешенности... безразличия?..

Где теперь твоя "любовь"?

- Здесь... пусто без тебя, - на выдохе. То, что прежде отзывалось мурашками по коже, теперь звучит бессмысленным в своей очевидности фактом. Взмах смуглой руки и тихий перезвон браслетов указывает, как по той дороге, что выбрала Урсула, остались ее следы... и теперь они заполняются кровью. Бурые пятна медленно расползаются, заливая обратный путь и искажая мир вокруг себя. Но сухая трава - наливается жизнью и золотом.

Так что ты даришь этому миру, Димитриди, - смерть или жизнь?

Голос Офелии, кажется, звучит внутри головы. Звучит одновременно упреком и нежной лаской, тревогой и отвращением, заботой и надменностью. Или это только ее собственное восприятие искажает слова призрака?

Разве может быть, чтобы даже в посмертии ее Офелия разлюбила своего Орфея?..

Смуглые ладони ложатся на плечи, гладят кожу, очерчивают линию ворота... белоснежного платья, укрывшего тело Урсулы от шеи до пят. В этой пугающей чистоте нет ни той крови, что принесла с собой Димитриди, ни той боли, что преследует ее по жизни. Незапятнана, непорочна... безгрешна?..

- Не лги хотя бы самой себе, - шепчет голос Офелии, и ее руки обнимают Урсулу со спины, оставляя на саване алую кровь. Но там, где смуглая кожа касается светлой, отпечатывается чернота обмана, грязи, безумия.

- Не лги здесь... любимая.
[nick]Офелия[/nick][status]любовь моя[/status][icon]https://i.imgur.com/mF3bFDd.jpg[/icon][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+5

4

[status]ты остаёшься в снежном аду[/status][icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/692893679681142816/704253189238554654/a_frozen_moon_by_nanfe_d5m0h2a-fullview.jpg[/icon]Тонкие пальцы, что когда-то рисовали на ее лбу знаки бесконечности, - словно метку их личной, сплавленной солнцем вечности, - холодные, словно выточенные из льда, но Урсуле совсем не страшно, не больно и не противно сжимать их своими, жесткими и испещренными мелкими брызгами шрамов от ожогов и порезов. Ладони Офелии словно кукольные, тонкая кожа отливает мертвым золотом изнутри и клубится вокруг мелкая угольно-черная пыль, впиваясь в руки Урсулы мелкими ранящими иголочками. Отголоски последней той боли, что погасла много лет назад, отразившись лишь сухим, как обветренные губы, безразличием.

Орфей всегда любил себя чуточку больше, иначе ни за что не обернулся бы на пороге Аида.

Урсула всегда любила себя чуточку больше. И никакими запоздалыми сожалениями и извинениями этого не смыть, не соскрести с пергамента, где записана их судьба витыми знаками бесконечности. Она размыкает кандалы своих пальцев, отпуская чужую ладонь и поднимаясь, резким движением кидая свое тело вверх, разрывая прикосновение не болезненное, не ранящее. До самого сердца безразличное. Безличное. В памяти давно стерлись все лица. Но когда Димитриди оборачивается резко, раня ступни об острые иглы-травинки, она не сомневается в том, что увидит. И не сомневается. что вспомнит.
Вспомнит красивое лицо женщины, которой позволяла себя любить, и не могла дать взамен ничего, даже сколько-то достоверной иллюзии взаимности.

Она зеро. Тринадцатый аркан. Пустая руна.

В синих глазах отражается небо. В карих - зарево. Урсула поднимает подол савана, расчерченного красными разводами, делая шаг вперед. Отпечатки тяжелых солдатских ботинок, быстро заполняющиеся резко пахнущей гнилью кровью, чуть больше отпечатка босых ног, что погружаются в жидкость по самую щиколотку. Урсула давно разучилась чувствовать брезгливость. Вот только заставлять Офелию снова идти по ее следам кажется чертовски неправильным. Раньше Димитриди могла шутя подхватить ее на руки. Но души весят гораздо больше. Двадцать один грамм, это всего лишь красивая, не имеющая ничего с правдой, метафора. К тому же, свое право она давно потеряла. В тот миг, когда бросила ранящее в лохмотья «убирайся», пусть и звучащее как «останься, пожалуйста».
- Не лгу, как видишь, - Урсула улыбается, обнажая неровный ряд зубов, словно скалится по-волчьи.
Никогда не умела по-другому, а если и умела, то давным давно забыла.
Говорят, что ушедшие в бою умеют ходить по воде. Урсула не знает, насколько правдива эта метафора. Самое время проверить.

Ей нет нужды оборачиваться, чтобы знать о том, что Офелия идет следом. Те, кто приходит к ней во снах, остаются там до самого пробуждения, до самого восхождения на эшафот.

Ноги утопают по колено, а край подола промок и потяжелел. Как кандалы, но все свои кандалы Урсула всегда выдумывала сама. Страшные сказки для непослушной девочки и женщины с глазами убийцы и жертвы одновременно.
Димитриди спускается с холма, толкая вперед двери стоящего у его подножия дома. Не утруждает себя тем, чтобы вытереть перед входом ноги. Зачем бы делать это, когда входишь в гробницу?
На постели разворошенной брошено одеяло с крупными маками цвета свежей крови, а на подоконнике по-прежнему дымится оставленная в пепельнице сигарета. Димитриди останавливается в центре комнаты, обхватывая себя за плечи и вдыхая запах сушеных трав.

- Белый саван, белых роз деревце в цвету, и лицо поднять от слез мне невмоготу.

Женщина стаскивает с себя насквозь промокшую, мажущую по телу красными разводами страшной краски тряпку, оставляя ее на полу.

- С чем ты сегодня, мой возлюбленный палач?

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-04-27 11:52:42)

+3

5

Ни годы, ни сама смерть не изменили Офелию. Все та же легкая полуулыбка, то же всепрощение в теплоте глаз. Любовь, которую она дарила одной только Урсуле, - потому что когда кто-то решался задирать неприступную красавицу, отвечала она бойко и жестко. Это и сейчас есть в глубине этих глаз - готовность высмеять любую глупость и отрезать всякую ниточку, что связывало ее с любым человеком... любым, кроме ее семьи и Димитриди.

Задумывалась ли когда-нибудь Урсула об этом?
Ждала ли, что насмешливый голос рассечет и их тайную связь?..

..ведь в конце концов Офелия сделала это без намека на улыбку. А до этого - улыбалась, даря ей все тепло и всю нежность.

На обнаженных плечах Офелии все та же клетчатая рубашка. Сейчас она расстегнута, но на теле ее нет никаких новых ран или шрамов. Урсула бы непременно заметила, верно? Ведь это тело принадлежало ей одной - в отличие от души, которую все-таки пришлось делить с теми, ради кого Офелия подалась в наемники.

Но ведь сейчас она не с ними. Сейчас она здесь и следует за своей любовью подобно тени... или мстительному духу?..

- А были снежной белизны его седин волнистых льны, - эхом отзывается призрак любовницы, а холодные руки вновь обнимают со спины, касаются ключиц и шеи, очерчивают линию плеч и груди. Обжигающим кажется прикосновение губ.

Ее любовь - все та же. Она унесла ее с собой в могилу и даже там, за пределами куда не решается ступать уже ни один герой, сохранила это чувство... настолько, насколько вообще можно сохранить его, потеряв себя как личность и растворившись в пустоте - не тьме и не свете.

Этого ли заслуживала Офелия за преданность и мечту о тихом счастье взаимных чувств?

- ..но умер он, и вот... - шепчет едва слышно голос, обдавая морозом кожу. И пропадает, чтобы появиться мимолетным видением в другой стороне.

Женщина в клетчатой рубашке колдует на кухне. Под ее руками загорается огонь, и мир взрывается яркими звуками... домашними и теплыми. Шипение масла на сковороде, стук ножа по доске, свист чайника. Кажется, сейчас она обернется, и нежность в ее взоре без слов напомнит: "моей любви хватит нам обеим". Ароматы наполняют комнату уютом...

..он погребен.

..заставляя забыть о том, что это - последнее пристанище. Но не Урсулы и даже не Офелии, но этой самой любви, которой на двоих, выходит, все-таки не хватило. Даже у этой истории итог такой же, как у всех.

Ложь.

- Я добыла бекон и свежих овощей, - щебечет призрак женщины, и она кажется даже не насмешкой - подделкой... и в то же время - такой настоящей, что будь в сердце Урсулы хоть капля чувств, оно бы задрожало от боли.

- Вставай, соня, - она оборачивается, протягивая руку той, кого любила. - Все пропустишь.

Это... морок, обман?..
..или все-таки шанс?
[nick]Офелия[/nick][status]любовь моя[/status][icon]https://i.imgur.com/mF3bFDd.jpg[/icon][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+4

6

[status]ты остаёшься в снежном аду[/status][icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/692893679681142816/704253189238554654/a_frozen_moon_by_nanfe_d5m0h2a-fullview.jpg[/icon]Она не в силах даже задрожать, когда ледяные руки прикасаются к ее обнаженной спине, оставляя на светлой коже узоры игольчатые расцветающих снежных звезд, словно на окнах в самую длинную ночь в году. Ни задрожать, ни пошевелиться, только бессмысленно смотрит на облака пара, что срываются с губ, подтверждая, что она еще жива. Что она тут пока самая теплая. Поцелуй навылет, словно выстрел разрывным, Урсула почти ощущает, как вырывает куски ее мяса, как течет по развороченной грудной клетке ее быстро остывающая, превращающаяся в красные ледяные цветы кровь.

Звенит в воздухе рассыпающимся по стеклу градом тихий смех женщины, которую она никогда не любила, лишь жадно обнимала, оставляя свои метки синие, жестокие, на ее смуглой коже, помечая словно свою собственность. Звенит ее смех, вьюгой поет ее стон, хрипит надрывно ее крик.
Наверное тот самый, последний, булькающий, когда ее тело расцвело кровавыми поцелуями ран.
Или когда ее пожрал огонь взрыва, разрывая хрупкую плоть осколками, в клочья.
Или...

Урсула никогда не задумывалась, как она умерла. Ей было до оледенения все равно.

Бесконечное эхо отражается в черепной коробке до боли, и Урсула зажимает уши ладонями, не в силах его выносить. А когда она снова открывает глаза, все становится как раньше. Раньше - это десять лет назад, когда в глазах гречанки еще не отразилась, как в зеркале, бесконечная чужая война, оставив на их дне красные всполохи. Урсула обнимает себя за плечи, комкая домашнюю безразмерную футболку с полустершимся выстиранным принтом. Ложь, все это ложь. Но как же хочется в нее, такую, поверить.

Но слишком поздно. Женщина, что когда-то делила постель со своей сослуживицей, в чьих глазах, теплых, словно древесная смола пронзенная солнцем, - капли янтаря с застывшей в их глубине чешуей хвои, - плескалась безграничная любовь, мертва. И глаза десятков других мертвецов впиваются в ее спину словно шипы терновых плетей.
Все это ложь.
Женщина на кухне пахнет солнечным полднем, но сквозь ее лицо просвечивают кости черепа. Символом бесконечного ничто.

Урсула подходит со спины неслышно, обнимая ее за талию и утыкаясь лицом между лопаток. Вдыхает запах ее, - нотки тления и пепла за морской солью и полынью, - полной грудью. Глаза Урсулы безжизненно сухи, но внутри все переворачивается, словно невидимая жестокая рука выкручивает внутренности. Казнь для предателей.
Вмерзай в лед.
Место в первом ряду.
С видом на трон Люцифера.

- Зачем, - шепчет она, сжимая руки до боли, чувствуя, как тело, к которому она прижимается грудью, коченеет стылым камнем. - Зачем ты продолжаешь нас мучить, Оффи.

Перед какими богами она провинилась, раз вынуждена бесконечно встречать во сне их лица. Лица тех, кто любил ее, и кому она не могла ответить взаимностью. Лица тех, перед кем она до сих пор чувствует свою вину, на чьих могилах не пролила ни единой слезы. Потому что никогда не была на них.
Урсула слишком трусливая дрянь, чтобы наяву заглянуть в их глаза с фотоснимков на памятниках, а потому видит их почти каждую ночь, засыпая.
Ей не жаль себя, нет. Но в чем их грехи.
Почему они каждый раз приходят, чтобы разрезать себя о бритву опасную кривой улыбки своей убийцы.

У сна - липкие от пота ладони. У сна - глаза вивисектора. Не жестокие. Просто безразличные и пустые.
Урсула обнимает ту, которую убила. Опосредованно, чужими руками, но убила. И не чувствует ничего, даже горечи.

Может быть потому она до сих пор жива, пустышка с человеческими глазами?
Потому что даже смерть брезгует ее обществом. Обществом той, что не умеет чувствовать, смерзшись в ледяную статую цвета пробитого горла.

Они обе прокляты. Офелия чуть больше. Проклята находиться здесь.
Урсула могла бы испытать укол жалости или сожаления.
Но не умеет.

Отредактировано Урсула Димитриди (2020-05-01 16:44:58)

+4

7

– Мучить? – В голосе Офелии слышится упрек, и все же она смеется. – Мы уже много раз говорили об этом, Наяда.

Она оборачивается лицом к возлюбленной, заглядывает ей в глаза, ласкает чайным золотом взора и ледяными пальцами. Ладони ее мнут край футболки, желая забраться под нее и скользнуть по бледной коже – но сдерживаясь всеми силами, потому что сейчас разговор чуточку важнее. Пусть глупый, тысячу раз повторившийся в их памяти и в осколках воспоминаний и снов… но важный.

– Мы остановимся сразу, как ты захочешь этого, – Офелия поднимает руку, чтобы обжечь ледяным прикосновением шею Урсулы. – Сразу же. Хоть сейчас. Хочешь, я уйду?

..но ответа не ждет. Подается ближе, прижимаясь всем телом, сжимая в объятиях и припадая губами к губам. Поцелуй мертвеца – одновременно жаркий и ледяной – мог бы забрать душу… будь она у Урсулы.

И Офелия отстраняется, мягко улыбаясь и делая вид, что все в порядке. Хотя они обе знают – ничто не в порядке. Весь этот чертов мир не в порядке, если даже после смерти души покойных лишены мира и тишины, если даже у мертвецов во взгляде больше огня, чем у живых.

– Ты же знаешь, что это, – шепчет Офелия, нежно скользя губами по плечу Урсулы. Тонкая майка не может защитить от колкого мороза. – Ты же знаешь, где мы… знаешь, почему снова и снова видишь меня…

Где-то в глубине той пустоты, что заполнила сердце Урсулы, захлебнувшись кровью и грязью, еще дышит хрупкая Истина – та, от которой Димитриди так отчаянно отводит взгляд. Та, чей ореховый взор ей так мучительно терпеть на себе. Та, кто могла бы сказать обо всем… но лишь смотрит вслед своей возлюбленной, не желая ничего говорить.

Или дело в том, что она охрипла, крича – и теперь у нее просто нет сил снова пытаться, зная, что ее все равно не услышат.

– Знаешь, – ладонь Офелии скользит по плечу и ключице и сжимается – так легко и так невыносимо – на груди. Холод пробирает до самых костей, до самого черствого сердца. – ..и в конце… ты все поймешь…

БАХ!!!

Янтарь взгляда вдруг тускнеет. Алым цветком раскрывается раскуроченный висок. Паучья лилия тянет свои тонкие лепестки ввысь, и багряные капли замирают в густом и липком эфире, как и тело любовницы, и недосказанные ею слова.

В конце ты все поймешь, Наяда.

..но для тебя – это еще не конец.
[nick]Офелия[/nick][status]любовь моя[/status][icon]https://i.imgur.com/mF3bFDd.jpg[/icon][fld4] [/fld4][fld1] [/fld1]

+5

8

Время замирает, словно чья-то невидимая рука поворачивает часы, глянцево блестящие стеклом отполированным стенок, на бок, остановив бесконечный отсчет песчинок. Словно воздух вокруг превратился в густой клей или смолу - золото ее глаз заполняет собой все, и судорожный вдох застревает в горле, когда Урсула чувствует вкус ее губ полузабытый, но все еще бережно хранимый в воспоминаниях, которые она не в силах просто так выбросить.
Губы Офелии пахнут корицей, и запах этот в ноздри забивается пеплом разбитой надежды и просранной жизни.
Ее жизни.

Урсула просто не в силах оттолкнуть ее, не может даже поднять тяжелые, словно скованные цепями руки, только пальцы судорожно сжимает и дрожит колкостью коротких, зло ощеренных ресниц.
Она прекрасно понимает, почему Офелия продолжает приходить к ней во снах - это ее наказание за слабость, ее наказание за жестокость и трусость. Это ее проклятие, злой рок и крест, к которому приколочены ее тонкие, жесткие ладони.

Ее руки смыкаются за спиной мертвой любовницы, прижимая к себе, как величайшую драгоценность. Урсуле совсем не холодно, она давно разучилась чувствовать холод или тепло, ласку или боль. Наверное, никогда и не умела - пустая и безразличная, серая, как камни акрополя. Урсула прижимает к себе чужое тело, комкая ткань ее рубашки на спине и ловя губами дыхание мертвеца. Ядовитое, для всех, кроме нее. Отравленная смертью, пропитавшаяся ей до самых кончиков волос - капает на плечи черный, как смола, яд, срываясь с проволочно-жестких прядей, - Урсула попросту не способна почувствовать в ее выдохе могильного холода и горечи асфоделей.

Выстрел отзывается болью в висках - грохот его тонет в зрачках булавочных гречанки, наконец-то заново научившейся дышать самостоятельно, не деля на двоих вдох и выдох, но горло перехватывает толстой петлей, словно ошейником шипами внутрь. Для самых опасных сук. Урсула разжимает руки, тянется к своему горлу, в попытке порвать незримое, болезненное, опустошающее, но лишь скребет ногтями по бледной коже, оставляя уродливые красные полосы, как паутину. Жирный черный паук - страх - сидит на ее затылке, тяжелым камнем. Красные капли крови, что расчерчивают воздух изломленными линиями, в точности повторяют движение пальцев единственной живой на этих полях - под босыми ногами раскаленный песок, и в глаза ветром швыряет мелкие лезвия, посекшие ее острые скулы. Нечем дышать. Нечем дышать. Нечем ды...

Урсула цепляет ладонью стальную цепь, захлестнувшую ее горло и рвет в сторону, заставляя толстые звенья полопаться, словно пластиковую подделку. В лицо пышет жаром прогретой до крайности степи и запахом гнилой, быстро сворачивающейся на жаре крови. Из горла рвется хрип, пополам со стоном и скулением раненного животного. Урсула смотрит на свои руки дрожащие и видит, как из пор проступает кровь. Чужая. Кровь всех тех, кого она не смогла защитить, кого не спасла. Кого сама подтолкнула к эшафоту и кто взошел на него вместо нее.

Урсула кричит пронзительно и горько, чувствуя, как крик в горле застревает тысячью жал.
И рукой вперед брошенной пытается поймать тело Офелии, замершее в миг падения.

Эпизод завершён

[status]ты остаёшься в снежном аду[/status][icon]https://cdn.discordapp.com/attachments/692893679681142816/704253189238554654/a_frozen_moon_by_nanfe_d5m0h2a-fullview.jpg[/icon]

Отредактировано Урсула Димитриди (2021-06-28 22:27:48)

+4


Вы здесь » Code Geass » События игры » 03.01.18. Моя Эвридика